Председатель ЧПК — руководитель районного Совета — попросил Бориса коротко ознакомить присутствующих с характерными особенностями заболевания. Борис сосредоточился только на главном, отметая в данный момент все, что ему казалось лишним: терминологию. Цифры, успокаивающие факты. Он говорил о холере как о классической болезни грязных рук, неопрятности. Предупредил, что она передается через пищу, через свежие овощи, фрукты, воду.
— Эль-Тор коварен. Сегодня мы в этом убедились. Дорога каждая минута. Я до сих пор не установил, куда ездил погибший, с кем он был в контакте. Чтобы это узнать, надо провести эпидемическое расследование. Поэтому прошу меня отпустить до окончания заседания ЧПК...
27 июля 1970 года, 17 часов 35 минут...
Борис начал дознание с соседей Ломова. Кто-то вспомнил, что тот собирался на своей лодке съездить в Матвеево. Там вроде бы его дружок живет, рыбак.
«Значит, он шел рекой... Наверняка останавливался не только в Матвееве. Мог пристать в любом месте... Друзей-то у него было много, — вспомнил Борис слова жены Ломова. — Возьму-ка на всякий случай его фотографию», — решил он.
Предъявив свое удостоверение милиционеру, дежурившему у дома Ломова, Борис зашел в комнату. Старушку и жену Ломова отправили в госпиталь. Резко пахло хлоркой и лизолом. На стене в самодельной рамке висело с десяток фотографий. Среди них Борис выбрал, как ему показалось, недавнюю. Ножом осторожно отогнул гвоздики сзади, снял фанерку и вынул фотографию. Полноватый, улыбающийся Ломов с медалями на груди был снят у огромного куста сирени. «Во дворе такая», — вспомнил Борис. На оборотной стороне снимка он прочитал: «9 мая 1970 года». «Совсем недавно снимался, в День Победы... Надо же так: войну прошел, выжил, а от несчастной холеры погиб». Борис достал бумажник и вложил в него фотографию.
В распоряжение врачей выделялся любой транспорт — от вертолета до вездехода-амфибии... Борис сел за руль быстроходного спасательного катера. Сергей, отталкиваясь багром от причала, предложил:
— Будем останавливаться у каждого населенного пункта. Кто-нибудь да видел Ломова...
Скоро за поворотом показался выгон, а за ним на пригорке деревня. Борис сбавил газ и направил катер к мосткам. На них две женщины вальками отбивали белье, у лодок ребятишки удили рыбу.
— Как улов? — спросил Борис, присев рядом.
— А-а!.. — Мальчишка в тельняшке с отрезанными рукавами махнул рукой. — Сидим с обеда и всего четыре лещика. Кошке мало...
— Слушайте, ребята. Вы вот этого дядьку дня три назад не видали? — Борис вынул фотографию.
Ребятишки покачали головами...
— Нет... А вы из милиции? — спросил самый маленький из них.
— Это почему?
— Милиция всегда фотографии показывает, когда ищет кого-нибудь...
— Все-то ты знаешь, — улыбнулся Борис.
— А в кино... — протянул мальчуган.
«Если бы это было кино...» — подумал Борис.
В деревне, кому бы врачи ни показывали снимок Ломова, никто не сказал ничего определенного.
— Поедем-ка лучше сразу в Матвеево.
Борис вывел катер к густому тростнику.
Ориентироваться можно было только по узким полоскам воды, пробитым лодками через плотные заросли. Протоки постепенно сужались, превращаясь в своеобразные водные тропинки.
— Заехали, — буркнул Борис. — Будем теперь вертеться, как в лабиринте...
Он направил катер в протоку. Вдали показалась свободная вода, и вскоре они выплыли на широкое место.
Часа через полтора навстречу попался рыбак.
— Матвеево? Так вы не сюда. Вам обратно надо... Пройдете четыре поворота, там развод будет. В левую протоку и заходите...
27 июля 1970 года, 21 час 15 минут...
Солнце село, но золотистые разливы по уставшему от жары небу не давали темноте окончательно закрыть землю. Наверное, это и были те поздние вечера, когда еще светло, а через несколько минут все вокруг неожиданно проваливается в синюю бездну ночи. Катер с врачами, отводя бортами в сторону приторенные к столбикам лодки, пристал к матвеевскому берегу...
Правление колхоза найти было нетрудно: белый широкий дом заливал свет трех фонарей. У крыльца толпилась молодежь. Слышалась музыка. Председателя колхоза застали еще работающим с какими-то бумагами.
Он слушал не перебивая. Брови его все ближе сходились на переносице, за щеками ходили желваки.
