Читать интересную книгу Всегда вчерашнее завтра - Чингиз Абдуллаев

После реформ девяностых буфеты разом наполнились продуктами, в том числе и самыми дефицитными. Правда, цены теперь стали заоблачными, но это уже никого особенно не волновало. С крысами вели малоуспешную борьбу, а на проституток просто махнули рукой. Кто из клиентов хотел, все равно приводил с собой хоть целый легион, заплатив соответствующую мзду швейцарам. «Россия» середины девяностых была уже другой гостиницей.

В семидесятых она напоминала солидного советского служащего, уверенного в своем будущем и имеющего хорошую крепкую семью, а по вечерам посещающего любовницу и откровенно берущего взятки, понимая, что прожить на зарплату при его расходах довольно трудно. В восьмидесятых она стала похожа на беспутную женщину, потерявшую ориентиры и представление о возрасте, когда все равно с кем и зачем, но в душе еще остались какие-то светлые позывы, впрочем, не до конца реализованные. В девяностых гостиница больше походила на молодящегося сорокалетнего бизнесмена, вечно озабоченного своим имиджем, не имеющего еще денег на покупку хорошей квартиры, но уже обзаведшегося непременным «Мерседесом» и сотовым телефоном.

Дронго помнил все метаморфозы, происходившие с этой гостиницей. Когда-то давно здесь часто останавливался его отец, предпочитавший жить во время командировок именно в этой гостинице. По странной логике судьбы, после своего первого, самого трудного визита за рубеж вернувшийся оттуда Дронго останавливался именно в «России».

Стымский не обманул. Молодые люди, стремительно делающие карьеру, имеют большой потенциал благородства, не успевший еще развеяться из-за различных потрясений на жизненном пути. Он позвонил в половине шестого, весьма довольный собственными розысками.

— Я все узнал, — услышал Потапчук его напористый голос. — Отчасти вы были правы, но отчасти оказался прав и я. Летом девяносто первого в Западной группе войск в Германии служили сразу шестеро Савельевых. Вам дать все данные?

— Да, конечно.

— Двое из рядового состава, призывники. Один сержант, другой рядовой-водитель. Их данные тоже давать? Они молодые ребята, вернулись домой сразу после демобилизации.

— Нет, их пропусти, только офицеров, — быстро сказал Потапчук, полагая, что солдаты не представляют для них интереса.

— Из подходящих есть только двое. Остальные очень молодые. Один Савельев шестьдесят пятого года рождения, лейтенант-связист. Он служил в Германии только шесть месяцев, потом его перевели в Казахстан. Кстати, он там до сих пор и находится. Наверное, уже в их армии.

— Не подходит, — согласился Потапчук, — давай следующего.

— Другой капитан-переводчик. Но это не мужчина, а женщина, Савельева Лидия Марковна.

— Тоже не подходит, — не улыбнувшись, сказал Потапчук, — женщину можешь исключить. А кто остальные двое?

— По-моему, эти как раз то, что вам нужно. Поэтому я выписал более подробно, — радостно сказал Стымский. Ему было приятно, что сумел оказать такую услугу мужу тетки.

— Говори, я записываю, — не разделяя его радости, сухо произнес Потапчук.

— Олег Савельевич Савельев, полковник, в то время начальник штаба дивизии, сорока трех лет. И Петр Игоревич Савельев, подполковник. Он контрразведчик. Ему было сорок Два. Вот и все.

— Адреса обоих офицеров у тебя есть? — взволнованно спросил Потапчук, записывая данные.

— Точные адреса, возможно, и изменены, оба офицера уволились из армии после лета девяносто первого года. Полковник Олег Савельевич сейчас живет в Санкт-Петербурге, у нас есть его последний адрес и телефон.

— Давай, — попросил Потапчук, записывая все данные бывшего начальника штаба дивизии.

— А второй Савельев тоже уволился из армии и теперь живет в Новороссийске.

Но его телефона у нас нет. Только адрес.

Потапчук аккуратно записал адрес и этого офицера. Потом спросил:

— А почему они оба уволились из армии?

— Первый «по болезни». Я не сказал, что это была дивизия ВВС, а второго уволили из армии в связи с какими-то неприятностями. Так, во всяком случае, вытекает из его личного дела. Хотя в деле есть и его собственный рапорт об увольнении.

