Вилья приказал в городе не стрелять.
— Бегущему врагу — золотой мост, — сказал он на совещании командиров. — Мы на границе. Гринго внимательно следят за нами. Их газеты пишут, что мы грабители и убийцы. Покажем же им, что мы больше уважаем жизнь человека, чем наши враги.
И Вилья приказал объявить населению: всем тем, кто имеет основание опасаться репрессий, дается трехдневный срок для перехода границы, разумеется без капиталов и какого-либо имущества; им даруется жизнь, но награбленное ими богатство принадлежит народу.
20 ноября в Хуаресе состоялся парад победителей в честь годовщины революции, начавшейся два года назад. На улицы высыпал весь трудовой люд. Парад принимал командующий Северной дивизией генерал Франсиско Вилья.
В этот день сотни новых добровольцев записались в Северную дивизию.
До поздней ночи веселились жители Хуареса, а когда уставший, но счастливый город погрузился в сон, с вокзала отошел состав. Это возвращались к Чиуауа Панчо Вилья, его командиры и бойцы. Впереди их ждали новые жаркие схватки, новые бои и новые победы.
НАКОНЕЦ В ЧИУАУА
23 ноября 1913 года Северная дивизия под командованием Панчо Вильи дала при Тьерра-Бланка бой армии Уэрты, пытавшейся преградить путь в Чиуауа. Два дня длилось сражение, в котором участвовало свыше 10 тысяч солдат с той и другой стороны. Войска Уэрты, потеряв свыше тысячи солдат убитыми, ранеными и пленными, поспешно отступили, оставив три железнодорожных состава и 10 орудий.
В этом бою отличился Родольфо Фьерро. На лошади погнался он за одним из поездов отступавшего противника. Обстреливаемый, Фьерро догнал поезд, на полном ходу прыгнул на подножку вагона, добрался до тормозов и остановил поезд.
Путь на Чиуауа был открыт. Гарнизон в панике бежал к американской границе. 8 декабря 1913 года Вилья во главе своих войск вошел в столицу штата, приветствуемый населением. Теперь под его властью находилась территория, равная Пиренейскому полуострову. На ней командующий Северной дивизией собирался установить революционный порядок.
Однако Вилья не учитывал возможной реакции со стороны «первого вождя», который со смешанным чувством радости и тревоги наблюдал за успехами своего могучего союзника. Карранса видел в лице Вильи представителя слепой, обуянной примитивными страстями крестьянской массы, господство которой, по его мнению, могло вызвать только хаос в республике.
Революция в понимании Каррансы, буржуазного деятеля, могла победить лишь при условии, если эта стихийная сила будет своевременно обуздана и поставлена под контроль. А это означало в первую очередь подчинение ему тех, кто вел за собой эту силу, то есть революционных вождей крестьянства, в первую очередь Вильи и Сапаты.
Сапата в отличие от Вильи никогда не признавал власти «первого вождя». Недаром писал о нем Джон Рид: «Он радикал, логично мыслящий и идеально последовательный». Джон Рид считал Сапату «самым замечательным человеком» мексиканской революции. Знал силу Сапаты и Карранса. «Первый вождь» отдавал себе отчет в том, что Сапату он сможет обуздать, только применив оружие.
Если бы Карранса удовлетворил основное требование крестьян, дал им землю, освободил их от векового гнета помещиков, то ему нечего было бы опасаться Вильи и Сапаты. Но Карранса и его единомышленники считали раздел земли делом далекого будущего. Они боялись восстановить против себя помещиков и поэтому утверждали, что земельный вопрос можно будет решить только после свержения Уэрты.
Как же обуздать степного центавра, как называли они Вилыо? Это больше всего беспокоило Каррансу, и в этом вскоре убедился Вилья.
Не успела Северная дивизия освободить Хуарес и Чиуауа, как Карранса, ничем не способствовавший одержанным победам, назначил местные власти, причем их представляли люди, которым Вилья меньше всего доверял.
Об истинном отношении Каррансы к Вилье ему выболтал лисенсиат Эскудеро, которого «первый вождь» прислал в Хуарес для переговоров с командующим Северной дивизией.
Вилья пригласил Эскудеро к столу. За обедом Вилья, как обычно, не пил. Эскудеро же быстро напился, охмелел и разболтался.
— Ты храбрый, Вилья, но твоя храбрость — это храбрость дикаря, а не цивилизованного человека. Ты считаешь себя великим полководцем, а читать карту не умеешь. В общем ты троглодит, ты должен во всем слушаться дона Венуса, иначе тебе крышка.
Вилья молча слушал лисенсиата, который все больше и больше распалялся.
— Знай, Вилья, что подлинная храбрость заключается не в умении стрелять по людям, а в умении людей бросаться под пули.
Тут Панчо не выдержал и выхватил пистолет.
— Ах ты, несчастный одеколонщик, кого ты учишь храбрости, сукин сын?
— Тебя, грязного пеона! — продолжал бушевать пьяный лисенсиат. — Если тебя не научить уму-разуму, то ты окажешься вторым Ороско.
Вне себя от ярости Вилья готов был застрелить на месте посланца Каррансы, но присутствовавшие стали ему доказывать, что стрелять в пьяного не подобает отважному человеку. Большого усилия стоило Вилье взять себя в руки. Он приказал выгнать все еще шумевшего лисенсиата и на следующий день сообщил по телеграфу Каррансе о поведении его представителя. И хотя Карранса принес свои извинения и отстранил лисенсиата от должности, этот эпизод позволил Вилье понять, как относится к нему окружение «первого вождя», да и он сам.
Вилья становился еще более недоверчивым к «шоколадникам» и «одеколонщикам», как презрительно называл он окопавшихся в тылу лисенсиатов и других людей из окружения Каррансы. Теперь враги Каррансы — его друзья.
Чудом спасся от расправы генерал Фелипе Анхелес, которого Уэрта арестовал вместе с Мадеро и Пино Суаресом. Высланный во Францию, Анхелес вскоре возвратился в Америку, пересек мексиканскую границу и явился в ставку Каррансы. «Первый вождь» назначил его временно исполняющим должность военного министра. Но к Анхелесу враждебно относится Обрегон, любимец Каррансы. Об этом узнал Вилья. Он попросил Каррансу направить Анхелеса в Северную дивизию командующим артиллерии. Карранса согласился, и Анхелес стал одним из ближайших соратников и советников Вильи. Знания Анхелеса, бывшего директора военной академии и опытного артиллериста, очень пригодились Северной дивизии.
Война продолжалась. Оставив Чиуауа, враг укрепился в городе Охинаге, неподалеку от американской границы.
И вот снова мчатся железнодорожные составы по степи, а рядом с ними летят на конях всадники. Армия Вильи идет на Охинагу.
Начало января 1914 года. В степи заморозки. Солдаты кутаются в сарапе, но вид у них бодрый. Они уверены в победе, ведь их ведет в бой сам Панчо Вилья, гроза помещиков и прочих паразитов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});