Музыканты играли вальс Шопена, который, казалось, уносил меня очень далеко, терзая недоступными соблазнами. Мне вдруг захотелось обладать остроумием, обаянием, властью над чувствами своего избранника…
Подобные мысли изумляли своим вопиющим несоответствием моему действительному статусу.
Я подошла к окну. Уже так долго стояла теплая и ясная погода, что казалось, это не может более продолжаться. Скоро опустятся осенние туманы, которые в сочетании с юго-западными шквальными ветрами, по словам Тапперти, представляют собой «что-то с чем-то».
До меня доносился запах моря и мягкий шорох волн. В меллинской бухте начинали звучать голоса…
И вдруг показался свет в необитаемой части дома. Я ощутила, как по спине поползли мурашки. Именно там находится комната, куда Элвин водила меня выбирать амазонку. Гардеробная Элис.
Жалюзи на окне опущены. Я этого прежде не заметила. Более того, готова поклясться, что сегодня вечером они были подняты! У меня выработалась привычка, от которой невозможно было избавиться, время от времени поглядывать на это окно.
Жалюзи были сшиты из тонкой ткани, потому что сквозь них я совершенно отчетливо видела свет. Слабый, неяркий, но его наличие не вызывало никаких сомнений.
Мало того, он перемещался!
Я стояла у окна, напряженно наблюдая за движущимся огоньком. И тут возник силуэт. Он явно принадлежал женщине.
Услышав, как кто-то произнес «Это Элис!», я поняла, что думаю вслух.
Я сплю. Всего этого нет на самом деле.
И снова увидела силуэт.
Мои пальцы, впившиеся в подоконник, дрожали все время, пока трепетал огонек. Я чуть было не позвала Дэйзи, Китти или миссис Полгрей, но удержалась от этого, представив, как глупо буду при этом выглядеть.
Спустя некоторое время свет погас.
Я еще долго стояла у окна, но больше ничего не увидела.
В гостиной играли уже другой вальс Шопена, и я продолжала слушать, пока не замерзла, несмотря на теплый сентябрьский вечер.
Потом легла в постель, но долго еще не могла уснуть.
Когда же наконец уснула, мне приснилось, что в комнату вошла женщина. На ней была черная амазонка с синим воротником и манжетами, отделанная золотистой тесьмой.
— Меня не было в том поезде, мисс Ли, — негромко произнесла она. — Вам хочется знать… Вы найдете меня… найдете… найдете Элис… Элис… Элис…
Сквозь сон я слышала шелест волн среди утесов, а проснувшись на следующее утро с первыми лучами зари, я первым делом подошла к окну и посмотрела на окна комнаты, которая чуть больше года назад принадлежала Элис.
Жалюзи были подняты. Отчетливо виднелись бархатные шторы насыщенного синего цвета.
Глава 4
С Линдой Треслин я имела весьма сомнительную честь познакомиться лишь неделю спустя. Только что пробило шесть часов. Мы с Элвин уже отложили в сторону книги, спустились вниз и направились в конюшню, чтобы навестить Лютика, который, как нам показалось днем, растянул сухожилие. Коновал уже успел его осмотреть и наложить на ногу припарку. Элвин была расстроена, и это радовало, потому что мне всегда нравилось обнаруживать в ее душе благородные чувства.
— Не волнуйтесь вы так, мисс Элвин, — успокаивал ее Джо Тапперти. — Вот увидите, Лютик будет свеж как огурчик еще до конца недели! Джим Бонд — самый лучший лошадиный доктор в нашей округе, да и вообще в мире, я вам это точно говорю.
Элвин приободрилась, и я сказала ей, что на следующий день она вместо Лютика возьмет Черного Принца.
Она знала, что это станет своего рода испытанием храбрости, и я с радостью отметила, что девочка предвкушала завтрашний урок с удовольствием, к которому лишь слегка примешивалась тревога.
Когда мы вышли из конюшни, я взглянула на часы.
— Что скажешь о прогулке по саду? — обратилась я к Элвин. — У нас есть полчаса.
Она ответила, что не возражает, и мы направились в сад.
Плато, на котором стоял «Маунт Меллин», представляло собой полосу земли шириной в одну милю. Склон в сторону моря был довольно крутым, но по нему были проложены зигзагообразные дорожки, облегчающие спуск. Однако самой главной особенностью этого склона был расположенный на нем роскошный сад. Цветущие кустарники, так распространенные в этих краях, являлись его подлинным украшением. В разных уголках сада располагались беседки, образованные вьющимися по опорам розами. Они были прекрасны даже теперь, в самом конце сезона, а воздух был густо напоен их ароматом.
В этих беседках можно было сидеть и любоваться морем. Из сада дом представлялся грозной крепостью, горделиво вздымающейся на вершине утеса. Казалось, она бросает вызов не только морю, но и всему миру.
По благоухающим тропинкам мы спустились вниз и поравнялись с одной из беседок прежде, чем успели заметить сидящих в ней людей.
Элвин тихонько ахнула и, проследив за направлением ее взгляда, я увидела их. Они сидели рядом. Она была брюнеткой, к тому же одной из самых красивых, каких я когда-либо видела. Черты ее лица были изящны, как на картинах старых мастеров, а волосы накрыты прозрачным шарфом с блестками. Я подумала, что она похожа на кого-то из персонажей «Сна в летнюю ночь», возможно, на Титанию, хотя я всегда представляла ее себе блондинкой. Ее красота притягивала взгляд, подобно тому как магнит притягивает иголку. Такой красотой невозможно не восхищаться. На женщине было облегающее платье из розовато-лиловой ткани наподобие шифона. Оно застегивалось у горла массивной брошью с бриллиантами.
Первым заговорил Коннан.
— Да это же моя дочь со своей гувернанткой! Так значит, мисс Ли, вы с Элвин решили подышать воздухом.
— Сегодня такой тихий вечер, — ответила я и попыталась взять Элвин за руку.
Однако она увернулась самым бесцеремонным образом.
— Можно мне посидеть с тобой и леди Треслин, папа? — спросила она.
— Ты гуляешь с мисс Ли, — ответил он. — Я не вижу причин, по которым следует прерывать вашу прогулку.
— Вот именно, — ответила я за нее. — Пойдем, Элвин.
Коннан повернулся к своей спутнице.
— Нам очень повезло с мисс Ли, — произнес он. — Она… восхитительна!
— Я очень надеюсь, что ты не разочаруешься, Коннан, и она действительно окажется той самой идеальной гувернанткой, — произнесла леди Треслин.
Мне стало не по себе. Они обсуждали мои достоинства так, будто бы я была стоящей неподалеку лошадью! Думаю, Коннан почувствовал мое замешательство, и оно его порядком позабавило. Временами он казался очень неприятным человеком.
— Я полагаю, нам пора возвращаться, Элвин, — ледяным тоном произнесла я. — Мы всего лишь собирались немного пройтись, прежде чем девочка ляжет спать. Пойдем, Элвин, — добавила я. Затем схватила ее за руку и буквально потащила прочь.