1-го сентября 1936 года.
Вопрос:
Вы говорите, что прорабы участков не пользовались производственными планами, составляемые вами, — какие Вы принемали меры об этом, как начальник планового отдела?
Ответ:
Я выступал на технических и производственных совещаниях, многократно обращался к руководителям стройки Рябову и Кроткевичу, но мои резкие выступления встречали с их стороны враждебный отпор, с их стороны я чувствовал по отношению к себе недопустимый зажим. В газете «Камчатская правда» в июле м-це 1936 года мною была помещена подробная статья, под названием «новые нормы и расценки 1936 года на строительстве Судоремзавода», в которой я подробно анализировал положение на стройке и указал мероприятия, которые необходимо провести в разрезе директив партии и правительства. Такие же статьи в течении июня и июля месяцев 1936 года я поместил в газете-многотиражке нашей стройки «Стройка» и тут я подверг резкой критике недопустимое отношение инженерно-технического персонала к вопросам планирования и технического нормирования, приведя конкретный пример с заместителем Главного инженера по монтажу Коноваленко. По этому же вопросу я обращался с письменными же заявлениями и докладными записками к Рябову, а в результате, 13 июня 1936 года Рябов вызвал меня к себе в кабинет и в присутствии Кроткевича, Коноваленко, Крутикова и начальника спецчасти Голодца заявил мне, что если я посмею еще раз выступить в печате или писать докладные записки с дискредитацией руководителей стройки, то Рябов выгонит меня со стройки. Об этом безобразном факте я немедленно сообщил в партком Певзнеру и постройком Кирилову, а по прозьбе Голодца я написал об этом заявления для НКВД, которое отдал Голодцу, как начальнику спецчасти. Об этом же писал редактору газету «Стройка» Косыреву и заявлял уполномоченному НКВД Аглуздину, но ни где и не отково я реальных результатов я не получил. Не однократно просил, чтобы заслушали мой доклад на парткоме, но мне отвечали, что беспартийных партком не заслушивает, а постройком так же не ставил моего отчета.
В мае месяце 1936 года я передал лично уполномоченному НКВД Аглуздину докладную записку о ненормальном положении с планированием и о бизобразиях в бухгалтерии стройки, но никаких результатов не было.
Вопрос: Вы говорите обращались неоднократно к Рябову и Кроткевичу и получали от них враждебный отпор. Расскажите какой именно враждебный отпор?
Ответ: Я уже указал в предыдущим ответе на один из выпадов со стороны Рябова 13 июля 1936 года. Кроме того, каждое мое выступление на собрании встречало не здоровое отношение с их стороны, причем они называли меня бузотером и сколочником. 5 марта 1937 года я был переведен Рябовым на должность руководителя плановой группы и тогда же я заявил ему, что расцениваю это как расправу со мной за мою критику и желание создать для меня условия, при которых я-бы сам отказался от работы на стройки.
9-го апреля 1937 года в газете «Камчатская правда» была помещена моя статья: «С самокритикой на Судоремонтном заводе не благополучно», в которой я указывал на тот нездоровый зажим, который был направлен против меня и, вообще, имел место на нашей стройки со стороны ее руководства, в лице Рябова.
В результате, 20 апреля 1937 года я был снят с работы приказом, подписанным Кроткевичем, хотя Рябов в это время еще был управляющим трестом, для чего была использована кливитническая версия о том, что я якобы задержал регистрацию штатов на 1937 год и был назван в приказе бюрократом и саботажником. Я обратился с телеграммой к Наркому А.И. Микояну и 7 мая 1937 года была получена тилиграмма за подписью нач Главстроя Емельянова о немедленном восстановлении меня на работе.
Кроме того, в день появления моей статьи в «Камчатской правде», т. е. 9 апреля 1937 года был пущен кливетнический и ложный слух о том, что я, якобы, исключался из партии и комсомола как «троцкист». По этому поводу 10 апреля 1937 года меня вызывал в редакцию «Камчатской правды» Паладимов-Пальмов и я тут-же обратился в обком партии к Орлову и в партком стройки к Певзнеру с требованием о привличении к партийной ответственности кливитников, расследование и реабилитации меня как честного Советского работника, но мне было заявлено, что они этим вопросом заниматься не будут и кливета не была опровергнута, а после моего ареста фигурировало как обвинение на следствии
— Продолжайте свое показание.
Ответ: В конце июля м-ца было получено постановление СНК СССР о переводе нашего строительства на подрядный способ производства работ и об организации на базе нашей стройки треста «Камчатстрой». Мне была поручена разработка всех приказов — положений, договоров и прочих документов и мероприятий по реорганизации и вся эта работа была мною закончена к первому сентября 1936 года, На ряду с этим я вновь катигорически поставил вопрос перед Рябовым, о необходимости приведения в порядок сметного дела на нашей стройки, так как от этого будет зависеть вся дальнейшая деятельность треста и в частности зависит и работа планового отдела.
Я и раньше не однократно ставил вопрос о необходимости поездки в Москву с докладом о положении на строительстве. И только в августе 1936 года Рябов дал согласие на мою командировку.
Была проведена полная инвентаризация всего строительства, по состоянию на 1-е сентября 1936 года, плановый отдел разработал подробную калькуляцию — ценник на все завозимые с материка стройматериалы, калькуляции на все местные материалы, а также были подвергнуты подробному анализу, имевшиеся на строительстве сметы 1934 года, и написано исчерпывающая докладная записка в НКПП СССР о положении со сметным делом, планированием и финансированием на строительстве. Исходя из титульного списка 1936 года и директивы правительства об окончании строительства Сой очереди Судоремзавода к 1-му ноября 1936 года была составлена программа работ на сентябрь-декабрь 1936 года, план потребности в стройматериалах, план финансирования на этот период времени, т. е. были составлены документы, являющиеся основной частью стройфинплана.
В остальной части стройфинплан не мог быть составлен по указанным выше в настоящим протоколе причинам, к которым следует добавить и отсутствие в то время у нас на стройке самих форм стройфинплана, и инструкции НКПП СССР по его составлению
Допросил опер Уп. С-т Подпись.
…Обвинение зиждется на доносах. И на перекрестных «изобличениях» в процессе давления на арестованного. Они-то в условиях тоталитаризма и являются главным юридическим обоснованием для выводов следствия. Никакой адвокатуры. Сам барахтайся, сам себя защищай. Если сможешь, конечно. Отсюда приоритет лжи и клеветы как основного орудия сооружения Дела, — страна погрязла в этом месиве взаимообразных осквернений и