По чистой случайности Микита оказался пациентом главврача. В отсутствие доктора я пошел взглянуть на его больного. Ничего, довольно приятный парень. Моего возраста, худощавый. Только вот взгляд какой-то рассеянный.
Наверно, главный дает ему лошадиные дозы хлорбромазина лекарства, применяемого для лечения мегаломании.
Микита уставился на мой белый халат и с раздражением выпалил:
— Напрасно вы пичкаете меня всякой дрянью! Я же не болен, здоровее вас. А от вашего лекарства только спать хочется. Стал совсем как сонная муха. Так и спятить недолго.
Что я мог сказать? Ведь и настоящие сумасшедшие всегда утверждают, что они абсолютно здоровы.
Но, вглядевшись в него хорошенько, я почувствовал, что тут что-то не так. Собственно говоря, где проходит грань между безумием и нормальностью? Пожалуй, если рассматривать этот вопрос в аспекте историческом, то в любую конкретную эпоху нормальными считались люди с мышлением, характерным для своего времени. Их было большинство. Так, например, в эпоху инквизиции, когда на кострах жгли «ведьм», нормальными казались все те, кто верил в нечистую силу. Так что очень трудно, идя от крайней степени безумия к твердо установленному современному стандарту психической нормы, определить, где находится перевал между этими двумя вершинами. И все-таки мы, врачи, хорошо изучили людей с явно выраженными отклонениями от психической нормы. Возможно, дело тут в опыте и в профессиональном чутье. Если перед тобой типичный маньяк, это видно сразу. Хотя все прочие люди, не медики, могут этого и не заметить.
Так вот, возвращаюсь к Микита. Когда я увидел его лицо и услышал его голос, то не уловил никакого душка безумия.
Я пригласил его в свой кабинет, предложил чаю. Мы начали разговаривать; я совершенно не касался его болезни. Сообщил, что тоже увлекаюсь изобретательством, и попросил поделиться знаниями в области физики. Мы болтали и болтали, и напряжение Микита постепенно ослабевало. Он стал красноречивым, даже заулыбался. Сказал, что впервые с ним в больнице обращаются по-человечески. Иногда я незаметно спрашивал его — о магнитном поле, об энтропии. Отвечал он очень ясно, точно, с прекрасным знанием предмета. Что ж, по-видимому, его умственные способности нисколько не пострадали. Правда, самый главный вопрос — его мания — оставался невыясненным.
Я решил забросить удочку.
— Кстати, — сказал я, как бы между прочим, — говорят, вы собираетесь построить машину времени?
— Возможно. — Микита неопределенно хмыкнул.
— Очень интересно! Мне любопытно было бы узнать основные принципы. Расскажите, а? Начнем хотя бы со времени. Какова его структура?
— Структура времени? — Микита оживился. — Сложная это штука. Сейчас на земном шаре нет ни одного ученого, который мог бы дать точное определение времени. И, откровенно говоря, я сам ничего об этом не знаю.
— А как же вы будете строить свою машину, если не знаете сущности времени?
Микита ухмыльнулся.
— А вы-то сами, врачи, лечите душевнобольных, хотя ничего не знаете о природе психических заболеваний. На поверку оказывается, что и механизм действия электрошока тоже неизвестен. Достоверно только одно: электрошок помогает.
— Позвольте, вы не совсем правы! В какой-то мере, ну, хотя бы в виде гипотезы, этот механизм нам понятен…
— Ну, гипотеза… По вопросу о времени тоже выдвинуто сколько угодно гипотез. Например, существует теория, утверждающая, что время имеет форму спиралеобразной катушки. Если идти по воображаемой проволоке катушки, то за десятки лет лишь немного продвинешься вперед. Но если сжать спираль так, чтобы витки касались друг друга, то можно за секунду перенестись на сотню лет назад или вперед. Сотня лет — это лишь один из примеров. Скачок можно сделать и на тысячу лет, и на десятки тысяч…
Я оставил в покое проблему времени и спросил его о принципах устройства машины. Он сказал, что никаких принципов он не знает, просто однажды ночью на него снизошло удивительное вдохновение и он увидел во сне точную схему машины… Я был разочарован. Однако, чем больше мы разговаривали, тем больше я убеждался, что психически он совершенно здоров. Скорее всего, Микита был невинным фантазером и мечтателем, увлекающимся изобретательством. А если это так, нет необходимости держать его в сумасшедшем доме.
— Послушайте, — сказал я, — мне кажется, что вы совершенно здоровый человек. Очевидно, ваша ошибка была в том, что вы без разрешения использовали материалы физической лаборатории.
— Что верно, то верно, — кивнул Микита, — нехорошо это получилось. Дело в том, что я тогда страшно спешил. Ведь по какому принципу должна работать машина, я не знал! И доказать возможность ее построения мог, лишь воплотив ее, так сказать, в реальность. Я был весь поглощен этим…
— Ладно, что теперь говорить — сделанного не исправишь. Но, если вы дадите слово, что подобная оплошность не повторится, я научу вас, как выписаться из больницы.
Микита был не мой больной, и я дал ему подробную инструкцию, как себя вести. Уж больно мне хотелось утереть нос главврачу. Я посоветовал ему, во-первых, признать, что он был болен. Во-вторых, выразить искреннее удивление, что ему в голову пришла такая дурацкая идея. И при этом говорить очень спокойно, вежливо, благодарить врачей за своевременную помощь.
Микита сказал:
— Знаете, я и сам додумался до этого…
— Так чего же вы медлили?
— Сам не пойму… Неудобно как-то дурачить врачей.
Я засмеялся.
— А-а, бросьте эти сантименты! Возвращайтесь скорее на волю. И начинайте строить вашу машину, только не в своей лаборатории, а где-нибудь в укромном месте. Да, вот еще что. Если дело пойдет на лад и вам удастся сконструировать хотя бы портативную машину, очень прошу вас, разрешите мне присутствовать на ее первом испытании.
— С удовольствием приглашу вас, сенсей!
После этого разговора прошло около месяца. Я был очень занят. Однажды я зашел в палату, где лежал Микита, но оказалось, что он уже выписался. Интересно, как у него все получилось? В картотеке я отыскал его карточку. Там почерком главврача было написано: «Полное выздоровление. Навязчивая идея исчезла в результате эффективного действия хлорбромазина. Пример, достойный публикации».
Я не мог сдержать улыбки.
Прошло еще несколько дней. Как-то вечером я возвращался домой. Уже стемнело. Когда я повернул ключ в замке, кто-то осторожно тронул меня за плечо. Это был Микита.
— Что случилось?
— Я очень благодарен вам, сенсей, вот сумел выписаться. Он немного помедлил. — А теперь я решил следовать вашему совету…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});