Читать интересную книгу Бахчисарай и дворцы Крыма - Елена Грицак

Крым во времена Пушкина

«Петербург душен для поэта. Я жажду краев чужих, авось полуденный воздух оживит мою душу», – писал Пушкин, собираясь в дальний путь. В течение четырех лет (1820–1824) он путешествовал по Кавказу, Крыму, Украине и Молдавии, закончив странствия в селе Михайловском.

Дивная природа полуострова, куда поэт был сослан в очередной раз, море, горы, сияние южного солнца, величественная красота пейзажей – эти образы позже вошли в стихотворения крымского цикла, составив фон знаменитых поэм «Кавказский пленник», «Бахчисарайский фонтан» и частично уничтоженной «Тавриды». Помимо того, поэт связал с Крымом замысел «Евгения Онегина», загадочно назвав эту землю «колыбелью» главного героя. Не имея определенной цели, путешественники не вели подробных путевых заметок. Сам Пушкин рассказывал о своих странствиях в письмах, впоследствии отразив впечатления в литературно-критическом эссе «Отрывок…». Несмотря на предельный лаконизм, эти послания содержали сведения о самых важных моментах путешествия.

Скупые фразы Пушкина весьма оригинально рекомендовали общеизвестные места Тавриды, которая в то время представлялась страной, «исполненной воспоминаний». В Крыму бывали немногие, сведения о нем черпались из древних источников, и потому далекие татарские земли воображались чем-то похожим на легендарную Элладу, связанную с золотым веком человечества. Поэт уловил эту особенность восприятия Крыма и старался не подчеркивать разочарования от нищеты и запущенности, в то время присущих всем городам полуострова. Зато в письмах не совсем точно, но эмоционально изображены малознакомые россиянам места: Феодосия, Гурзуф, Георгиевский монастырь, ханский дворец в Бахчисарае.

Трехнедельная поездка по Крыму началась с переправы через Керченский пролив. Встреча с памятниками Античности оказалась не такой романтичной, как ожидал поэт: «Думал, здесь я увижу развалины Митридатова гроба, здесь увижу я следы Пантикапея. Однако на ближней горе посредине кладбища увидел я груду камней, утесов, грубо высеченных. Заметил я несколько ступеней, дело рук человеческих. Гроб ли это, древнее ли основание башни, не знаю. За несколько верст остановились мы на Золотом холме. Ряды камней, ров, почти сравнявшийся с землей. Вот все, что осталось от старого города».

На территории Пантикапейского городища путешественники осмотрели башню, остатки стен, фундаменты жилых построек. В настоящее время не сохранились даже те ничтожные остатки. Жители Керчи по разрешению городских властей использовали камни-реликты для строительства домов. Известен факт, что археологам приходилось разбирать стены античной крепости для поставки материала на сооружение керченского порта.

Старый базар в Керчи и гора Митридат (на заднем плане). Литография XIX века

Не случайно в записках Пушкина нет ни слова о Керчи, которая тогда представляла собой пыльный поселок на две улицы. Немногочисленные обитатели городка собирались на базарной площади, где перед лавками сушилась и коптилась рыба, а жители буквально пинали ногами «порфирные обломки» древних статуй. Столь жалкое зрелище совсем не соответствовало описаниям величественного города, каким его представляли античные историки.

Набережная в Феодосии. Литография, 1830

Вместе с тем письма передают интересную информацию о «каком-то французе, присланном из Петербурга для разысканий. Но ему не достает ни денег, ни сведений, как у нас обыкновенно водится». Речь шла о безвестном тогда археологе Поле Дюбрюксе, которому удалось изыскать средства и заново открыть людям «драгоценное, скрытое под землей, насыпанной веками». Поэт ошибался, говоря о том, что француза направили из столицы. К моменту заочного знакомства с Пушкиным Дюбрюкс уже девять лет по собственной инициативе работал в Керчи, делая зарисовки, схемы, записывая и систематизируя свои наблюдения. Современники не оценили деятельности французского историка, но его труды помогли археологам последующих поколений в раскопках на месте древней столицы Боспорского царства.

По прибытии в Феодосию Пушкин написал брату: «Из Керчи приехали мы в Кефу, остановились у Броневского, человека почтенного по непорочной службе своей и бедности. Теперь он под судом и, подобно старику Вергилию, разводит сад на берегу моря, недалеко от города. Виноград и миндаль составляют его доход. Он имеет большие сведения о Крыме, стороне важной и запущенной». Упомянутый в письме бывший феодосийский градоначальник Семён Михайлович Броневский глубоко знал историю края, не преминув ознакомить гостей с его античным прошлым.

