Мы проезжали первый приличный городок с довольно необычной архитектурой, и я решилась обратиться к спутникам:
— Понимаю, мы все торопимся, и кареты должны прибыть к поезду как можно скорее — нам же пояснили, что отправление назначено через пять суток. Но мы можем задержаться здесь на пару часов? Чтобы… отойти немного, прогуляться, совершить некоторые покупки… и я бы не отказалась от полноценного горячего обеда в хорошем заведении.
Мужчины меня поддержали и, несмотря на недовольство уставших кучеров — тех было двое и они сменяли друг друга на «посту» — потребовали подвести нас в «лучшую ресторацию города».
Недружелюбные земли Элы
На нас смотрели настороженно.
Сначала я даже не поняла, в чем причина — даже если в этом городе редко бывают чужаки, что ж так напрягаться?
Но потом осознала.
Мы слишком другие. Не я — именно что мы. Слишком ярко и многослойно одеты, слишком прямо держим спины, и… Слишком мало женщин на такое количество мужчин.
Я одна.
О да, на меня посматривали с особым недоумением и даже некоторым неприятием. Как могли бы смотреть на что-то крайне неприличное и неуместное.
Посетители таверны — в основном мужчины — были одеты в плотные шерстяные балахоны, да еще и с непокрытыми головами. У женщин, напротив — огромные чепцы, из под которых не выбьется ни один волосок. И фартуки, на которых даже не было пояса, подчеркивающего талию.
Местные мормоны?
Что ж, мы переживем, если нас покормят и дадут возможность часок отдохнуть.
Интерьер был также незамысловат как и местная мода. То есть не содержал ничего, кроме необходимого. И я снова поразилась насколько эта местность была холоднее, неприветлевей и сдержанней чем те, что мы проезжали прежде. Как будто с пересечением границы мы попали снова в другой мир. А ведь мы не так далеко уехали…
— Почему тут так… чопорно? — тихонько спросила принца, пока нас провожали к дальнему большому столу.
— Влияние феи Эллы. Характер у нее… замороженный, вот и распространила это на свою вотчину. Поговаривают, что она к категорически не приемлет общения между мужчинами и женщинами вне… деторождения. И не пускает в свой дворец никого кроме девственниц…
— Хватит, — резко, но хлестко приказал Железный Лорд, а я прикусила губу, чтобы не разулыбаться.
Нас усадили на твердые лавки и негостеприимно перечислили все представленные блюда. А потом сухощавая и даже на вид твердая женщина, чуть замявшись, обратилась ко мне:
— Фру мы также можем предложить… согреться.
Хм, а остальные пусть мерзнут?
Я беспомощно посмотрела на своих спутников и заметила легкий кивок Лорда. И потому сказала:
— С удовольствием, я…
— Следуйте за мной.
Она резко развернулась, и мы прошли в неприметную дверцу, затем в темный коридор, освещенный чуть ли не лучинами, а потом — в небольшое помещение с закрытыми ставнями, горкой камней посередине и серыми простынками, стопкой сложенными на небольшом сундуке, рядом с кувшинами с водой, мылом и даже медным тазиком.
Я растерянно повернулась к сопровождающей:
— Простите, но… как этим пользоваться?
— Запереться на засов, раздеться и залезть внутрь, — сухо провозгласила женщина и ушла.
— Я тоже первый раз такое вижу… ты уверена, что она не желает тебя убить? Где мы? Что за странное место и почему та женщина так на тебя смотрела?
— Фей! — я ужасно обрадовалась. Уже несколько дней мы с ним не общались, так что я принялась рассказывать о произошедшем, попутно стягивая с себя одежду. Оставшись в одной сорочке подошла к сооружению и обошла его кругом.
Штуковина представляла собой не просто гору, а что-то типа каменного шкафа с дверцей и деревянной крышкой.
Я потянула на себя дверцу и оттуда вырвался пар, а когда он рассеялся, то внутри стал виден деревянный влажный стул на высоком постаменте, под которым располагались раскаленные камни и били маленькие фонтанчики.
Понятно.
Фитобочка.
