— Они действительно были загублены вербарианцами?
— Да, но не намеренно. Им просто не повезло оказаться на траектории.
— То, что ты рассказывал о Вербарии правда? Они сами себя ухлопали?
— Нет. Их планета должна была стать трамплином для моего отправления домой. Их гибель, как и их создание мое дело, мое предназначение, как сеять жизнь, так и пожинать ее. Но я столкнулся с некоторой аномалией. И… Переоценил свои силы, — Древний замолчал, будто задумался. — Если бы не репликант Крайтер, если бы не моя глупость и самонадеянность, то я бы уже давно был дома. Меня заточили смертные, но обманом, о проницательный, я вырвался, вынуждено оставив Крайтеру манипулятор. А его нужно было вернуть. Не торопиться и вернуть. Но я посчитал, что справлюсь с аномалий и без него. Но, как видишь, я здесь, говорю с тобой, а не благоденствую в…
За спиной раздался тяжелый стук в дверь.
— Вавилов! — голос принадлежал Зауру. — Открывай, черт тебя подери!
Удары переменились, стали отрывистей и тверже. Один, второй, третий и дверная ручка отвалилась, впуская в керню отобедавшую команду. В руках у Заура блестел огнетушитель. Вавилов даже руки не успел поднять, как этот самый огнетушитель опустился ему на голову.
* * *
Очнулся Вавилов в холоде и боли. Первое и второе как-то чудно перемешалось в новое, вдвойне неприятно чувство. Он шевельнул сведенными за спину руками и по скованности запястий понял, что связан. Приподнял голову и стукнулся лбом о металл.
— Эцих…
Губы едва слушались. Сухие и твердые они, казалось, были неподъемно велики. Ноги… Тоже связаны. Вавилов затих, прислушался. Гул. Но, нет, это не его голова. Это… Двигатель вездехода. Густой страх наполнил ящик, утопил в себе Вавилова.
Его куда-то везли.
Он дернулся, вновь ударил лбом короб, уперся коленями в крышку и напряг ноги, что было сил. Крышка тренькнула, заскрипела, в виски ударила кровь, а перед глазами замаячили стеклистые «червячки». Пришлось отступить.
Отдохнув немного, он толкнул плечом стенку. Ящик скрипнул и как будто поддался. Он толкнул еще, но на это раз ящик гулко ухнул и не сдвинулся с места. Тогда Вавилов пихнул неволю другим плечом. Еще и еще — ящик куда-то уверенно двигался. Глухие удары стали звонче, да и звук двигателя в паузах отдыха различался явственней. Наконец, после очередного толчка, ящик повело и он грохнулся.
Теперь Вавилов лежал лицом вниз. Он снова напряг ноги и уже пятой точкой уперся в крышку. Повторного натиска замки-защелки не выдержали, выгнулись и открылись. Вавилов скатился с крышки карцера, встал на четвереньки, осмотрелся. Темно. Только у самого пола светилась дверная щелка. Он подполз ближе, прислушался, хотел было заглянуть в нее, но та оказалась слишком узкой.
Опершись о стену рядом с дверью, Вавилов подобрал ноги и стал теребить веревку на лодыжках. Отыскал узел и столь же быстро развязал его. Поднявшись, он щелкнул выключатель, но свет не зажегся. Тогда он попытался развязать руки ощупью и, изрядно намаяв отекшие пальцы, понял, что без инструмента не выпутаться.
Его заперли в багажном отделении малого тягача, как на зло пустом и ровном.
— Черти, — прошипел Вавилов. — Я им добро, а они вон как.
Впрочем, он на их месте поступил бы так же. Но только куда они его везут? И что сделают, когда привезут…
Впотьмах он споткнулся о распростертый на полу ящик и едва не упал. Наклонился, стал ощупью изучать его. Пальцы коснулись вывороченных замков. Алюминиевый язычок одного из них был порван и торчал кверху неровным острым краем. Присев, Вавилов заелозил веревками по нему и в скором времени разрезал путы.
Потирая запястья, он подкрался к двери и снова прислушался. Тихо. Только слышно, как работает двигатель, да поскрипывает кресло. Странно. Оно скрипит только тогда, когда в нем нет никого. Он сам не раз замечал это, когда ходил на малом в разведку. Осторожно взявшись за круглую ручку, Вавилов повернул ее и отворил дверь.
В кабине, действительно, было пусто. Во все широкое сферическое окно вездехода блистала ледяная равнина. Вавилов узнал шельф Ронне.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Сколько же я ехал?..
