Застенчивость и скромность никогда не числились среди недостатков Лотти, однако она не сразу решилась выйти из кареты. Ведь быть женой маркиза – это одно, а стать хозяйкой такого поместья – совсем другое. И она тянула время, укладывая кошек в корзину, разглаживая складки платья, поправляя на голове свою шляпку. Наконец дверца кареты распахнулась, Хайден протянул свою руку, и, опираясь на нее, Лотти вышла наружу.
Ветер ворошил волосы, играл с фартуками застывших на месте горничных, а самой Лотти пришлось придержать свободной рукой норовившую слететь с головы шляпку. Пока она проходила к дому, Хайден внимательно и настороженно всматривался в лица слуг. Лотти не заметила ничего странного или необычного. Ей сразу запомнилась величественная фигура дворецкого и высокая костлявая старшая экономка со связкой ключей, прижатых к животу, а остальные лица пока что казались неотличимыми друг от друга.
– Добро пожаловать домой, милорд, – торжественно провозгласил дворецкий, выступая вперед. – Ваш багаж прибыл и уже разгружен.
– Отлично, Жиль, – пробормотал Хайден, по-прежнему ища кого-то взглядом.
Несколько молоденьких горничных с неприкрытым любопытством рассматривали Лотти. О том, кто она такая, им, очевидно, было уже известно от слуг, прибывших с багажом. Или все же нет? Прежде чем Хайден успел официально представить слугам свою новую жену, из-за угла дома появилась полная женщина. Ее появление могло бы остаться незамеченным если бы она не тащила за собой молодую леди, которой на вид можно было дать примерно десять лет. При этом тащила она ее… за ухо. Лотти поразилась, но сам Хайден не шелохнулся. Слуги смотрели кто куда, так, словно подобная картина была для них чем-то обыденным. Девочка шла, гордо подняв голову, и не сопротивлялась. Полная женщина подвела девочку к Хайдену и остановилась перед ним, положив руки на ее тоненькие плечики.
Девочка оказалась довольно высокой, но какой-то болезненно худой, похожей на птичку. Волосы у нее были темные, пышные, но ужасно непослушные. Они торчали во все стороны, отчего лицо девочки казалось еще более худым, едва ли не изможденным. У Лотти зачесались руки, так ей захотелось взяться за гребень и ленту, хотя для таких волос, как у этой девочки, скорее могли бы подойти садовые грабли и хорошая веревка. Если бы эту худышку увидела Куки, она немедленно посадила бы ее на диету из имбирного печенья и жирного пудинга.
Было видно, что перед выходом девочку пытались привести в порядок, однако ее чулки все равно обвисли и сморщились на худеньких лодыжках. Синий фартук был помят и перепачкан травой, а лента, которой были перехвачены ее волосы, сползла назад и в любую минуту грозила свалиться вовсе.
Лицо этой девочки показалось Лотти смутно знакомым. Этот упрямый подбородок, огромные лиловые глаза, изгиб верхней губы…
«Глупости! – сказала самой себе Лотти. – Это, должно быть, просто дочка кого-нибудь из слуг. Или сирота, взятая из соседней деревни. Стерлинг сам не раз брал к себе в дом таких сирот. Они вырастали, получали необходимое образование и становились слугами или горничными».
Полная женщина взглянула на Хайдена своими живыми карими глазами и сказала:
– Добро пожаловать домой, мастер Хайден. Мы рады, что вы вернулись. Надеюсь, вам удалось найти все, за чем вы ездили в Лондон?
И она широко улыбнулась Лотти, слегка наморщи при этом свой усыпанный веснушками нос.
Лотти не удержалась и так же тепло улыбнулась ответ.
– Напротив, Марта, – с явной ноткой иронией от ветил Хайден. – Мне удалось найти гораздо больше чем я ожидал.
– Вижу, – впервые подала голос девочка и уточнила, тряхнув головой: – Кто это? Моя новая гувер нантка?
И прежде чем Лотти успела возразить, Хайден произнес слова, от которых у нее все поплыло перед глазами.
– Нет, Аллегра. Это твоя новая мама.
8
Трудно было сказать, кто из них потрясен больше – Лотти или девочка. Они обе посмотрели друг на друга, а затем дружно уставились на Хайдена. Лотти даже попыталась выдернуть свою руку, но только это ей не удалось.
По рядам слуг пробежал негромкий шепот. По всей видимости, это известие оказалось для них столь же неожиданным, как и для Аллегры. Одна из горничных хихикнула, но ее немедленно одернула старшая экономка. Смех туг же затих.
В наступившей тишине Хайден сказал, отводя взгляд от Лотти:
– Лотти, позволь представить тебе мою дочь, Аллегру.
– Дочь? – ошеломленно переспросила Лотти. – Ты не говорил мне, что у тебя есть дочь.
Ей немедленно захотелось проглотить свои слова, но было уже поздно.
– А зачем? – с холодным спокойствием сказала Аллегра. – Он всегда предпочитает делать вид, что меня вообще не существует.
Лицо Хайдена напряглось, и они с дочерью стали удивительно похожи друг на друга. Можно было подумать, что Хайден стоит перед зеркалом.
– Ты же знаешь, что это не так, Аллегра, – сказал он . – Просто я не хотел заранее волновать тебя.
– Просто боялся, что я могу помешать тебе, – выпалила в ответ Аллегра.
Лотти почувствовала, что ей пора вмешаться и прекратить эту перепалку на глазах слуг.
– Ничего, Аллегра. Не сердись на папу за то, что он не предупредил нас с тобой заранее. К тому же наш с ним… роман развивался так скоропалительно, что у него на это действительно могло не оказаться времени. – Она запустила ногти в руку Хайдена и добавила: – Скажи, ведь ты хотел сделать нам обеим сюрприз, не так ли, дорогой?
– Ненавижу сюрпризы, – нахмурилась Аллегра, складывая на груди свои костлявые ручки и становясь удивительно похожей на отца.
– Вот уж с этим позволь мне не согласиться, – заметил Хайден, и лицо его прояснилось.
Он мог бы послать к карете кого-нибудь из слуг, но предпочел сходить к ней сам, чтобы развязать боковое отделение для багажа. Там, на самом верху, оказался тот самый загадочный сундучок, так долго мучивший воображение Лотти. Аллегра смотрела на все это впол не равнодушно, а вот Лотти даже прикусила губу от не терпения.
Хайден подозвал одного из слуг, чтобы тот подержал сундучок, а сам вынул из жилетного кармана маленький золотой ключик и вставил его в замочную скважину. Все слуги, и Лотти вместе с ними, вытянули шеи, чтобы посмотреть на то, что спрятано в сундучке.
Увидев, Лотти восхищенно вздохнула. В сундучке оказалась кукла, одна из самых прекрасных, каких только доводилось когда-нибудь видеть Лотти. Она была одета в изумрудное платьице с розовыми цветочками, на ней были шелковые чулочки и пара крошечных золотых туфелек. Густые черные волосы красиво уложены, а на тонком фарфоровом личике застыла нарисованная художником улыбка. Глаза у куклы оказались большими, лиловыми, опушенными густыми ресницами.