теперешнего человека уже невозможное. Ибо он должен выйти из теперешнего состояния, которое не заключает в себе ничего больше, чем отрицание всей истории». (Там же, 317-318).
Как видим, по Хайдеггеру, «просчитать нельзя», произойдет ли «опрокидывание прежнего человека», – то есть человека, настроенного на историографическое, махинационное существование – на рельсы его исторического бытийствования, ориентированного, прежде всего, на учет интересов социума самого по себе. И для подобного поворота человека к ценностям социума, – а не своим собственным – необходим «встречный ход со стороны человека», то есть понимание последним катастрофичности современного хода развития, прежде всего, западной цивилизации.
И эту катастрофичность не так-то легко не столько преодолеть, сколько даже понять. Вот что он пишет:
«Обыденное мышление как рассчитывание рассчитывает таким образом: чем сущностнее человек и чем ближе подходит он к себе как к этому сущему и в состоянии все соотносить с ним (…), тем непременнее и увереннее он должен принадлежать бытию.
… Бытие тем вернее светит, чем менее «сущим» является человек? Человек должен был бы мочь не быть, чтобы постичь истину Бытия и на этой основе оценить сущесть всего сущего в его сущностной силе. Поскольку человек также принадлежит сущему и даже все больше обустраивается в этой «принадлежности», постольку для него путь к истине Бытия до такой степени загроможден, а если частично и открыт, то (до этих проходов) еще далеко. (ЧТ, 1, 522).
Что значит, «чем сущностнее человек … тем непременнее и увереннее он должен принадлежать бытию»? Скорее всего, принадлежность человека к бытию определяется Хайдеггером направленностью его мышления в русло разгадывания тех или иных запросов социума (самого по себе) в новизне, и не только разгадывания, но и разрешения. Поскольку сама сущность человека – в соответствии с идеей социума – заключается в том, чтобы быть Подручным Средством у социума как живого видообразования Природы.
В противном случае, чем более человек озабочен своим обустраиванием среди сущего и ради приобретения этого сущего, тем более он забывает о своем природном предназначении быть (преимущественно) в Подручности у социума, а не у самого себя, озабоченного своими меркантильными, эгоистическими и подобными им интересами. Спрашивается, в чем противоречие между интересами социума самого по себе и интересами меркантильно (эгоистически) настроенного человека?
Скорее всего, в том, что, удовлетворяя самого себя, он не сообразуется с тем, какой урон он может нанести соци-уму, поскольку в этом случае он находится вне русла интересов самого социума, а значит, скорее всего, он действует в противоречие с ним, в ущерб ему. Ведь он даже не проявляет никакого интереса к тому, в чем нуждается социум – какого вида новизна необходима ему для нормального функционирования. Если же мы берем противоположный случай исполнения человеком своей Подручности у социума, то удовлетворяя запросы социума в притоке новизны, он тем самым автоматически удовлетворяет и свои собственные запросы, поскольку он является частицей этого социума: если благополучна вся система (социум), то не может быть неблагополучна любая ее частица. Иначе говоря, благополучие системы не может быть достигнуто за счет неблагополучия составляющих ее элементов.
Примером здесь могла бы послужить живая Природа растительных и животных организмов, которые до начала бурного развития разного рода технологий и техники находились в более или менее тесном симбиозе друг с другом. Ни одно живое существо, даже находящееся наверху пищевой цепочки не посягает на то, чтобы уничтожить саму Природу, или истребить какой-либо другой вид ради собственного благополучия. Только человек оказался тем сущим (среди других сущих), которое ради собственного благополучия оказалось способным внести разрушительные диссонансы в функционирование как социума, так и самой Природы. Безмерное, все более нарастающее потребление человеком вещей и услуг, конечно же, не идет впрок социуму. Наоборот, оно не только «засоряет» социум в целом, но и сбивает его с тех природно-спонтанных ориентиров, которыми он руководствуется в своем собственном Бытии. И никому не известно, к какой катастрофе это может привести. Ясно одно – ничего хорошего от этого нам ожидать не приходится.
Нам надо помнить одно: социум для человека – это среда его обитания, как средой обитания любого живого существа является Природа. А потому, как любое живое существо может нанести урон Природе, действуя вопреки своему назначению в ней, так и человек, действуя вопреки своей Подручности у социума, может подорвать процесс нормального функционирования последнего. А наша задача заключается лишь в том, чтобы обеспечивать социум сам по себе той новизной, которая им запрашивается в процессе его собственного Бытия, а не той, которая ему навязывается нами, исходя из наших собственных меркантильных интересов, тех интересов, удовлетворение которых наносит непоправимый урон как Природе, так и социуму в целом. Иначе говоря, человек должен идти на поводу у социума, уловляя исходящие от него запросы и разрешая их, а не быть поводырем этого социума. Пытаясь делать последнее, мы пытаемся поставить телегу впереди лошади, что противоречит самой Природе подобных взаимоотношений: частное не должно быть фундаментальным для общего – наоборот, общее должно определять и направлять развитие подчиненного ему частного. Потому как спонтанность исходящих из «без-дны» (из Хаоса) истин Бытия лежит в основании как этого Мира, так и социума.
И в заключение, интересным было бы с нашей стороны обратить внимание на предполагаемый Хайдеггером интуитивный смысл последних трех предложений приведенной цитаты. О чем он говорит, этот смысл? А говорит он об очень многом и существенном. Он говорит о том, что Бытие есть то, что свершается тогда, когда еще нет человека как разумного существа (Событие-1), когда он присутствует как неразумная вещь наряду и наравне с другими вещами, а по слову Гераклита, когда он «присутствуя отсутствует». Вот тогда, будь он «разумным», он мог бы «постичь истину Бытия» и «оценить сущесть всего сущего в его сущностной силе», то есть оценить сущность того, что происходит в социуме самом по себе и втайне от него, от человека разумного. А происходит, как мы полагаем, спонтанное взаимодействие содержимого сферы Хаоса: вещей, явлений, закономерностей, народа и т. д.
Но поскольку он, человек, являясь разумным сущим, вовлечен в это сущее, заинтересован в нем и обустроен в этом сущем, то «путь к истине Бытия до такой степени загроможден», что ему еще далеко до постижения этой истины. Иначе говоря, прорыв к этой истине возможен только тогда, когда мы узнаем,
– во-первых, что исходит из «без-дны» (из Хаоса «всевозможных возможностей») истин Бытия (начало События-1),
– во-вторых, что происходит (в сфере Хаоса) в процессе стихийного взаимодействия вещей, явлений, закономерностей, народа и т. д. (Событие-1);
– и, в-третьих, что