К началу XIX века от греческой Каффы не осталось даже названия. После набега аланов старый город был разрушен до основания, а новая Феодосия почти не отличалась от новой Керчи. Четыре тысячи жителей обитали на нескольких улицах, некогда удививших А. С. Грибоедова «причудливой смесью вековых стен прежней Кафы и однодневных мазанок».

Феодосия того времени являлась единственным в Крыму порто-франко, то есть портом, имевшим право беспошлинной торговли. Высокий статус позволял городу активно развиваться, что, в отличие от Пушкина, отметил И. М. Муравьёв-Апостол в сочинении «Путешествие в Тавриду»: «…опрятные прямые улицы, обширные чистые площади, набережная, усаженная молодыми деревьями и устроенная для прогулок». Одной из главных достопримечательностей Феодосии был «Музеум», созданный русским знатоком истории Броневским и составлявший гордость жителей всего края.

Хранилище памятников греческой Тавриды размещалось в здании мусульманской мечети. Редкие посетители «Музеума» почти не интересовались экспонатами, рассматривая античные монеты, обломки плит и колонн, разбитые горшки и черепки лишь из уважения к основателю. Однако памятники, которые Броневский усердно собирал в окрестностях города и на кладбище в Карантинной слободке, представляли большую научную ценность. Подлинные вещи первых греческих колонистов открывали полную драматизма историю древней Каффы. Детище Семёна Михайловича оценили потомки. С 1871 года музею покровительствовал художник И. К. Айвазовский. Благодаря его попечению экспонаты перевели в специально построенное здание, где городской краеведческий музей благополучно существует поныне.

Знаменитый маринист в свое время был самым богатым живописцем России. Помимо археологического собрания, он позаботился о коллекции картин, также выстроив отдельный дом для художественного музея. Возведенное в духе позднего Ренессанса здание Феодосийской картинной галереи признано памятником архитектуры XIX века. Айвазовский сам разрабатывал проект и лично занимался оформлением внутренних помещений.

В зале картинной галереи Феодосии

Выходец из семьи армянского купца, художник даже после смерти не прервал связи с традициями армяно-христианской культуры. Согласно завещанию его похоронили у входа в храм армянской церкви Саркиса (Сергия). В 1971 году как дань памяти прославленному соотечественнику здесь открыли лапидарий с богатой коллекцией надписей на древних каменных плитах. Здание музея само по себе является историческим памятником, который мог видеть Пушкин. Воздвигнутый на рубеже I и II тысячелетий храм отличается от других церквей Феодосии значительными размерами, наличием больших окон и широких дверей. Декоративное убранство фасада составляют каменные плиты-хачкары (крестовые камни) с тончайшей резьбой в виде крестов, окруженных растительным орнаментом. Свод храма украшен остатками старинных фресок.

Закладные камни генуэзских цитаделей представляют собой своеобразные документы, выраженные в латинских надписях и гербах. Помимо демонстрации мастерства камнерезов, лапидарные памятники воссоздают историю строительства оборонительных сооружений Каффы. Во времена Пушкина частично уцелевшие итальянские крепости еще хранили дух Средневековья. Силами и стараниями генуэзцев из пепла античной Феодосии возродилась Каффа. Мощные стены крепости надежно защищали город от врагов, позволив жителям пользоваться благами европейской цивилизации XIII века. Богатые итальянские торговцы построили порт, городской водопровод, возвели храмы и дворцы с парками, изящной скульптурой, фонтанами.

Памятником не столь далекому прошлому служит знакомый каждому феодосийцу одноэтажный дом на улице Галерейной. Здесь в 1924–1929 годах жил русский писатель Александр Степанович Гриневский (1880–1932), публиковавшийся под псевдонимом Грин. Его романтические повести «Алые паруса», «Бегущая по волнам», романы «Золотая цепь», «Блистающий мир» и «Дорога в никуда» выражали гуманистическую веру в высокие нравственные качества человека. В отличие от фантастической прозы стихотворения Грина, например такие, как «Реквием», представляли мрачный, «искаженный» взгляд на себя и окружающий мир, что, впрочем, не противоречило скептическому духу Серебряного века: