— Я хотела бы кое-что узнать. После того как я вбежала в банкетный зал, у меня в памяти остались только какие-то неясные, обрывочные образы. Но потом мне сказали, что… вы…
Она не смогла закончить фразы. Хорошо, что темнота скрыла ее смущение. Она не сомневалась, что щеки ее пламенеют, как багровый закат, предвещавший ветер.
Шарлотта прикусила губу и устремила взгляд на кирпичную дорожку под ногами.
— Могу ли я угадать окончание вашего вопроса?
— Уверена, в этом нет необходимости. Пожалуйста, забудьте, что я пыталась спросить.
— Ответ — да, — сказал Стоунлей. — Я поцеловал вас, хотя не следует думать, будто я воспользовался вашим состоянием. Вы не можете себе представить, какой удар был нанесен моей гордости, моей проницательности, когда я понял, что мои поцелуи послужили причиной вашего обморока. Я боялся, что причинил вам непоправимый вред.
Даже сквозь туман, вызванный влажным морским воздухом, Шарлотта увидела, как скривились губы Стоунлея, а в глазах отразилось настоящее огорчение.
— Да вы самый странный человек, которого я встречала! — воскликнула Шарлотта. — Не ваши поцелуи заставили меня потерять сознание. Всему виной столкновение у магазина часов.
Стоунлей прервал их неторопливую прогулку по Стейну и подвел Шарлотту к ограде, отделявшей рыбацкую часть от дорожки для променада. Лорд молчал, пока не прошли последние из гуляющих. Когда они удалились на достаточное расстояние, он тихо заговорил:
— Вы должны знать, что, как бы спокойно я ни говорил об этом, я действительно глубоко сожалею о своем недостойном поведении в тот вечер и прошу вашего прощения за… за все.
Шарлотта подняла на лорда глаза. Он стоял совсем рядом, лицо его почти полностью скрывала тень, слабый отблеск света падал лишь на левую щеку и прямой нос. Девушка почувствовала себя неуверенно — из-за его близости и раскаяния, прозвучавшего в голосе. У нее возникло странное ощущение тепла, исходящего от него. И снова в его присутствии ей словно не хватало воздуха. Она еле сдержала возникшее у нее настойчивое желание броситься лорду на шею, прижаться щекой к его щеке и почувствовать его губы на своих губах, как это уже было. И тут, как по волшебству, память в мельчайших подробностях вернула ей воспоминание о случившемся в банкетном зале.
— Боже мой, — ошеломленно пролепетала Шарлотта. — Удивительно, но внезапно я все вспомнила. Стоунлей, вы ужасный человек! Вы поцеловали меня не один, а сотню раз. — Она дотронулась до своей щеки, уха, в изумлении глядя на лорда. Посмотрев на его губы, она ощутила трепетную теплоту. По спине девушки пробежал нервный холодок. — По-моему, вы самый испорченный человек, какого я встречала. — Она закрыла лицо затянутыми в перчатки ладонями и засмеялась. — Знаете, мне, видимо, совсем было плохо, раз я решила, будто меня целует бабочка, и ничего не могла потом припомнить. И только когда Мод сообщила, что ходят слухи, будто вы меня целовали, я задумалась, но до этого момента я просто ничего не помнила… кроме смехотворной убежденности, что меня нежными крылышками касалась бабочка!
Стоунлей посуровел, наклонившись к Шарлотте, он задал ей мучивший его вопрос:
— Так зачем вы приехали в Брайтон, мисс Эмберли? — спросил он настойчивым шепотом. — Вы намеренно пустили в ход свои чары? Ответьте мне! Клянусь Богом, будь мы одни, я снова поцеловал бы вас, хотя бы для того, чтобы заставить сказать всю правду.
— Скажу я ее вам, вы тут же разозлитесь на меня и на остальных. Вы никогда больше не заговорите со мной… а я этого не вынесу. Не знаю, что это, лорд Стоунлей, но в вашем присутствии я чувствую себя все счастливей. Могу только сказать, что это не то, что вы думаете.
— Тогда что это? — склонился он к ней. Его губы оказались совсем близко.
— Я хочу, чтобы вы меня поцеловали, — неожиданно для себя, без тени смущения, произнесла Шарлотта.
В течение нескольких нестерпимо долгих секунд он медлил. Она была уверена, что он исполнит ее просьбу, и молила, чтобы он так и сделал поскорее.
О Боже, запаниковала Шарлотта, почему она ведет себя столь неосмотрительно и почему со Стоунлеем? И отчего ей так хочется снова ощутить прикосновение его губ?
— Вот вы где! — громыхнул сквозь туман голос полковника. — Едва разглядел вас. Час для променада выбран не ранний, но ни одна лампа не горит. Эмили говорит, что оркестр принца вот-вот заиграет «Боже, храни короля». О, простите, я вам не помешал?
— Что вы, ничуть, — быстро ответила Шарлотта. — У нас вышел небольшой дружеский спор о… о бабочках.
Она с озорством взглянула на Стоунлея, снова предложившего ей руку.
— Я хотел бы побольше узнать об этих бабочках, — прошептал он на ухо Шарлотте, пока они шли рядом с полковником. Когда оркестр звучно грянул обещанный гимн, Стоунлей наклонился к девушке и сказал: — Когда-нибудь я выполню ваше желание и поцелую вас должным образом. И тогда посмотрим!
— О, я просто трепещу в ожидании, — игриво отозвалась Шарлотта, не ожидавшая от себя подобной прыти.
— Вы испытываете мое терпение, — был его ответ.
К удовольствию собравшихся, иллюминация высветила слова «Да здравствует принц». Шарлотта осмотрелась вокруг. Веселый свет разноцветных огней освещал восторженные лица, в том числе и лицо принца, радостно принимавшего приветствия своих приверженцев.
Но среди веселых оживленных людей отца Шарлотты не было. Оркестр снова заиграл «Боже, храни короля».
18.
На следующий день, едва только девушки вошли в воду, у Селины слетел с головы фланелевый чепец. Как она и предчувствовала, ее волосы немедленно встали торчком в разные стороны, делая ее похожей на принадлежащего Посейдону морского ежа. Отражая солнечный свет, они искрились. Самозабвенно плещась вместе с Генри, Селина смеялась так, словно впервые открыла в себе эту способность.
Мод лежала в воде на спине, позволяя волнам нежно покачивать ее вверх-вниз. Крупную женщину, занимавшуюся их купальней, потрясло умение Мод. А та уже шесть раз проплыла к соседней купальне и обратно, а теперь отдыхала, чувствуя себя в воде совершенно свободно, подобно морскому льву.
— Ба! Да она лучшая пловчиха из всех, кого я видала! — воскликнула женщина. — Утопите меня, если я вру!
Шарлотта глянула на Мод. Такого умиротворенного выражения лица она не видела у подруги за все время своего пребывания в Брайтоне. Она радовалась, что заставила Мод и Селину прийти купаться, теперь обе они наслаждались от души. Резкие слова Шарлотты подействовали на Мод. Она устыдилась своей нетерпимости. Этим утром она со слезами на глазах умоляла Шарлотту не судить о ней так строго.