Читать интересную книгу Ментовский вояж. Везунчики - Рустам Максимов

Толпа мгновенно подхватила клич, громко скандируя на все голоса "долой", а затем… Словно по команде, вперёд выскочила троица тех самых красивые девушек в накидках, что стояли в первом ряду. Подскочив к крыльцу почти вплотную, они сбросили наземь свои одеяния… оставшись в одних туфлях и трусиках. Тряся, в прямом смысле этого слова, грудями, они принялись визжать и кривляться, словно мартышки на баобабе. Поперёк их – чего уж кривить душой – весьма привлекательных персей красовался написанный чем-то чёрным лозунг "долой".

Атакованный голыми женскими бюстами, весь наш чрезвычайный совет застыл в ступоре, не сводя глаз с неожиданного стриптиза. А затем глава и участковый совершили одну очень большую ошибку – они спустились с крыльца, в надежде урезонить девиц, накинуть на их плечи валяющиеся на земле одежды. Антонов присел, подбирая шаль, Федосеев нагнулся, цепляя рукой другую…

Девки оглушительно завизжали, словно их насиловало стадо шерстистых носорогов, и толпа пришла в движение. На нас и на местных товарищей сразу же бросилось человек десять мужиков, вооружённых топорами, дубинками, и, похоже, очень уверенных в своих силах. Полагаю, они надеялись на внезапность и на своё подавляющее численное превосходство, плюс на то, что полиция испугается применить оружие.

Едва девки сбросили свои тряпки, я сразу же сообразил, что начинается финал представления под названием "мирный митинг". Обернувшись к своим, демонстративно передёрнул затвор автомата, одновременно щёлкая переводчиком на "огонь короткими". Наверное, это и спасло нас. Рискнувшие сойтись врукопашную митингующие на мгновение заколебались, оценивая угрозу, и потеряли шанс застать нас врасплох.

На меня сразу же налетели двое относительно молодых парней, с занесёнными для удара палками. Видимо, надеясь сбить с ног, чтобы завладеть оружием. Решив не мудрствовать лукаво, я подпрыгнул, ударив одного из них правой ногой в грудь, а затем, приземлившись, увернулся от просвистевшей над плечом дубинки.

Коротко ткнул второго нападавшего стволом "калаша" прямо в шею. В кадык, к сожалению, не попал, но мужик схватился за горло, роняя дубинку. Сгруппировавшись, я заехал этому сраному борцу за демократию левой ногой по уху. Противник повалился наземь, а я дал очередь поверх голов тех, кто ещё лелеял надежду завладеть моим оружием. Слева у крыльца стрекотнула короткая очередь из "калаша", и я резко обернулся, успев заметить, как оседает на землю одна из девиц, и падает вниз кто-то из толпы нападавших…

Почти одновременно с очередью захлопали выстрелы из ПМа, и оказавшийся слева от меня Еремеев пошатнулся, перегибаясь, и заваливаясь на землю. Затем за моей спиной ударили сразу из нескольких автоматов, заорали, заматерились трёхэтажными выражениями. Как потом выяснилось, застрелив в упор парочку самых храбрых из нападавших, тех, кто бросился вперёд с топорами, мои опера открыли огонь поверх голов толпы митингующих. Впереди же, у ступенек на крыльцо, ситуация складывалась совсем не в нашу пользу.

На застигнутого врасплох участкового прыгнули сразу двое, неожиданно помешав друг другу в попытке одним махом завладеть оружием. Антонов успел немного побороться за автомат, прежде чем ему сунули нож в спину, и сбили с ног. В борьбе за "калаш" и прозвучала та самая короткая очередь, выпущенная не понять кем вслепую куда-то в сторону и поверх толпы. Три пули из пяти нашли свои цели.

Второй из нападавших атаковал сзади, пару раз ударил Марковича ножом, выдернул пистолет из его кобуры, и, прикрываясь участковым и своим подельником, открыл огонь. Первой жертвой этого чертова снайпера стал Федосеев, пытавшийся угостить тростью первого нападавшего. Затем стрелок выпустив три пули в моего армейского товарища, попал дважды, всадил пятую пулю в ногу одному из ополченцев, который пытался вскинуть ружьё, и перенёс огонь на моих парней. Всё это произошло примерно за те пару секунд, пока я разбирался с прямой фронтальной угрозой.

…Прямо передо мной метрах в четырёх лежал Роман Георгиевич, за ним навзничь наш участковый. Первый из нападавших наконец-то сдёрнул автоматный ремень с тела потерявшего сознание Антонова, и оборачивался в мою сторону, разгибаясь, одновременно вскидывая "калаш". Второй посылал пулю за пулей в кого-то за моей спиной, а с крыльца скатывалось вниз тело раненого в ногу ополченца.

Справа орала благим матом одна из девок, догадавшаяся присесть на корточки, и зачем-то прикрыть голову руками. Другая бросилась убегать сразу же, как только раздались первые выстрелы, была сбита с ног ринувшимися ей навстречу нападавшими, и лежала где-то под кучей тел барахтавшихся на земле мужиков. Последние даже и не пытались подниматься на ноги, напуганные жёстким отпором со стороны моих парней.

