Вдоль стен, выложенных каменными плитами, стояли исполинские статуи — крылатые, разумеется. Одна держала в руке гнутую саблю, вроде той, что Ролан видел на иллюстрации к «Трактату о тварях». У второй в каждой из рук было зажато по дротику, приготовленному для метания. Третий из каменных рукокрылов вооружился то ли арканом, то ли длинной плетью. Разглядеть остальных не получалось. Расположенные слишком далеко, они прятались от любопытного взора Джилроя в темноте.
Еще одна статуя располагалась в самом центре зала. И изображала женщину — причем человеческую, без крыльев. Хотя о том, что это именно женщина, догадаться можно было только по копне волос, пышной и взлохмаченной, точно грива льва. Черты лица стерлись от времени, а тело скрывала длинная бесформенная хламида.
В одной руке каменная женщина держала нечто, похожее на серп… или, скорее, на полумесяц в растущей фазе. Фигура в другой руке походила не то на звезду с множеством лучей, не то на огромное печенье. Из числа творений тех пекарей и кондитеров, кому делать свои изделия просто квадратными или круглыми слишком скучно.
«Так вот ты какая, — догадался Джилрой, — лунная богиня Урдалайа!»
Догадка не преминула подтвердиться.
— О, всемогущая Урда’лайа! — разнесся над залом громовой голос. Имя богини, священное, как оказалось, не только для ведьм Ковена, он произнес по-особому. Как бы раздельно, по слогам, вернее, с едва заметной паузой посередине.
Язык, как ни странно, был тот же, что у людей. Хотя произносились знакомые слова с заметным акцентом. А это значило, запоздало сообразил Джилрой, что не всегда лил’лаклы жили в изоляции. Ведь набраться, как гласит пословица, можно лишь у того, с кем поведешься.
— …просим у тебя, — между тем вещал голос, — быстрых крыльев, зорких глаз, да оружия острого и разящего без промаха. Клянемся сражаться за дело твое до самой смерти нашей, да покуда не взойдет вновь на небе Черная Звезда.
— Да… взойдет на небе… Черная Звезда, — в ответ грянул хор множества голосов. И собравшиеся в зале лил’лаклы один за другим опустились на пол, припадая на одно колено.
Примеру их, дабы не выделяться, последовал и Джилрой. Вернее, попытался было последовать. Но, во-первых, его позабавили слова о Черной Звезде, что должна-де взойти на небе. Ведь если Звезда все-таки Черная, то сие событие, священное и торжественное, заметить будет очень сложно.
А во-вторых, ловкость Джилроя в облике рукокрыла оставляла желать лучшего. Если летать он более-менее смог научиться, то вот заведенную в пещерном городе молитвенную позу принять не получилось. Лазутчик повалился на бок, заодно толкнув находившегося поблизости лил’лакла. Отчего оба оказались на полу.
— П-прошу прощения, — проговорил, поднимаясь, Джилрой, — что-то я сегодня… такой неловкий!
Какие нормы вежливости приняты у крылатого племени, он не знал. Но очевидно, нормы эти разительно отличались от человеческих. Потому что неуклюжее извинение действия не возымело. Поднявшись следом, рукокрыл надвинулся на Джилроя с горящими от гнева глазами. А правая рука его потянулась к ножнам. Как видно, запрет на насилие в храмах существовал лишь у людей, но не у этих крылатых обитателей горных пещер.
Впрочем, стоило лил’лаклу повнимательней рассмотреть своего непутевого соседа, и потянувшаяся было к ножнам рука замерла. И опустилась в нерешительности.
— Ты, — вполголоса произнес рукокрыл, тогда как соплеменники его даже не обернулись, сосредоточенные на молитве, — откуда у тебя доспехи Дуз’карна? Моего брата? Я узнаю его именной знак на груди… так откуда?
— Что? То есть, как? — опешил Джилрой, — с чего ты взял… да я не знаю никакого брата!
И сам же стыдился собственного бессмысленного лепета. Который и сыпался-то изо рта лишь потому, что молчание казалось из двух зол большим.
— Изгой, — сурово и безапелляционно заключил лил’лакл, — конечно, ты не знаешь ни братьев своих, ни отцов. А Дуз’карна ты убил и ограбил. Хотя мне с трудом верится, что с моим братом мог сладить такой бестолковый увалень.
— Вот именно! — поддакнул Джилрой тоном оскорбленной невинности, — как я мог? Конечно же… я даже не видел этого Дуз’карна.
— Пусть наш спор решит луна, — изрек лил’лакл, делая легкий кивок в сторону статуи Урдалайи, — вызываю тебя на поединок… в небесах, среди гор. Когда око богини засияет над нами. Пусть наша кровь прольется ей во славу.
— Что-что? — Джилроя это предложение, мягко говоря, не порадовало, — да как?.. Я пока не смогу… я болен, да!
— Что ж, иного от изгоя и не ждал, — разочарованно вздохнул рукокрыл, — в таком случае ты умрешь по-другому. Пламя Земли поглотит тебя. Стража!
В мгновение ока к двум спорящим лил’лаклам подоспели еще трое. Двое с гнутыми саблями и еще один с металлическим жезлом длинною в руку. На выяснение неправой стороны в споре крылатые воители не потратили ни секунды. Почти сразу наставив свое оружие на Джилроя.
— Изгой, ограбивший моего брата, — безапелляционно сообщил им родич неведомого Дуз’карна.
* * *
На пустыре, поросшем чахлой травой и жмущимися к краям кустиками, происходил странный поединок. Да что там — вопиющий в своей жестокой противоестественности. Здоровенный детина-раб надвигался на мальчонку, едва достававшему ему до пояса. Сграбастав его обеими руками, раб швырял свою жертву оземь. И, не давая времени подняться, обрушивал на беднягу пинок за пинком. Бил раб явно вполсилы. В противном случае он давно бы уже выбил из мальчишки дух. Но все равно доставалось тому крепко.
Окровавленный, мальчишка поднимался, пошатываясь. Пробовал избежать новой атаки, отступая. Однако могучий противник настигал его за считанные мгновения. И снова, снова атаковал.
По большому счету, отступать на пустыре было некуда — не настолько он был просторен. В городах, даже небольших, простор вообще-то считается редкостью. Покинуть же место поединка не давала возможности ведьма, стоявшая неподалеку. Предыдущий участник боя с детиной-рабом… а вернее, сказать, его жертва, уже попытал счастье в бегстве. Так беднягу буквально затащил обратно невидимый, но прочнейший аркан, вмиг оплетший ноги беглеца.
На сей раз заведомо неравная схватка продолжалась до тех пор, пока мальчишка, вконец отчаявшись, не изловчился и не вцепился зубами в ногу раба-здоровяка. Прокусил ли он штанину, осталось неясным. Но следящая ведьма была начеку: щелчок пальцами — и тела обоих участников поединка обмякли, словно те погрузились в сон.
«Вот, видите! — не преминула прокомментировать схватку Ксантарда, обращаясь к девочкам-воспитанницам, приведенным сюда в качестве зрителей, — как видим, для рабов существует всего два правила. Во-первых, драться, исполняя нашу волю, и никак иначе. Пока того требует кто-то из нас. А во-вторых, знать свое место. То есть, в данном случае, вовремя останавливаться».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});