Читать интересную книгу "Товарищ 'Чума'#6 - lanpirot"

нэ помню, когда я сэбя так чувствовал! — В речи вождя явственно проскакивал кавказский акцент, а я знал, что такое случалось, когда Сталин был чем-то взволнован. — Диди мадлоба, генацвале[2]! — с чувством произнёс он. — Даже нэ знаю, как тебя и благодарить, товарищ Чума…

Я отметил, что в общении со мной Иосиф Виссарионович неосознанно перешел на «ты». А это, как я знал, случалось с ним либо в большом волнении, либо с людьми, входившими в его «ближний круг». Во всех остальных случаях товарищ Сталин общался только на «вы». В моём же случае это было волнение…

Причём, волнение непростое — это было настоящее потрясение! Просто отвал башки и слом всех «шаблонов». Я явственно читал это в мыслях вождя, даже не обращая внимания на его ауру. Слишком уж сильные эмоции переживал Иосиф Виссарионович. Понимаю его как никто другой: перенестись из привычного материалистического мира в мир «меча и магии», по сути, в сказку, основательно встряхивает мозги.

— Какие благодарности, товарищ Сталин? Война идёт… — Я попытался съехать с темы, но Иосиф Виссарионович не оставил мне никакого шанса:

— Война-войной, товарищ Чума, а гэроизм в дальний угол затирать нэ надо! И это я нэ об этом… — Он тряхнул своим френчем, ставшем на несколько размеров больше. — Награда всегда должна найти своего гэроя! А я вообще нэ знаю, как с тобой поступить…

— Отчего же, Иосиф Виссарионович? — не удержался я от вопроса.

— По-хорошему тэбя бы звездой героя надо наградить, да нэ одной — за уничтожение танковой дивизии вермахта и эвакуацию из Берлина особо ценных научных сотрудников… Только вот нэзадача — награждать, вроде, и нэкого… Нэ существует тебя в природе, товарищ Чума.

— Так это же замечательно, Иосиф Виссарионович! — весело воскликнул я. — Зато ни одна вражеская сволочь обо мне не узнает, как бы не старалась и из кожи вон не лезла. А награда своего героя найти всё-таки может, товарищ Сталин. Если бы не своевременная помощь лейтенанта госбезопасности Чумакова, я бы сейчас перед вами не стоял. Иван свою награду заслужил, причём, посмертно…

— Как? Посмертно? — не понял Иосиф Виссарионович, впиваясь взглядом в деда, а потом переводя его на меня. — Это что, шутка, товарищ Чума? Он жэ живой!

— Никак нет, товарищ Сталин, я абсолютно серьёзен! — Даже под пристальным взглядом вождя я не собирался съезжать. — Там, в Тарасовке, немцы меня прижали — есть у них способы борьбы с такими, как я… Пользоваться силой я не мог… И лейтенант госбезопасности Чумаков прикрыл мой отход, понимая, что если я восстановлю свои способности — то смогу принести нашей стране намного больше пользы, чем он сам. Он вызвал на себя огонь противника, отвлёк внимание фрицев и… погиб в неравной схватке. Поверьте, товарищ Сталин, я, как ведьмак, чувствую смерть даже на расстоянии. Лейтенант Чумаков точно погиб в том бою! За это я ручаюсь! Да и сам Иван может подтвердить мои слова.

— Так точно, товарищ Сталин! — отчеканил дедуля. — Посекли меня пулями знатно, не смог бы я выжить. Никак не смог.

— А как ви мнэ объясните, товарищ лейтенант госбезопасности, что ви нэ в могиле сейчас лэжите, а разговариваете со мной? — Лукаво усмехнулся в усы руководитель СССР.

— Там мне эсэсовец какую-то дрянь в рот залил, — ответил дед, — я и… выходит, что воскрес, товарищ Сталин… — Развел руками дед, не зная, что и сказать по этому поводу.

— Это секретная разработка нацистов из «Аненербе», товарищ Сталин, — выступил вперед профессор Трефилов. — Мне удалось кое-что услышать, когда они считали, что я нахожусь в коме.

— Разработки в области магии? — уточнил вождь, и в его голосе ясовершенно не слышал никакого сарказма.

Похоже, что мой фокус с его исцелением, сделал своё дело — Иосиф Виссарионович поверил в магию и колдунов. Дело осталось за малым — убедить его создать научную структуру, похожую на нацистское «Аненербе», в которую привлечь ведущих специалистов из разных областей науки. Я всё ещё не терял надежды перевести эту пресловутую магию из области мистики и оккультизма на крепкие научные рельсы. Ведь получилось же у нас с Глашей создать универсальную печать исцеления.

— Да, Иосиф Виссарионович, и они достигли в изучении магической энергии определенного прогресса. Ведь магия, по моему скромному мнению — тоже наука! — с горячностью настоящего учёного произнес Бажен Вячеславович. — Ведь любая достаточно развитая технология неотличима от магии, товарищ Сталин! Дайте в руки дикарю простую винтовку, и он примет её за проявление настоящего божественного чуда — карающего грома небесного! Ведь он не сумеет разобраться, как она работает!

— А ви сможэте разобраться, товарищ Трефилов? — неожиданно для профессора спросил Иосиф Виссарионович.

После такого вопроса Бажен Вячеславович судорожно сглотнул, но затем твердо ответил, не отводя глаз от проницательного взгляда:

— Я приложу все силы, чтобы разобраться в этом, товарищ Сталин!

— Вот и договорились, товарищ Трефилов — хищно улыбнулся вождь. — А то негоже нам в этом деле от нацистов отставать.

[1] Джандаба! — грузинское ругательство, восклицание и выражения недовольства. Приближенно к русскому ругательству «черт побери»!

[2] Диди мадлоба, генацвале! — Большое спасибо, товарищ! (груз.)

Глава 10

Сентябрь 1942 г.

СССР.

Москва.

НКГБ СССР

В кабинете старшего майора госбезопасности Судоплатова этим поздним вечером было чересчур уж многолюдно. Кроме самого Павла Анатольевича, восседающего за своим рабочим столом и капитана госбезопасности Фролова, примостившегося подле нового начальства (этот перевод ему выбил Горлинский, как сотруднику госбезопасности уже имевшему опыт общения с «безумными изобретателями»), рядком вдоль стеночки на стульях спокойно сидели, прижавшись друг к другу плечами и немного уставшие от выпавших на их долю приключений мой старик и профессор Трефилов.

И если дед еще как-то держался, то Бажен Вячеславович откровенно клевал носом. Так-то лет профессору немало, чай, поболя̀ будет, чем товарищу Сталину. Хотя, если отнять шесть лет проведенных в коме — ему и семидесяти нет. Но это, к сожалению, так не работает. Вот освободимся от этих бесконечных заседаний, и я его обязательно подлечу. Только на этот раз об обезболивании постараюсь не забыть — заранее погружу профессора в сон и проведу операцию по починке его организма.

Мы с Бомбадилом сидели на стульях, составленных напротив освобожденных узников. Рыжий ведьмак тоже откровенно зевал — в кабинете товарища Сталина он