Когда пациент получил возможность самостоятельно стоять на ногах и говорить достаточно внятно, Хайо усадил его на диван, налил чаю и приготовился слушать. Ему не пришлось уговаривать парня рассказать обо всем — тот сам горел желанием поделиться, а также пожаловаться и поплакаться.
— Он отправил меня к тенникам. Не сказал, к кому, куда. Сказал — пойди и найди подходящего. Вот просто так — от балды, пойди и найди. Я прошерстил свои контакты, мне никто ничего подсказать не смог. Я ему об этом сказал — а он мне говорит, если ты такой тупой, то можешь убираться ко всем псам и не возвращаться.
— А ты?
— Я ему сказал — я не тупой. Но идти туда, не знаю, куда и делать то, невесть что, не могу. А он мне говорит — нужно было сообразить. Или сразу отказаться, а не тратить его время. Ну, и еще много всякой дряни наговорил. Я ему тоже ответил, в общем. Какого пса я должен все это слушать?
— И что?
— А он говорит — выкатывайся вон, и никогда сюда не приходи. Я пошел к Рэни, рассказал ей... а она... она... — Сергей расплескал чай на колени, огляделся в поисках тряпки, не нашел ничего поблизости и принялся вытирать диван собственной майкой. — А она...
— Что она? — улыбнулся Хайо. — Я слушаю...
— А она говорит — Сережа, как ты мне надоел! Почему ты считаешь, что я должна вас мирить? Пойди и извинись. Я спрашиваю — за что извиниться, за то, что меня опустили и с грязью смешали?! А она говорит — это не мое дело, разбирайтесь сами, меня это не касается. Отругал — значит, есть за что.
— И что ты сделал?
— А ничего. Попрощался и пошел нажрался... вот. Потом к тебе пришел.
— Зачем?
— Не знаю... захотелось кому-то все рассказать. Просто чтоб выслушали. А что, не надо было? Мне свалить?
— Да нет, не нужно. Я тебя выслушал. Ты еще чего-то хочешь?
— Если ты так ставишь вопрос, то я лучше пойду, — поднялся Сергей.
Хайо вздохнул, посмотрел на еще нетвердо стоящего на ногах и глубоко обиженного Сергея, заставил себя улыбнуться.
— Сядь. Голова не болит?
— Болит вовсю...
Хайо на диван за спину Сергею, положив ладони ему на голову так, что большие пальцы лежали на основании черепа, а указательные — на висках, начал аккуратно снимать головную боль и похмелье. — Послушай, Сергей... если ты хотел, чтобы я выслушал — я выслушал. Если ты еще чего-то хотел, скажи, чего именно. Поговорить об этом? Просто отдохнуть? Чего ты хотел?
— Я хотел, чтобы мне объяснили...
— Что именно?
— Почему со мной так поступили! — парень прижал руку к глазам, скрывая злые слезы, ссутулился. — Почему меня выгнали, а она даже не...
— Даже не что?
— Даже не подумала вступиться за меня.
— Я могу тебе рассказать, — помедлив, ответил Хайо. — Но ты не захочешь меня слушать, а тем более понимать.
— С чего это?
— А с того, милый мой, — Хайо встал с дивана, провел ладонями по лицу, откидывая с глаз челку, и словно стащил маску, позволил голосу звучать не бесстрастно-вежливо, а так, как хотелось. — С того, что я не буду тебе рассказывать, что ты — невинная жертва подлых негодяев. То, что я могу тебе рассказать, слишком неприятно будет звучать для тебя самого.
Сергей воззрился на Хайо несчастными темно-золотыми глазами так, словно увидел Смотрителя впервые в жизни. В какой-то мере так и было — такого Хайо он еще не видел. Холодный, как глыба льда, резкий и прямой, словно клинок; окруженный какой-то синеватой наэлектризованной аурой. Сергей понял, что стоящий перед ним недавний «простой заказчик», которого Сергей надеялся самую малость облапошить, и считал просто богатым парнем с легкой придурью — существо несколько иного племени, чем он сам. Тенником он не был. Но и простым горожанином — тоже. В полумраке казалось, что глаза Хайо черны, как ночь, как бездна; вот эти-то привидевшиеся глаза без белков Сергея и доконали.
— Ты... кто?
— Это неважно. У тебя есть два пути. Лечь спать — или выслушать меня и лечь спать. Выбор за тобой. Но если ты решишь слушать — имей в виду, это будет довольно тяжело для тебя.
— Говори... — полушепотом сказал Сергей.
Хайо потянулся, включая бра, встряхнул волосами, разгоняя слишком уж напряженную атмосферу, спрятался под привычную бесстрастную маску.
— Вопрос первый. Как по-твоему, у Грега и Рэни нормальная семья?
— Нет. Это полный бардак. Ты бы видел, что он делает... Недавно прихожу...
— Все это частности. Итак, ты сам сказал, что это — полный бардак. Сколько ты в этом бардаке провел времени?
— Год или около того...
— Зачем?
— Я хотел помочь Рэни.
— Чем ты ей помогал? Убирал за нее кафе. Носил сумки. Говорил, что это ты выпил то, что на самом деле выпила Рэни. Давал ей поспать днем, сам работая барменом. Говорил ей, что она не должна так жить... Верно?
— Откуда ты знаешь? Ты следил за нами? — Сергей сжал кулаки.
— Нет, не следил, — не моргнув глазом, соврал Хайо. — Просто ничего необычного в этой истории нет. В общем, ты все это делал — для чего?
— Я помогал Рэни!
— В чем ты ей помогал? Не надо рассказывать, что именно ты для нее делал. Ты помогал ей жить с мужем, правильно?
Сергей задумался, запустил руки в волосы. Формулировка ему категорически не нравилась, но трудно было отрицать, что она правдива. Именно этим он и занимался год с лишним. Помогал Рэни жить с человеком, от которого мечтал ее увести. До сих пор ему это не приходило в голову — он свято верил, что защищает любимую женщину от постоянного давления и необоснованных нападок со стороны Грега.
— Пожалуй, ты прав...
— Ты надеялся, что она услышит тебя и уйдет от него?
— Да...
— И при этом делал все, чтобы она оставалась при нем. Ведь с твоей помощью она жила вполне неплохо... Сергей, зачем тебе это все было нужно? В Городе полно свободных девушек. Почему ты выбрал эту?
— Я был ей нужен...
— А кем она тебя считала?
— Другом. Она мне доверяла больше, чем Грегу.
— А тебе самому это что-то давало?
— Один только геморрой... — скривился Сергей. — Мы же даже поговорить спокойно не могли больше часа. Все время нужно было прыгать вокруг этого придурка..
— То есть, целый год ты потратил на геморрой и больше ни на что? Ты был нужен Рэни, но тебе это все было совершенно не нужно, тяжело и неприятно?
— Я чувствовал себя нужным... — поправился Сергей. — Чувствовал, что не напрасно живу. Делаю что-то полезное. Я ведь не ждал никакой награды. Просто хотел, чтобы ей было хорошо.
— Тебе было хорошо, когда ей было хорошо. А если ей было плохо — и тебе было плохо, так?
— Так. Это любовь... — фраза прозвучала гордо и немного страдальчески. — Любовь, понимаешь?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});