Читать интересную книгу Я — не Я - Алексей Слаповский

А Неделин, уезжая из Саратова, купил в поезде у проводницы местную газету «Коммунист», где прочёл обличительную заметку: «ТОРЖЕСТВО ПОШЛОСТИ». Многим залётным гастролёрам, говорилось в заметке, видимо, невтерпёж показать «провинциалам», насколько они их презирают. В Саратове продолжаются гастроли Субтеева, и эстрадное диво от концерта к концерту демонстрирует пошлые трюки на потребу той незрелой части зрителей, которые эти трюки радостно приветствуют. Больно становится за певца, когда он Демонстрирует неизвестно зачем мастерство клоуна-эксцентрика. И это более обидно, что В. Субтеев продемонстрировал, что может писать и исполнять неплохие песни, что, однако, тем более обязывает его более ответственно относиться к своему дарованию». Подписано было: А. Слаповский. Шустрый парень, работает на всех фронтах, подумал Неделин. Колотилыцик тот ещё!

Ему было любопытно: где он живёт в Москве? Оказалось, вовсе и не в Москве, а в Люберцах, на улице Гоголя, в пятиэтажном панельном доме номер двадцать два, вокруг которого много деревьев и благоустроенных кустов. (Эти подробности для тех, кто до сих пор сомневается в подлинности описываемых событий; можете специально съездить в Люберцы и убедиться, что там есть и улица Гоголя, и дом двадцать два, и деревья вокруг него.) Постепенно Неделин выяснил, что родом он (Субтеев) из небольшого южного города, что там у него мама-учительница и папа, отставной военный, который приказал ему не появляться на глаза с тех пор, как случился скандал: Владик соблазнил дочь хороших родителей, она нечувствительно забеременела, хорошие родители ударили в набат, Владик всё отрицал, дочь хороших родителей вдруг объявила, что она не в претензии, заманила как-то Владика к себе домой, говорила, что её любовь к нему — ошибка, что у неё есть курсант военного училища, готовый взять её с ребёнком, Владику же нужно делать карьеру (он уже тогда начал петь в одной из городских популярных групп), и, усыпив таким образом его бдительность, предложила на прощание в знак примирения полюбить друг друга. Тогда-то это и случилось: она, осатанев от девичьей обиды, отгрызла всё начисто в один миг! Субтеев дико орал, на крик вошёл с улыбкой папа девушки, врач, быстренько обезболил, наложил швы и сказал, что если он вздумает жаловаться, то тут же будет подан встречный иск об изнасиловании — защищаясь от которого, бедная девочка и приняла необходимые меры обороны. К тому же, охота ли Субтееву, чтобы об его комическом позоре узнал весь город? Субтеев плакал, просил прощения, требовал пришить.

Поздно! — сказал папа. — Что ж теперь поделаешь, за все, голубок, надо платить!

Потом, когда Субтеев стал знаменитым, девушка из южного города рассказала своим подругам об увечье, те рассказали прочим, глухи расходились трансформируясь, и в окончательном варианте выглядели так: Субтеев гермафродит, он и мужчина, и женщина, поэтому одну неделю он живет с женой, дочерью посла какого-то арабского государства, а другую неделю живет с мужем, солистом Большого театра.

Лена, как оказалось, проживала отдельно, в Москве, с больной матерью и маленьким братом. Но регулярно приезжала в Люберцы — или Субтеев приезжал в Москву, имея всегда бронь в одной из центральных гостиниц.

Лена настоятельно советовала Неделину сделать новую программу из пятнадцати-двадцати песен. Он занялся этим, для начала освоив с помощью самоучителя еще несколько гитарных аккордов.

Глава 27

А что с Субтеевым, который оставлен нами на перроне города Полынска в затруднительном положении?

Опытный вокзальный милиционер сразу же определил, что перед ним бич, бомж, бродяга. А может, и преступник, скрывающийся от розыска. Документов нет. Денег нет. Отстал от поезда? Старая песня! Куда направлялись?

На гастроли. Я — Владислав Субтеев.

Очень приятно. А это кто в таком случае? — И милиционер пригласил Субтеева оглянуться. На сцене возле двери был прикреплен кнопками плакат — календарь с Владиславом Субтеевым в полный рост.

Кто это? — спросил милиционер.

Это я.

Тогда я — Ален Делон, — представился милиционер Он в самом деле был похож на Алена Делона.

Меня подменили! — закричал Субтеев. — Я не знаю как, но меня подменили!

Разберёмся. А пока придётся у нас погостить. Вы не против?

Против!