— Знаю я Ломова, — сказал он, когда Борис кончил говорить. — Иван мне друг был... Вместе росли, воевали...
— К кому он мог заехать в этот раз?
— К Донатову мог... К почтальону... Он у самой реки живет.
Семья почтальона пила чай на просторной веранде.
— Проходите, проходите, гости дорогие, — засуетились хозяева. — К столу садитесь...
— Плохие мы гости, Донатов, — глухо произнес председатель колхоза, — Иван-то... Ломов... Приказал долго жить.
И снова Борису пришлось рассказывать печальную историю о смерти Ломова.
— Видел я его, — сказал Донатов после непродолжительного молчания. — Спросил, доберется ли засветло до Байковки. В половодье у нас часто путь сбивает... Только я с ним с берега разговаривал. Иван так с лодки и не сходил...
— К кому поехал, не говорил?
— Не сказывал. И мне вроде незачем...
28 июля 1970 года, 3 часа 00 минут...
До Байковки матвеевский председатель дал водомет.
— Во-первых, рулевой хорошо дорогу знает: ночью обязательно собьетесь без проводника. Во-вторых, побыстрее...
От колхозного катера тянуло соляркой. Мягко постукивал мотор. Из темноты на Бориса выплывало его родное село на Черниговщине. Красивое, с садами, густыми ивами над прозрачной речушкой. Уже засыпая, Борис вспомнил Ленинград, институт...
Рулевой потряс его за плечо:
— К Капелевской тоне подходим... Зайдем, что ли?
Борис согласился...
— Кто-о-о? — донеслось с причала.
— Врачи из района...
— Так Сухова еще днем ваши увезли.
Борис с Сергеем недоуменно переглянулись....
Катер, заглушая мотор, притерся бортом к причальным бревнам. К приехавшим подошел приемщик с погашенным фонарем. В молочном предутреннем свете уже можно было обойтись без него.
— Кто увез вашего Сухова? Что с ним? — опросил Борис.
— Кто ж его знает, что у него, — развел руками приемщик. — Резь в животе была, на стену лез человек... По телефону врачей вызвали...
— Где у вас телефон? — Не дожидаясь ответа, Борис заспешил к конторке.
Дозвониться до районной больницы смогли через полчаса. Пока выясняли, что да как, рассвело.
В трубке трещало, и Борис плотнее прижимал ее к уху, чтобы лучше разобрать говорящего.
— Что? Сухов, говорю. Что? Да говорите разборчивее!
Неожиданно послышался отчетливый женский голос:
— Сухов доставлен с аппендицитом. Уже оперирован...
В трубке снова затрещало, женский голос искажался, становился все более неразборчивым.
Борис отошел от телефона. Взглянул на Сергея.
— Все в порядке. Аппендицит...
Приемщика предупредили о заболевании. Он покачал удивленно головой:
— Смотри-ка. И откуда ж она взялась?
— Вот и выясняем. Словом, скажите своим рыбакам, чтобы не пили забортную воду. Берите лучше с собой анкерки с кипяченой. Если что, сразу звоните в больницу...
28 июля 1970 года, 4 часа 20 минут...
Занимался восход. Сквозь утренний туман проглядывалась розовая полоска. Она постепенно росла и становилась ярче. Туман опускался ниже к воде, оседал...
— Красиво-то как, — сказал Сергей, показывая в сторону восхода. Борис молча смотрел на поднимающееся светило.
...До сих пор спорят геофизики, океанологи, климатологи, метеорологи с биологами и медиками, которые иногда отвергают влияние циклической деятельности Солнца на биосферу и на ход жизни в ней. Известный советский ученый-физик А. Л. Чижевский проследил последовательность холерных атак и поведение Солнца в период пандемий. Он доказал, что холерные пандемии, целиком охватывавшие планету в прошлом столетии, обнаруживали соответствие во всех своих колебаниях с изменениями в силе пятнообразовательного процесса на Солнце. Годы максимумов и минимумов солнцедеятельности совпадали с началом и концом пандемий...
— Подходим. — Рулевой пустил мотор на холостые обороты. — Вон (рыбаки уже на лов идут...
Борис соскочил на дощатый настил и пошел к собравшимся на берегу рыбакам.
— Здравствуйте! А начальство где?
— Я за него... Бригадир.
К нему подошел высокий парень в брезентовой робе. Борис показал ему фотографию. Парень взял ее в руки, пригляделся, позвал рыбаков.
— Это ж Ломов, — сказал один из них. — Я его с дедом Морозовым видел. Вроде рыбалить собрались, снасти несли...
— А где Морозов живет?
— На той стороне деревни, около болота. Его изба одна там осталась...