Поймав на прицел нападавшего с "укоротом", я плавно нажал на спусковой крючок, слегка приподнял автомат, и дал вторую очередь, свалив второго, того, который стрелял из антоновского ПМа. Затем вновь обернулся в вправо, отпихнул стоявшую на коленях девку, подошёл к депутату госдумы Сазонову, и от души заехал ему в челюсть прикладом "калашникова". Изделие знаменитого конструктора не подвело: стоявший с открытым ртом и серым лицом Сазонов рухнул, словно подкошенный.

– Заткнись, мочалка (цензура)! – рявкнул за моей спиной Ковалёв, от души закатив девке крепкую затрещину. Бабский вой оборвался, вместо него послышался чей-то тихий скулёж, стоны, и хриплые ругательства от крыльца.

– Мёртв, – проверив пульс у главы администрации, произнёс Михаил. – Чёрт… Володя, "Ерёма", кажись, тоже того…

– …Жив я… – тихим, но отчётливым голосом произнёс Николай. – Сам виноват… Стрелять надо было… Замешкался…

Еремеев закашлялся, захлёбываясь кровью, и я бросился к нему, попутно отметив, что подстреленная девка с обнажённым бюстом также подаёт признаки жизни. Получивший пулю ополченец попытался, было, пошевелить раненой ногой, вскрикнул от боли, и заматерился во весь голос.

– "Невский", это "замок", – неожиданно прохрипела рация. – Что у вас, там, за стрельба?

– "Замок", хватайте любую тачку, запирайте ворота, и пулей к правлению! – узнав голос Витька, распорядился я. – Возьмите медикаменты, все, что найдёте в доме! У нас много "трёхсотых", срочно нужна помощь!

– Так, Лёня, Толик, держите этих! Дёрнутся – стреляй, не раздумывая! – увидев, что мы с Ковалёвым переключились на раненых, Влад взял инициативу по обыску сдавшихся в свои руки. – Сань, что с тобой?

– Да, (цензура!), откуда-то сбоку прилетело, прямо в рукоятку "макарова" попало, – глянув в сторону крыльца, отозвался Барулин. – Походу, если бы не табельный, то валяться бы мне сейчас в пыли.

– Да, почти подмышку всадил, – глянув, куда угодила пуля, произнёс Зеленцов. – В рубашке, ты, Сашка, родился!

– "Цензура), а кто это у нас такой меткий-то? – зло прищурился капитан, окидывая взглядом лежащие у крыльца тела. – Надо бы глянуть на его рожу!

– Всё, всё, Саня, не заводись, – удержал напарника Владислав. – Вовка погасил того снайпера, причём, наглухо… Барулин, приди в себя, чёрт возьми! Раненые вокруг, им, млять, помогать надо!

– Влад, лови! – вынув фляжку из внутреннего кармана еремеевской куртки, я бросил её Зеленцову. – Пусть Сашка хоть всю выдует! Толик! В багажнике моего джипа лежит синяя спортивная сумка. Тащи её сюда, быстрее, там аптечка!

– Хули вы там торчите?! – обернувшись в сторону крыльца, Ковалёв внезапно заорал на Петренко и поселковых. – Где, (цензура), фельдшер?!

– Спокойно, Миша, – положив руку на плечо друга, я вновь достал рацию. – "Лиговский", "лиговский", ответь "невскому"… "Лиговский", "лиговский"…

Руденко отозвался почти мгновенно, выслушал указания, и пообещал примчаться в Данилово через четверть часа. Привезти единственного нашего доктора на всю округу. Между тем, к правлению подъехал грузовик с группой вооружённых даниловцев, с поста на окраине прибежал парный патруль ополченцев, у нас появились другие добровольные помощники. Промелькнула парочка знакомых лиц – те самые дамочки, что позаботились о давешнем водителе фургона. Петренко, наконец-то, вышел из ступора, засуетился, развил бурную организаторскую деятельность.

… Итак, мы имеем пять трупов, в т.ч. главу администрации, и четверых очень серьёзно раненых, – я командовал и отдавал распоряжения на автомате, как это уже не раз бывало при задержаниях и на местах преступлений. – Хотя… Этот, как, его, Ванька, что, ли, отделался легче всего – Диана вытащит пулю из его копыта на раз-два… Даже без анестезии и медикаментов… А, вот, что будет с Колькой?.. Блин, ну, как же так, ты, Николай, подставился, а? Ведь, не пацан же, стрелять надо было, стрелять! А ты побоялся зацепить участкового… Эх, Маркович, Маркович, как же так, а?

Кроме двух тяжелораненых с нашей стороны имелись двое сильно пострадавших из числа митингующих. Шальная пуля из "укорота" угодила в грудь девке, трясшей своими голыми сиськами – залитое кровью входное отверстие находилось чуть ниже ключицы. А Сидорович – гримаса фортуны – получил ранение в голову по касательной другой пулей из той же очереди, потерял много крови, и находился без сознания. Ещё одна пуля чиркнула по шее какой-то бабе, во всё горло оравшей лозунг "долой". Баба была в сознании, возле неё уже хлопотал Зеленцов, останавливая кровотечение.