Жаль…

И, несмотря на то что задержанный был против, милиционер вызвал наряд, Субтеева препроводили в правоохранительное учреждение, которое было очень правильным и первым делом направляло своих клиентов на медицинский осмотр. Войдя в небольшой кабинет, где все процедуры осмотра должна была проделать женщина-врач с синими добродушно-циничными глазами, он по её приказу разделся донага и, увидев доставшееся ему, воскликнул:

Ого!

Что такое?

Смотрите!

Думаете, я этого не видела?

Нет, но это же… Если бы вы знали!.. И действует! Это было правдой. Женщина глянула с любопытством .

А что, были трудности?

Милая вы моя! Если б вы знали! Если бы ты… Если бы…

Субтеев пошёл на неё, ласково раскинув руки, в глазах не было бешенства насильника или маньяка, только мольба.

Ну-ну, не надо волноваться, — сказала женщина, отступая к ширме, за которой была кушетка.

Спаси меня! Или я рехнусь!

Охранник был за дверью и войти не мог, это она установила такой порядок, ей не нравилось, когда эти парни торчали в кабинете врача якобы для безопасности, а на самом деле — чтобы полюбоваться унижением раздетого тела. К тому же симпатичные бабёнки попадались.

Какой странный, — сказала она. — Нетерпеливый какой.

Спаси, прошу!

И она спасла — удивляясь порыву, подобного которому она никогда в жизни не встречала.

После этого Субтеев попал в камеру предварительного заключения, где томился и метался, глядя на толстые прутья зарешеченного окна, а само окно было высоко, не допрыгнуть. И всё же вечером, когда не было утке сил терпеть, он разбежался и каким-то чудодейственным обрезом допрыгнул, подтянулся, выглянул. Окно выходило на уровне пятого или шестого этажа на глухую улочку. Вот старуха прошла, а вот девушка идёт под тусклым светом фонарей, и хоть лицо её почти неразличимо, но ясно, что она красавица, по походке ясно, по той смелости. с которой идёт она по глухой улице, не веря что может произойти что-то плохое в ее красивой судьбе. Субтеев застонал, ухватился за прутья решётки покрепче, стал разгибать их. Прутья туго, но поддавались. Девушка вот-вот скроется из глаз. Субтеев рванул прутья — и раздвинул так, что уже можно пролезть. Вылез, сел на краю, посмотрел вниз. Высоко. Но лучше гибель, чем такие муки. Он прыгнул, упал, вскочил и, прихрамывая, побежал к девушке.

— Не пугайтесь, — сказал он. — Я вас люблю.

И она поверила.

* * *

Через несколько лет после описываемых событий вся страна подло потешалась над словами, гневно произнесёнными некоей женщиной в телевизоре: «У нас секса нет!». Конечно, это можно считать одним из гениальных советских афоризмов, в котором душа массы и её понимание предмета. Но смех тем не менее подл. Во-первых, ясно же, что женщина совсем не то имела в виду. Во-вторых, она, вероятно, была родом из города, схожего с Полынском, а в Полынске секса воистину не было. Причин тут несколько.

1.

В моду вошли изящные супружеские раздвижные диванчики, которые были почему-то полутораспальными и разместиться на них можно было только «валетом» — широкие плечи мужчин и женщин рядом никак не умещались. Супруги терпели эти неудобства ради роскоши модной мебели, но — …

2.

Женщины Полынска искони привыкли носить синтетический вид белья под названием «комбинация», это одеяние так наэлектризовывало тело, что при малейшем прикосновении мужчин бил разряд.

3.

Любовные свидания полынцы издревле привыкли сопровождать вином и водкой, но если раньше, выпив рюмочку, кавалер приступал к делу, то во времена строгих правительственных ограничений он, увидев бутылки, забывал обо всём, набрасывался на них и не успокаивался, пока не прикончит всё и не упадёт на стол.

4.

Впрочем, полынцы всегда считали такие отношения неприличными.

5.

К тому же — климат ли Полынска виноват, рабочие ли условия жителей, ещё что-то? — К вечеру у них пробуждался аппетит, целыми кастрюлями поедали они холодную картошку с подсолнечным маслом, луком, чесноком и квашеной капустой, потом пили чай с будками и батонами и, добредя до постели, могли только тяжело вздохнуть и пасть.

6.

Секс мог и должен был существовать в молодёжной среде, но отцы города, заботясь о благоустройстве, вырубили единственную рощицу на окраине Полынска, чтобы посадить культурный парк с каштана ми, каштаны не прижились; больших домов с тёмными подъездами в Полынске не было, в каждой квартире денно и нощно сидело по бабушке, — где тут найти место влюблённым? — они ограничивались целованием на последнем ряду кинотеатра «Космос».