Читать интересную книгу Попаданец - учитель Сталина - Анатолий Матвиенко

  Приборы есть, пусть их кот наплакал: часы, компас, вольтмер, указатели крена, дифферента, глубины и скорости. За отсутствием нормальных электролампочек сие богатство тускло освещено микроскопической лампадкой, яркость горения которой заодно даёт понять, каков состав атмосферы. На приборе скорости максимальное деление - три узла. Под руками капитана маховик управления передним рулём глубины и рубильник включения электродвигателя.

  Два матроса и кондукто́р полулежат за капитаном. У матросов главное дело - толкать ногами педали. Передний под руками имеет рычаг привода водяной помпы, задний - воздушной. Кондуктор по команде капитана поворачивает руль направления и задние вертикальные рули, что не освобождает ни его, ни командира от обязанности также пихать педали.

  Электромотор за спиной кондуктора отключается от вала, приводимого в действие четырьмя парами ног, отдельной муфтой. Когда лодка идёт низко, погрузив в воду даже шноркель, задний член экипажа разъединяет ножной привод с электромотором, дабы его крутящий момент не расходовался на холостое вращение педалей и редуктора. Так как в лодке ни одного шарикоподшипника, двигающиеся части перемещаются несколько более туго, чем привычно велосипедистам следующего века.

  На каждого члена экипажа приходится около полутора кубических метров свежего воздуха, если шноркель и люки закрыты, а внутренность проветрена. На час хватит с лихвой. Слова "отсек", "прочный корпус" и другие термины, привычные для подводников в мировых войнах, здесь неуместны. Корпус единый и не слишком прочный, поэтому десять метров глубины погружения - максимум, и то скрипят шпангоуты, а деревянная обшивка норовить пропускать капли воды по стыкам.

  Если налечь на педали, дыхание подводных велосипедистов учащается и углубляется, очень скоро воздух портится. Так что уходить после подрыва мины надо под шноркелем или на остатке заряда батареи.

  На Балтике в Маркизовой луже испытания лодки прервались с появлением первых льдин. Шура и Мыкола внесли в проект последние мелкие замечания, разместили заказ (Карманов старался избегать этих слов) на оснастку пяти субмарин к концу зимы и десятка штук - по графику к лету. Близ Одессы металлические части, снятые с корабликов для облегчения транспортировки, стали на места, и первая пара лодок, спущенная на воду, пришвартовалась у пирса. По бухте нарезали круги малые паровые катера, подобные тем, что лейтенант, который будущий адмирал Макаров, применил в следующей турецкой кампании. Самоходных мин нет, задача тех катеров отбуксировать лодки ближе к вражеским фрегатам и линкорам, не приближаясь на дистанцию поражения их артиллерией. На носу катеров появились картечницы, призванные отпугнуть англичан, ежели кинутся преследовать лодку, спустив шлюпки.

  - История оружия гласит, что на всякую хитрость быстро появляется контрмера, так, Шура?

  - На сколько-то атак неожиданности хватит, - ответил партнёр. Эту закономерность он знал. Лодки построены ровно на уровне технологий 1850-х годов. Значит, противодействие тоже впишется в эти рамки. - Как только враги просекут, кто на них охотится, начнут шлюпки спускать и гонять нас. Или просто удаляться на ночь от берега.

  - Тогда и мы мозги напряжём. Или мой ноутбук. Чаю, взрыв пары кораблей здорово их напугает. В нашей жизни бритиши в Маркизову лужу не прошли, подорвавшись на минах у Котлина. Ни один не утоп, а страху-то было!

  Начались первые выходы в море. Шура непременно залезал в тёмное чрево лодки. Остальные места занимали исключительно мичманы и гардемарины, которым самим предстояло позднее учить матросов и кондукторов. Молодые моряки из небогатых дворянских семей, они с любопытством смотрели на странное судно. В годы учёбы они мечтали, что когда-нибудь станут на шканцы, командуя большими кораблями, а тут - бочка, в коей предстоит спуститься на дно. Удастся ли вынырнуть? И в качестве наставников - сухопутный подполковник, второй вообще партикулярный, представился как барон Алекс Сью.

  В апреле пригрело. Болезненно вспоминая про поход на "Косматке", Карманов настоял не давать лодкам никаких имён. Их первое судёнышко, помнившее балтийские волны, получило цифры 01 на передней рубке. Мачта отсутствует, оттого Андреевский флаг Шура просто намалевал белой и синей краской на второй рубке. Ритуал утреннего подъёма флага не проведёшь. Но зато и перед врагом он не будет спущен.

