Читать интересную книгу Маленький стрелок из лука - Вильям Козлов

Красные и желтые листья перелетали через гранитный парапет, долго порхали над Невой и наконец, обессиленные, падали в неспокойную темную воду.

Кирилл шел по Дворцовой набережной к университету. Он был в плаще и без кепки. Ветер трепал его темные волосы, щелкал полами. Здесь у Невы в ветреный день и летом прохладно, а сейчас холодный ветер выжимал слезы из глаз. Желтый, с ладонь, тополевый лист прилепился к щеке, и Кирилл смахнул его в Неву. Этой осенью листья просто с ума сошли. Уже почти все деревья в городе стоят голые, а листья все летают и летают...

Не доходя Дворцового моста, Кирилл остановился: прямо на тротуар взобралась милицейская машина, а немного в стороне, в гражданской одежде, стоял Вадим Вронский и, глядя на Неву, курил. Он тоже был без кепки, и ветер на свой лад причесал его, сбив густые волосы на одну сторону. Он кивнул Кириллу и показал рукой на буксир, покачивающийся на волнах, как раз посередине реки. На пароходике гремела лебедка.

- Сейчас покажется, - Вадим рассказал, что сегодня будут поднимать со дна реки машину, угодившую в Неву с Дворцового моста.

- Что нового с той девушкой? - поинтересовался Кирилл.

- Ты про тот случай самоубийства? - не сразу вспомнил Вадим. Видно, много у него накопилось разных дел. - Она, оказывается, алкоголичка и состояла на учете... Мы закрыли дело...

- Такая молодая... Почему она стала такой?

- Почему некоторые члены нашего здорового общества становятся алкоголиками, ворами, преступниками?

- Это слишком общо, - сказал Кирилл.

- А чего бы тебе не разобраться в путаной жизни этой девушки, как она дошла до этого?.. Так сказать, начни с истоков... Ведь когда-то она была такой же, как все, что же ее вышибло из колеи? Что заставило уйти из жизни? Наверное, она не сразу вот так решилась? Что она вообще была за человек? С кем дружила? Кто ее приятели?..

- С кем дружила? - повторил Кирилл и вспомнил про Еву. Она когда-то дружила с Лялькой... В одной школе учились. Но вряд ли они были подругами, иначе и после школы дружили бы, а Ева видела Ляльку, как она сказала, раз в год. После школы разошлись их пути.

Лялька чуралась своих школьных подруг, и те постепенно отошли от нее. Жизнь у Вдовиной стала столь запутанной, что она и не хотела в нее никого посвящать... Появились новые знакомые. А вот их-то как раз никто и не знает, даже мать.

- Напиши про эту девушку? Вот тебе простор для творчества. Сименон бы на этом материале детективный роман написал...

- То Сименон, - сказал Кирилл и взглянул на часы: половина седьмого. Он договорился с Евой встретиться без четверти семь.

- Тебе куда? Могу подвезти.

- Тут рядом, - сказал Кирилл. Но Вадима не так-то просто было провести. Он с любопытством взглянул приятелю в глаза.

- Никак, дружок, влюбился?

- С чего ты взял? - буркнул Кирилл.

- Когда познакомишь? - не унимался Вадим. - Или хочешь, чтобы я навел о ней справки по своему каналу?

- Ты ее видел, - сказал Кирилл и, кивнув, поспешно зашагал к Дворцовому мосту. Ева не любила, если он опаздывал.

Ева на кухне варила кофе, а Кирилл в большой комнате перебирал на полке кассеты. Записей много, но они старые, новых нет. А надо бы записать что-либо свежее.

Кирилл поставил русские мелодии в обработке Джеймса Ласта. Сделал музыку погромче, чтобы было слышно на кухне, достал из бара, встроенного в книжные стеллажи, бутылку сухого вина, два высоких фужера и захватил с подоконника вазу с апельсинами. Бутылку засунул под мышку, с остальным в руках пошел на кухню.

Ева разливала в маленькие коричневые чашки сваренный из молотых зерен черный кофе. Движения ее рук были плавными, длинные волосы шевелились возле круглой розовой щеки. Поставив на мраморный стол посуду и вино, Кирилл с удовольствием наблюдал за девушкой. Гибкая, стройная в брюках в обтяжку и облегающем свитере, она вызывала у него жгучее желание обнять ее. Он так и сделал. Решительно высвободившись, Ева произнесла своим глуховатым голосом:

- Тебе не очень крепкий?

Он кивнул. Крепкий кофе Кирилл не любил. Да и вообще любому кофе он предпочитал индийский чай. А Ева набухала себе в чашечку такой черноты, что он только головой покачал, дескать, как только можно такой деготь пить?..

Он открыл бутылку, налил вино, потом очистил пахучий оранжевый апельсин и положил перед девушкой. Когда он сдирал с апельсина шкуру, брызги едкого сока попали ему в глаз, и теперь он слезился.