И правда можно согреться. И помыться. Чтобы мое грязное женское "я" стало хоть немного чище и светлее помыслами, угу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я негромко и довольно рассмеялась, стащила с себя сорочки и под крики паучка, чтобы не смела лезть в это орудие пыток, с довольным видом уселась на «трон», высунула голову в отверстие и закрыла дверь.
Тело тут же окутал приятный жар и влага, я аж застонала от удовольствия.
А потом продолжила свой рассказ.
— Уверена что вы доберетесь до поезда? — обеспокоено уточнил мой маленький друг после того, как я закончила.
— А что нам помешает? — удивилась.
— Не знаю… просто мне здесь неуютно.
— В этой комнате?
— Нет.
— Ты же не можешь чувствовать что-то подобное, ты механический… Ладно, не дуйся. Но и в самом деле, не придумывай. А то я и так легко поддаюсь панике и провокациям.
Недовольно буркнул что-то и принялся бегать повсюду, заглядывая в каждый угол — вряд ли у него затекли мышцы, но размяться даже механизму не мешает.
Я помылась с помощью воды из кувшинов, снова погрелась, с некоторым неудовольствием натянула на себя уже несвежее белье, и, чувствуя себя жутко голодной, вернулась в обеденный зал. Мои спутники уже вовсю поглощали исходившие паром похлебки, пили какую-то кипящую бурду — судя по запаху, весьма алкогольную — и довольно бурно обсуждали причины обвала, а также некий "раскол".
С трудом, но я вспомнила, что это через него мы и должны были ехать.
— Я мало понимаю в географии, — улыбнулась смущенно и невинно сразу всем и никому, притянула себе свои тарелки и продолжила, — Расскажите мне про раскол.
— О-о, это интересная история, — форд, что путешествовал с нами и представился чуть ли не ученым, вскинулся, — во времена правителя Гбелы — а это как вы понимаете было очень давно — льды Севера подверглись мощнейшему удару. Вот как… — он поискал глазами на столе, с чем сравнить, не нашел и изобразил руками, — как яйцо. Хрясь. И пошли трещины — расколы, по которым просочился холод, лед и снег. Вот вы же чувствуете — сегодня особенно лютует.
— Это в смысле… оттуда задувает? — я настолько удивилась, что даже забыла про еду.
— Именно! Удивительное явление!
— И так повсюду в этих землях?
— Нет, что вы… есть и плодородные места, теплые.
— Тогда зачем строить город столь близко от раскола?
— Затем, что люди везде живут, — женщина, провожавшая меня, незаметно подошла и поменяла пустые тарелки на полные, — Суровость наших краев не отменяет их величия, а испытания, данные нам Лучезарной Элой и природой, делают нас чище.
Я старательно не поморщилась.
Фанатики.
Лучезарная совсем не понравилась мне по рассказам. Не знаю, что уж тут было правдой, но слишком неприглядная картинка вырисовывалась.
Наша хозяйка, кажется, поняла мою антипатию. И выдала сухим голосом:
— Лучезарная печется о своей пастве и делает наших мужчин сильными и смелыми, а девушек — чистыми и честными.
— Да уж, не чета Эволену, — вдруг согласно кивнул второй взрослый форд из нашей компании. Пресекся на мгновение, заметив мой пристальный взгляд, и пробормотал, — К вам это не имеет отношения… А в столице и правда нравы слишком легкомысленны — даже мне, пусть я и холостяк, не по себе бывает. Но о чем говорить, если сама королевская семья подает пример, устраивая вульгарные отборы и пользуя невест пачками?
Златан поперхнулся, я спрятала улыбку за бокалом, а Лорд и Леон продолжили есть как ни в чем не бывало. Зато северянка ахнула и всплеснула руками.
— Подобные слухи нас еще не достигли.
А потом более заинтересованно и любезно спросила у нашего попутчика:
— А вы далеко направляетесь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— На границу рудных гор. У нас там есть дела с местными жителями…
— Полагаю, не торопитесь?
— Нет… — мужчины недоуменно переглянулись.
Через несколько дней у нас будет проходить Белый Праздник, — оживилась хозяйка, — И на ней более чем достойные молодые люди, желающие оставить свое холостяцкое положение будут представлены самым достойным девушкам.