Он кинулся в водительское кресло, впился взглядом в приборную панель, но та чернела немотой. Однако двигатель исправно работал и на высоких оборотах. Судя по солнцу, он двигался в правильном направлении — к океану. Но это же и означало, что бака горючего не хватит на всю дистанцию. Даже близко не хватит! Вавилов снова посмотрел на мертвую приборную панель и подумал о Ваське. Наверняка его работа. Взялся за рычаги, попробовал левый, потом правый, потянул оба — никакой реакции. Вздохнул, опустил руки. Теперь даже развернуться не получится.
— Вот, значит, как. Вроде и не своими руками, и не убили.
Еще есть шанс, что его заметят из космоса. На всякий случай Вавилов включил мозгошин, но, ожидаемо, ничего не произошло. В тягаче был передатчик, только толку от него, когда вся электрика выключена? Оставалось только проверить при свете дня багажное отделение.
Но и тут неприятность — пусто. Пусто на полках, пусто по углам, на полу и в ящике. Ни еды ни питья… Хотя стоп, о чем это он? Его ведь укокошить решили, а не спасти. И об арктическом комбинезоне ли сейчас тужить, если Вавилов не должен был даже с полки встать.
С час Вавилов просто сидел и смотрел в искрящуюся даль, ежеминутно, ежесекундно! ожидая, как заглохнет двигатель. Потом захотелось в туалет и это простое, казалось бы, желание нешуточно его озадачило. Высунуться на улицу и обморозить все или расписать багажное отделение? Посидев над решением еще час, он, в неловком молчании, вышел в багажное и нажурчал в алюминиевый короб.
И снова мысли вернулись к рокоту мотора и мгновеньями, что уносились вместе с ним. В очередной раз зарывшись пальцами в волосы он случайно коснулся бугорка мозгошина. Выпрямился в кресле, скорой рукой нашарил железную бородавку и подковырнул ногтем батарею. Взял двумя пальцами, поднес к глазам.
Казенная батарея чернела мутной бисериной. От ее мертвого вида по спине Вавилова пробежал холодок. Срок конкретно этой бюджетной батареи пятнадцать лет. Может ее заменили? Он повернулся к солнцу, всмотрелся и едва разглядел крошечную гравировку триколора. Оригинал.
— Тоже, наверно, Васька сломал…
Он снова опустился в кресло. Подпер голову руками, вздохнул. Если сто восемь таких бусин нанизать на ниточку, то получится красивая джапа-мала. В точности, как были у его мамы.
Вавилов грустно улыбнулся — вспомнил, как в детстве, когда они приезжали в отпуск в деревенский городок к бабушке, чуть, по ребячьей наивности не отдал их ушлой местной детворе. В один из вечеров они заговорили про фосфор и про то, как он светится в темноте. Ванька сказал, что у его мамы есть бусы с фосфором, но ему не поверили и чуть не подняли на смех. Тогда, чтобы крепче влиться в деревенскую компанию, Вавилов пообещал ребятам стащить мамино «ожерелье» и раздарить его по бусинам. Случилось это вечером, а уже следующим утром Ванька забрался в мамину спальню. Мамы нигде не было. Прокравшись к сундучку с «драгоценностями», он снял его, поставил на кровать и открыл. Вот они, лежат прямо сверху бледные и как будто живые. Он взял их, скрутил вдвое, надел на руку и уже поднялся уходить, как в дверях появилась мама. Пришлось соврать, что снова взял их для игры под одеялом… Тем все и кончилось…
— Вот и жизнь свою вспоминать начал, — усмехнулся он и встал, чтобы спрятать бусину за обрешетку над дверью в багажное.
Внутри в кармашке небольшого углубления он обнаружил пригоршню таких же бусин. Вавилов зажмурился, открыл глаза, но бусины никуда не делись, они почти целиком заполняли кармашек в вентиляции. Свободной рукой он взял одну, вернулся к солнцу и всмотрелся. Та же лейбла. Первая попавшаяся бусина оказалась той же бюджетной батареей высшего класса. В глазах потемнело. Вавилов сидел, смотрел и ничего не видел.
— Это как?..
Наконец он опять встал на кресло, выгреб из секретки все бусины и высыпал их на стол. Те скатились в узкий желобок для ручек, отверток и прочей мелочи, выстроились в линию. Вавилов торопливо их пересчитал. Сто семь. Снова поднялся к вентиляции и в слепом углу отыскал еще одну, последнюю. Вернулся в кресло, положил ее в ряд, глубоко вздохнул и, взявшись за центральную бусину, потянул вверх.