- У тебя приличная квартира, - сказала Ева, глядя на полку, уставленную разными деревянными поделками, он их покупал, бывая в командировках. Это были резные фляги, фигурки животных, пахари с лукошками и в лаптях, смешные старики и старухи в национальных одеждах. На стене висела большая деревянная сова, которую он привез из Закарпатья. Если дернуть за шнурок, сова раскроет крылья.

Еве понравились картины.

- У моих знакомых художников я не видела в мастерских таких полотен, - задумчиво заметила она, рассматривая портрет веселого мужчины Франса Гальса. - Я как-то спросила у одного художника, почему они не пишут так, как писали раньше? Он начал мне говорить про импрессионистов, постимпрессионистов, экспрессионистов, кубистов, машистов... А я думаю, они не могут так писать, как это делали великие голландцы. Подумать только! - перевела она взгляд на березовую рощу. - Каждый листочек выписан, даже паутина блестит... Конечно, мазать кистью шары да кубы легче, чем написать такую картину...

- Среди импрессионистов много талантливых художников, - возразил Кирилл. - Тулуз-Лотрек, Ван-Гог, Дега, Моне... Кто же еще? Да, Сислей, Ренуар!

- Мне больше нравятся такие картины, - кивнула на стену Ева.

- Мне тоже, - признался Кирилл.

Заметив на ковре, прибитом над диваном, блестящую с кнопками трубу, Ева удивленно спросила:

- Ты играешь на трубе?

- Подарок, - коротко ответил он.

Никто из знакомых не знал, что Кирилл играет на трубе. Играл он только для себя. Уходил на кухню, там были капитальные стены, и иногда подолгу играл... Любовь к трубе сохранилась у него с детских лет: в пионерлагере он горном поднимал всех поутру на зарядку. Трубил сбор, построение, отбой. Мать, бывало, уходила из дома, когда он брался за трубу. Только она знала об этом увлечении сына. На полке отдельно стояли магнитофонные кассеты с записями концертов знаменитых трубачей, так сказать, золотые трубы мира! За этими записями он охотился давно и не жалел денег на кассеты и пластинки.

Игра на трубе доставляла ему удовольствие, играл он без нот, на слух, потому что нотной, грамоты не знал. Чистые, разной тональности звуки трубы не терпели фальши, и ему приходилось подолгу отшлифовывать каждую незатейливую мелодию.

С собой он никогда трубу не брал, поэтому даже всезнающий Вадим не подозревал, что у Кирилла есть такое увлечение, или, как теперь говорят, хобби.

- Я тоже ни на чем не умею играть, - сказала Ева. - А сестра научилась бренчать на пианино. Ее муж научил.

- Моя бабушка в молодости призы отхватывала за игру на фортепиано, - вдруг вспомнил Кирилл.

- Это было при царе? - полюбопытствовала Ева.

- Нет, еще при удельном князе Василии Темном, - без улыбки ответил Кирилл. - Во время татаро-монгольского ига.

- Мне нравится у тебя, - улыбнулась Ева, не обратив внимания на его язвительный тон.

Кирилл чуть было не брякнул, мол, в таком случае оставайся... Но это прозвучало бы нарочито, хотя, когда он наблюдал за нею, склонившейся над газовой плитой, у него мелькнула мысль, что видеть у себя дома эту высокую красивую девушку ему очень приятно. Как-то сразу стало теплее и уютнее в квартире. Инга, появляясь здесь, наоборот, вносила какое-то беспокойство, нервозность, а ее вечные жалобы на изверга мужа просто выводили его из себя, но он сдерживался, давая женщине возможность излиться. А сдерживаться с каждым разом становилось все труднее. Правда, с тех пор как он стал встречаться с Евой, Инга не звонила, а он и подавно. В последнюю их встречу, возбужденная и решительная, она заявила, что подала на развод и скоро будет суд. Только она боится, что Стариков не придет на заседание и не даст ей развода. Она уже была у юриста и выяснила, какие у нее права на жилплощадь, имущество, машину и дачу... Слушая ее, он видел хищный блеск в глазах, в голосе звучала тревога, что хитрый и жадный муж предпримет все меры, чтобы оставить ее с сыном на бобах, он об этом не раз говорил...

- Я тоже хотела бы вот так одна жить, - говорила Ева, потягивая светлое вино. - Чтобы не видеть каждый день мать, отца... Не выслушивать их нравоучений... Они никак не могут понять, что я давно уже взрослая. Иногда сама себе кажусь старухой, которой уже пора умирать... Если бы ты знал, как мне тошно с ними! Только из-за того чтобы уйти из дома, я готова за кого угодно выскочить замуж...

- Даже за меня? - улыбнулся Кирилл, не придав никакого значения ее словам.

- Почему даже? - сказала она. - Ты не такой уж плохой жених... За тебя бы как раз я не пошла замуж.