перед Штормом. Не сопротивляюсь в тайной надежде, что при встрече Антон заставит этих двух петухов помириться, тем более что Танька, как мне кажется, совсем не против. Тут главное, чтобы у Дениса хватило терпения дать ей повыпендриваться хотя бы пару минут. К сожалению, на набережной ни Антона, ни Дениса не наблюдается, и мы загребаем в бар без мужского сопровождения.
В полутемном помещении, освещаемом лишь разноцветными вспышками, на нас уже второй раз за день обрушивается музыкальное цунами. От непрерывного грохота где-то внутри рождается вибрация, и все части организма невольно начинают дергаться в такт заданному ритму. Танька чудом находит пустующий столик на троих. Мы кидаем сумочки на свободный стул, чтобы нам не «подселили» третьего, и заказываем коктейли у возникшего из ниоткуда официанта. Я, памятуя вчерашнее отравление, беру безалкогольный. Подруга планирует оторваться на полную катушку.
Пока ждем напитки просматриваем меню и выбираем, что можно поесть. Это же бар, поэтому нормальной еды практически нет. Приходится согласиться на бургеры. Настроение паршивое — я в расстройстве, что не удалось встретиться с Антоном, а главное, он сам не захотел этой встречи. Танька, похоже, тоже не ожидала, что ребята так просто нас отпустят. Однако, обе старательно делаем вид, что нам весело. Подруга периодически изощряется, ядовито комментируя одежду, фигуры и движения танцующих. Музыка глушит голоса, так что диалог наш сложно назвать активным. Проглотив по бургеру, направляемся танцевать.
Я двигаюсь, закрыв глаза. Ничего не могу с собой поделать и рядом вместо Таньки представляю Антона. Все-таки досада на подругу начинает прорываться. Потерянный чемодан, потерянная одежда и телефоны, мое отравление вином. В чем-то сама, естественно, виновата. Конечно, подруга молодец, всячески оберегает меня, но практика показывает, что за ней самой глаз да глаз нужен. «Ничего не бояться» в Танькином случае равняется «Быть безумным».
Понимаю, что мысли двигаются совершенно не в том направлении, и открываю глаза. Таньки нет, я извиваюсь в кругу незнакомых людей. Аккуратно оглядываюсь, ища свою спутницу. Еще не хватало ее тут потерять. Наконец, углядываю подругу около барной стойки. Она вовсю кокетничает с каким-то молодым человеком. Издалека мне кажется, что это Денис, и я с утроенной силой оглядываюсь в поисках Антона, но не нахожу. Бросаю враз надоевшее мне дерганье и пробираюсь к барной стойке.
Еще не выйдя из круга танцующих, чувствую разочарование. Рядом с подругой совершенно незнакомый парень. Тоже качок. Очевидно, на морское побережье их завезли большой партией. Экземпляр около подруги с хорошо осоловевшими глазами выглядит менее презентабельным, чем Денис и лично у меня вызывает отторжение.
***
Пользуясь тем, что занятая оживленной беседой Танька меня не заметила, покидаю бар и в расстройстве плетусь на пляж. Скидываю кроссовки и сажусь на них прямо у линии прибоя. Хочется намочить ноги, но понимаю, что потом их надо будет высушить, чтобы опять засунуть в обувь. Соленая и влажная прохлада приятно освежает лицо. Лунная дорожка на волнах переливается и завораживает.
Вспоминаю, как как-то раз на даче возвращались с подругой домой в полночь. Ночь была достаточно светлой из-за яркой круглой Луны. Путь пролегал мимо пруда. Нам тогда было лет по пятнадцать — шестнадцать, и наш мозг еще не был отягощен мистическими страхами и предрассудками.
— Наташка, кто это? — показала мне подруга в сторону воды.
Глянув в указанном направлении, я увидела женщину в длинном белом платье на манер начала прошлого века и такой же белой шляпе с широкими полями и вуалью, скрывающей лицо. Незнакомка медленно брела по самой кромке воды, не замечая нашего присутствия. Длинное платье тянулось за ней по траве шлейфом. Мы стали вглядываться в странную женщину, чтобы понять, что за чудачка гуляет ночью в одиночестве, да еще в таком странном прикиде.
Не помню, как долго продолжался коллективный морок, но в какой-то момент, мы обе вдруг поняли, что нет никакой женщины, это просто мираж. Свет Луны проложил на поверхности пруда, вдоль которого мы шли, серебристую мерцающую дорожку. Придя домой, мы с подругой взяли бумагу и попытались изобразить женщину, которую видели. Если это были наши фантазии, то мы должны были увидеть разных женщин. Художники из нас так себе, но очертания миража у нас совпали. Для меня это была первая и единственная встреча с чем-то потусторонним. Я потом долго ходила под впечатлением, да и до сих пор иногда вспоминаю ту женщину.
Вынырнув из событий почти десятилетней давности, понимаю, что не хочу возвращаться в бар, и прикидываю, как бы мне предупредить Таньку, что буду ждать ее дома. Похоже, подруга становится для меня обузой. Мне категорически не хочется продолжать отпуск по ее представлениям об отдыхе. Жаль, что у нас телефон один на двоих и, что характерно, он не у меня.
Тут мой мозг пронзает простая в своей натуральности мысль: не только наш единственный телефон, но и ключи от квартиры находятся у мамзелины, которая в данный момент накачивается алкоголем, и не известно, в каком состоянии уже пребывает. Второй комплект ключей, который нам дала хозяйка квартиры, мы по моему же настоянию принципиально держим дома.
Вскакиваю на ноги, по-армейски быстро напяливаю на себя кроссовки, радуясь, что благоразумно не стала мочить ноги, и мчусь в бар. Танька по-прежнему висит на барной стойке, болтая с качком и заливая в себя очередной бокал с коктейлем. Мое отсутствие на ней абсолютно никак не сказалось. Похоже, ей сейчас вообще не до меня.
— Натаха, — обнаруживает меня Танька, когда я приближаюсь вплотную к ее носу, — познакомься, это Толян.
Изображаю улыбку и мучительно придумываю причину, по которой мне срочно надо бежать домой. Мешать подруге не хочется, пусть развлекается, раз у нее волна прет, но и торчать ради нее в баре в одиночестве тоже не жажду. Не успеваю сочинить мало-мальски подходящую отмазку, как невольно приседаю под тяжестью мягко опустившейся мне на плечо тонны живого веса. Не помереть от ужаса помогают смеющиеся лица Таньки и ее нового знакомого. Глядя на них, догадываюсь, что жизни ничего не угрожает. Безуспешно изворачиваюсь, чтобы посмотреть на хозяина лапищи. Ни двинуться, ни скинуть ее с плеча я просто не в состоянии.
— Вовочка, не пугай девушку, — гогочет Толян, глядя поверх моей головы.
Плечо освобождается, и перед глазами появляется стена, обтянутая футболкой с огромным Микки-Маусом.
— Владимир, — откуда-то сверху спускается волна низкого баритона, сопровождаемая густыми алкогольными парами.
Задираю голову, чтобы рассмотреть говорящего. Залипаю на огромных грудных мышцах, дальше изучаю массивный подбородок и крупные черты лица на гигантской голове. Придя в себя, замечаю, что подняв голову, забыла