– Как же это ты еще тогда мне об этом не сказала? – с ходу начал Павел Иванович. – В общем, подходить к самолету тебе категорически запрещаю, готовься к отъезду в тыл.
Но в полку обстановка сложилась так, что в тыл пришлось ехать не одной Марии Григорьевне. Командир полка получил приказ первого августа группе летчиков и техников выехать снова в Харьков за получением самолетов. С подполковником Мироненко поехали капитаны Володин, Яковенко, старший лейтенант Буханов, младший лейтенант Маслов, старший сержант Малышенко – всего 37 человек.
От Михалевой вторую эскадрилью принял ее заместитель капитан Иван Ермилов. Хотя ее уважал весь полк как отличного летчика и отважного бойца, но уехала капитан Михалева как-то незаметно: напряженная обстановка на фронте не позволила проводить ее так, как она того заслуживала.
Ольга Вендичанская одна из первых узнала о том, что с фронта приехала большая группа летно-технического состава, возглавляемая командиром полка.
«Почему же Вани нет?» – с тревогой думала она, направляясь на квартиру Мироненко. Когда Ольга переступила порог, Павел Иванович сначала растерялся.
«Что ей ответить?» – глядя на Ольгу Ивановну, подумал подполковник. Он очень хорошо знал эту семью, знал, как дорог был Иван Петрович жене. Поэтому он не мог перед ней кривить душой.
– Ваня в бою был сбит и судьба его пока неизвестна, – упавшим голосом сообщил Ольге командир полка. Она сначала вовсе не прореагировала на эти слова, как будто они ее не касались: еще какое-то мгновение эта весть не дошла до ее сознания. Потом вдруг в комнате раздался пронзительный крик:
– Что вы сказали? Где мой Ваня? Фашистские ироды, что же вы наделали, сволочи! – бессвязно кричала Вендичанская, заливаясь слезами.
– Ольга Ивановна, он обязательно придет. Такие, как Вендичанский, легко не сдаются фашистам. – Мироненко говорил так убедительно и уже сам вселил в себя веру, что Иван Петрович обязательно вернется.
Только поздно вечером убитая страшным известием Ольга ушла домой.
Но прошло три дня, и горе Ольги Ивановны вдруг отступило, к ней пришло великое счастье. Начальник связи полка капитан Сергей Фомин сообщил, что Вендичанский жив, находится в полку, уже собирается тоже примчаться в Харьков и войти в состав группы Мироненко.
Для Ольги это был чудный, казалось, несбыточный сон. И только когда услышала в телефонной трубке голос Сергея Александровича Фомина, она поверила, что это не сон, и от счастья не могла сдержать слез.
Через день Иван Петрович был в Харькове.
…В тот вылет Вендичанский на подбитом самолете сел с убранными шасси на крохотную поляну. Кругом лес и лес. Летчик и штурман не знали, наша это территория или временно оккупированная фашистами, поэтому шли ночью. На рассвете третьего дня только пересекли лесную дорогу, как из-за поворота выехала подвода. На скрипучем возу сидели два паренька лет семнадцати. Они-то и сообщили, что гитлеровцев в этих краях пока не было, и указали, как выйти из лесу в нужном направлении.
6 августа группа Су-2, возглавляемая Мироненко, произвела посадку на аэродроме Новозыбков. К этому времени обстановка на участке действий полка еще более осложнилась. Немецкая авиация ежедневно блокировала аэродром, подвергала его частым бомбардировкам, в каждом вылете наши летчики встречали сильный зенитный огонь, еще больше надоедали вражеские истребители – почти каждый вылет сопровождался воздушным боем. Но аэродром по-прежнему продолжал жить и трудиться. Никто не думал, что он совершает героический подвиг. Просто каждый выполнял положенные ему обязанности.
…13 августа вечером командир полка получил приказ: оставшиеся самолеты сдать другим частям и 14-го уехать железнодорожным эшелоном снова в Харьков, чтобы пополниться людьми и получить самолеты до штатной численности.
И сразу все закрутилось-завертелось. На Мироненко, Немтинова, Воронова, Романкова нахлынула масса вопросов, среди которых был главный: без потерь привезти весь личный состав в Харьков. Всю ночь инженер полка готовил к передаче самолеты, Георгий Воронов со штабными работниками укладывал документы, формировал различные команды на перебазирование.
Где-то среди ночи высоко над аэродромом натужно-прерывисто загудел самолет. К такому гулу все привыкли и на него никто бы не обратил внимания. Но неожиданно в темном небе повисли ослепительно яркие точки, и на аэродроме стало видно, как днем. Недобрый признак: если разведчик повесил осветительные бомбы – жди налета. Так оно и вышло: к аэродрому приближался нарастающий гул. А через какие-нибудь две минуты кругом загрохотало, задрожало. К счастью, на этот раз немецкие бомбардировщики меткостью не отличились: ни одна бомба по стоянкам самолетов не попала.
Алексей Немтинов утром собрал политработников и рассказал об их обязанностях во время следования эшелоном.
К вечеру все было готово: самолеты сданы, личный состав разделен на команды по вагонам, назначены начальники команд, их заместители по политчасти, штабные документы упакованы, личное имущество собрано.
С наступлением темноты полк оставил аэродром и отправился на станцию Новозыбков для погрузки. Но организованной, как была разработана штабом, погрузки не получилось: станция подверглась ожесточенному налету. Дрожала, словно во время землетрясения, земля, с треском горели вагоны, от которых взметались в звездное небо длинные огненные языки. Озаренные пламенем пожаров, между вагонами метались багряные силуэты людей. То там, то здесь слышны были крики и стоны раненых.
Только спустя полчаса грохот рвущихся бомб прекратился. Но никто не мог гарантировать, что он не повторится. Надо было немедленно принимать меры безопасности. И люди усердно заработали: подбирали раненых и убитых, из уцелевших вагонов составляли эшелон, куда перегружали сохранившуюся технику и имущество. Прошло немного времени, как в притихшую ночь ворвался пронзительный гудок паровоза и эшелон тронулся на восток. К сожалению, в нем находились не все воины 103-го авиаполка: во время бомбежки многие рассредоточились подальше от станции, а когда на рассвете начали возвращаться, эшелона уже не было.
Тех, кто отстал, возглавил начальник оперативного отделения полка капитан Н. В. Стрих. Он ждал другого эшелона 15 и 16 августа. За это время станция Новозыбков подвергалась неоднократным бомбардировкам. На земле и в воздухе обстановка была очень сложная, поэтому Стрих решил, что надежнее добираться в Харьков отдельными группами, самостоятельно. К счастью, на этом трудном и опасном пути обошлось без потерь.
Когда весь полк собрался в Харькове, поступил приказ, которого никто не ждал: штурманы переводились в другие бомбардировочные части, а летчики и технический состав должны были уехать в Воронеж для освоения новых самолетов – штурмовиков Ил-2.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});