очень мало пишет о себе. Частые лишения подорвали его здоровье. В 1550 г. он жалуется на свою "бедную больную плоть". Четыре года спустя он пишет, что с покорностью ожидает избавления от своей "земной хижины". По сообщению Микрона, Менно перед первым диспутом в 1554 г. говорил, что он физически болен. Однако в 1556 г. Микрон пишет, что у Менно больны только ноги, в остальном же он здоров и крепок. И все же Менно явно предчувствовал, что жизнь его подходит к концу. В 1556 г. в письме к Микрону он употребляет выражение: "в серой, слабой старости". В предисловии к своей последней статье об отлучении он пишет в 1558 году, что очень ослаб и постепенно стареет.
Материально ему жилось тоже нелегко. Один из братьев, пожелавший остаться неизвестным, помогал ему ежегодно 60-ю талерами. Согласно письму к Рейну Эдесу от 1558 г. Менно сам попросил об оказании этой помощи. Он просит братьев в Тергорне не обижаться на него. Он очень нуждается и даже на самое необходимое у него нет денег. Если кто-либо хочет ему помочь, то пусть сделает это незамедлительно!
Здоровье Менно ухудшается и он постоянно жалуется на боли и упадок сил. Аленсон в первой половине семнадцатого века пишет, что он познакомился с человеком, мать которого хорошо знала Менно. Однажды она прятала его в своем доме и затем навещала его, когда он был болен. Как-то он сказал ей: "Как я упрекаю себя за то, что согласился отстранением в супружестве!" В те же дни его посещает один старый брат, Алле Фишер из Болсварда. Прощаясь, Менно сказал ему: "Не будь слугой людей, как я". Можно ли верить этим рассказам, неизвестно.
Но вот приходит конец. В пятницу, 31 января 1561 года, в день, предшествующий памятной годовщине его выхода из католической церкви, Менно умер. На следующий день соседи похоронили его в собственном саду рядом с домом. Хижина Менно находилась где-то около Шадегорна недалеко от Бад Олдесло, между Гамбургом и Любеком. Однако, где он похоронен точно, никто не знает. В том месте была когда-то деревушка Вюстерфельде, которая в тридцатилетней войне была стерта с лица земли. Спустя несколько веков немецкие меннониты поставили здесь скромный памятник своему великому предшественнику. После войны этот памятник перенесли на несколько километров, к "хижине Менно". В 1953 г. студенты Кильского университета собрали деньги (1000 немецких марок) для памятной плиты из бронзы; прежняя была украдена во время войны. "Здесь жил, учил и умер Менно Симонс, в смирении, кротости и бедности", — выгравировано на плите. Менно Симонс не был ни инициатором, ни основателем движения крещенцев; оно уже существовало, когда он, в 1536 г. примкнул к нему. Однако он сумел в Нидерландах и северной Германии уберечь его от гибели. Многих крещенцев отправили на эшафот, многих казнили. Многие погибли мученической смертью на кострах или были утоплены. И в том, что крещенство в этих районах не было искоренено, большую роль сыграло личное мужество Менно и его умелое руководство движением. "Он не обладал талантом организатора", — заметил однажды Вестербек ван Эрмен, и это мнение нельзя назвать ошибочным. Однако Менно успешно развивал свои способности и полностью посвятил себя общине. Он назначал пресвитеров, распределял обязанности, основывал новые общины, проводил крещения и причащения и делал еще многое и многое другое.
Даже реформаторы подчеркивали его большое влияние. А Ласко предостерегал в 1544 г. своего друга Альберта Гарденберга от Менно. Микрон писал в 1556 г. Буллингеру, что влияние Менно простирается от берегов Фландрии до Данцига. Вскоре самому Кальвину пришлось прийти на помощь своим единомышленникам, чтобы противостоять Менно Симонсу.
Крещенцы очень уважали своего любимого учителя. Когда мученику Жаку д'Оши в 1558 г. в Леувардене на допросе сказали, что Менно вымогатель и обманщик, тот твердым голосом ответил: "Сударь, прошу вас, не говорите так. Ибо вам будет не легко доказать то, что вы утверждаете… Он не обманщик, он… учит только Слову Божьему". В то же время крещенцы не обожествляли Менно Симонса и не преклонялись перед ним как перед святыми. Рейтсе Айсес из Бетстерцвага, последняя жертва гонений за веру в Нидерландах, привлеченный к ответственности в 1573 г. в Леувардене, также в ответ на обвинение, что он последовал за Менно, обманутый им, ответил: "Я опираюсь не на людей, а на Слово Господа".
Еве несколько слов о влиянии трудов Менно Симонса. По свидетельству Де Гоопа Шеффера, Зеппа и Крана, влияние его статей на нидерландских крещенцев было более значительным, чем его посещения. Они всегда появлялись в решающий момент и несли весть о правде. Его последователей они ободряли и утешали. И крещенцы более поздних времен постоянно сверяли свою веру и жизнь по его трудам. В его статьях содержатся как поучения, так и практические советы. Некоторые считают, что Менно писал много, но не очень хорошо, и количество у него преобладает над качеством. Мосгейм находит его стиль чересчур пространным и несвязанным, со многими ненужными повторениями; благочестивым, однако вялым и путаным. Это можно сказать о некоторых статьях, посвященных диспутам более позднего времени. Однако, его краткие статьи первых лет более хороши. Пусть Менно не был выдающимся стилистом, тем не менее, он, несомненно, первый среди равных. Мартинус Дусканус, один из немногих католических священников, которые всю жизнь боролись против него, отмечает в опубликованной 1549 г. статье "Анабаптисткай хаересеос конфутатио" (Опровержение еретиков-анабатистов), что Менно пишет очень пространно, отточенно и разрушительно. Как сильно боялись его статей, показывает тот Факт, что 10 декабря 1557 г. Филипп II, король Испании, приказал обратить на них особое внимание.
И еще немного о характере Менно. Крамер подчеркивает у Менно его глубокую набожность и смирение. Кюлер — скромность. В отличие от них Толсма не считает Менно выдающейся личностью и наделяет его многими отрицательными качествами: непостоянством, вспыльчивостью, эгоистичностью и неумением владеть собой. "Он так и остался сыном Фризского крестьянина, раздраженным, недоверчивым к посторонним, боязливым к критическим замечаниям, затрагивающим его самого или его убеждения". Эта оценка Толсмы изобилует преувеличениями и не соответствует действительности. Как и большинство фризов, Менно был легко возбудим; однако временами он был очень подавлен, что также нередко бывает у людей этого типа. Он не блистал талантами и не был выдающимся богословом, его мысли и его сочинения затрагивают скорее сердце, чем ум. Сильной стороной его была та трогательная верность, с которой он служил братству. В миру ему все представлялось в серых тонах, по отношению же к Евангелию он был явным идеалистом. Ведь Евангелие противопоставляет человека Иисусу Христу, Который освободил его от бессмысленности, бледности и безнадежности