  До отряда подплава дошли разговоры о провокации напротив Одесского рейда, которую провёл британский фрегат "Фьюриес". Вражеская эскадра ожидалась со дня на день. Утром 2 апреля, проверив свежесть гальванических батарей и навесив учебную мину с малым зарядом на шестиметровую жердину, барон Алекс, он же Шурка, уселся на сиденье кондуктора. Офицеры пристроились на остальные лежанки.

  - Господин барон, осмелюсь доложить. Субмарина нумер один готова к отплытию!

  За командира лодки сегодня стоял мичман Кудесников, сдавая экзамен. Ежели не натворит чудес, не накудесничает в оправдание фамилии, следующий выход в море у него уже с постоянным экипажем из матросни.

  - Раз готова, с Богом, ваше благородие.

  Шура тихо ухмыльнулся. Нет такой команды - "с Богом". Офицеров сие нервирует. Пусть. Кому Бог не нравится, на русском флоте не место.

  Кудесников опёрся ногой на сиденье и высунулся в рубочный люк. Что происходит снаружи, Карманов и так знал, видя множество раз. Лодка сейчас стоит у деревянного пирса, по бортам привязаны шестивёдерные бочки. Между ними и пирсом - кранцы из кручёной пеньки. По отмашке мичмана пара матросов отвязала швартовочные концы, закрепила их на корпусе лодки. Как только береговая команда перепрыгнет обратно на пристань, катер даст ход и натянет буксирный канат.

  Почувствовав движение, Шура встал и отворил задний люк, подставляя лицо морскому ветру, чем злоупотребил статусом наставника. Будь он кондуктором, подобная вольность с рук бы не сошла - на подводной лодке каждый чих только с ведома капитана. Даже облегчаться лишь с его позволения и то, если поход затянулся. Тогда страдалец получает ночную вазу. Но благим делом считается терпеть, нежели вчетвером в тесной посудине дышать ароматом нужника.

  Апрельское Чёрное море - это что-то! Обещание тепла и мягкого лета, не столь жаркого как в южных странах и не обманчивого как на Балтике. Даже угольный дым нехорошего цвета - кардифф ныне на флот не поступает - не портит настроение. Катер с "единичкой" на буксире едва тянется на трёх узлах.

  Старая шхуна, чуть ли не конца прошлого века, служит мишенью. У её кормы должен быть плотик, с которого спущен под воду кусок забора, изображающий подводную часть фрегата. Рангоут шхуны виден издалека, а доставать подзорную трубу Шура поленился.

  На расстоянии около мили буксир отдал конец. Кудесников с гардемарином быстро смотали его.

  - Приготовиться к погружению!

  Пока всё правильно, так же лениво отметил наставник и высунулся из люка, гардемарин, напротив, спустился вниз.

  - Отдать воздух!

  Подобной команды нет ни на одном флоте. Шура в роли кондуктора и капитан лодки одновременно дёрнули чеки, крепящие бочки расползлись в стороны, а корпус погрузился в воду.

  Это один из самых неприятных моментов в походе. Палуба ныряет под воду, рубки торчат над поверхностью на две-три ладони. Но море - не ровный стол. Всякая волна норовит накрыть, облить подводника и наделать сырости внизу. При виде крупных волн лучше вообще нырнуть в рубку и придержать люк, пока её горб не перекатится через корпус.

  Сразу задраить люки - тоже нехорошо. В полупогружённом состоянии проверяется дифферент. Если задняя или передняя рубка заметно выше другой, командир отдаёт приказ, и матросы толкают взад-вперёд грузы, уравновешивая наклон.

  Наконец, стопоры закручены.

  - Откачать забортную воду!

  У заднего матроса, на месте коего в последний раз офицер, появляется работа.

  - Средний вперёд!

  Четвёрка налегает на педали. Командир, не отрываясь от перископа, указывает кондуктору поворачивать руль. Шура подумал, что заднему члену экипажа тоже не помешал бы компас для удержания курса, как только командир наведёт риску в перископе на цель.

  Судя по времени, они должны преодолеть не менее половины расстояния. Днём бурунчики от рубок уже заметили бы, ночью - вряд ли. Наконец, Кудесников прицелился по плотику и скомандовал погружение.

  Не прекращая давить педали, Шура крутанул маховик, смещая задние рули на восемь градусов. То же самое, но на больший угол проделал командир. "Единичка" кивнула носовой частью, уходя вниз, затем выпрямилась. Теперь от палубы до воды метра три, перископ иногда на метр выскакивает на поверхность, но чаще в него видна только полупрозрачная муть.