— Значит, оба живут сейчас в России?

— Этого я не знаю. Они же не докладывают нам, если меняют адреса. Но, по данным нашего компьютера, их последнее место жительства именно Санкт-Петербург и Новороссийск. Если они вам так нужны, вы можете сделать запрос в адресное бюро. Теперь у вас имеются их точные Данные. Имя, отчество, год рождения. А то я уже сомневаться начал, кого именно вы ищете? Может, вы, Виктор Николаевич, свое собственное детективное агентство открываете? Учитывая ваш прежний опыт.

— Какое еще агентство, — сказал на прощание Потапчук. — Ну, будь здоров, Леонид, спасибо тебе за все! Он положил трубку, взглянул на Дронго.

— Один из двоих приходится братом Савельеву, если действительно у того был двоюродный брат в Германии. Нам остается только узнать, как звали отца Игната Савельева и сравнить его отчество с отчеством родителей этих Савельевых, — предложил Дронго, — у кого оно совпадет, и есть тот, которого мы ищем.

Глава 17

Дункан Фрезер прилетел в Гамбург поздно вечером. Уже сидя в такси, отвозившем его в гостиницу, он с неудовольствием заметил, что начинается сильный дождь. «Придется идти на встречу с зонтом», — подумал он, с досадой глядя на усиливающийся ливень. В отеле он попросил выделить ему самый тихий номер. Испуганная девушка, выдававшая магнитную карточку, заменявшую ключи, заметила его недовольство и не стала говорить, что все номера в их отеле достаточно тихие.

Он взял карточку и прошел к лифту, кивнув на свой багаж, который должны были поднять в номер. Теперь следовало позвонить тому чертову немцу. Из-за него он перелетел Ла-Манш, который англичане до сих пор называли «Английским каналом». Подсев к телефону, он набрал номер. Часы показывали половину первого ночи, но он знал: человек, которому он сейчас звонил, дождется его при всех обстоятельствах.

— Добрый вечер, — сказал Фрезер по-английски.

Он плохо говорил по-немецки, этот язык не всегда удавался англичанам.

Правда, Дункана Фрезера извиняло и то обстоятельство, что, кроме родного английского, он знал еще французский, испанский и итальянский. И даже такой экзотический язык, как русский.

В Европе уже давно считалось дурным тоном знать один или два языка.

Просвещенные европейцы уяснили для себя, что язык — это средство международного общения. И полагаться в таких случаях только на переводчика нельзя. Изучению иностранных языков помогало и то обстоятельство, что многие из них были достаточно близкими и родственными друг другу. Знающий итальянский язык вполне сносно мог понимать испанский и наоборот.

На западе Соединенных Штатов очень многие свободно владели не только английским, но и испанским, а некоторые даже японским. После введения в Европе Шенгенской зоны и свободного прохождения границ между государствами люди стали общаться еще больше, выбирая языки соседей для изучения и освоения.

Собственно, подобное случалось и в других местах, где концентрация перемещения наций и народов была достаточно плотной. В таких полифоничных и многоязыковых городах, как Баку или Тбилиси, считалось нормальным знание трех-четырех языков, причем стоявших друг от друга неизмеримо дальше, чем обычные европейские языки. Любой городской житель, выросший в старых кварталах Тбилиси, достаточно свободно мог владеть русским, грузинским, азербайджанским, армянским языками. Точно так же живущий в Баку человек мог одинаково хорошо говорить по-русски или по-армянски, уже не говоря о своем родном языке — азербайджанском, благодаря которому он мог понимать и турецкий, узбекский, татарский, туркменский языки.

Однако европейцам приходилось легче в том смысле, что употребляемые в маленькой Европе языки считались универсальным мировым средством общения.

Английский язык небольшой Великобритании уже стал поистине международным благодаря его применению в США, Канаде, Австралии, Индии. На испанском языке говорили почти все страны Латинской Америки, а на французском — многие страны Африки. Именно поэтому знание основных языков обеспечивало приоритет европейцев в их путешествиях по миру и в общении с представителями других народов. Но Фрезер все-таки слабо владел немецким языком. и если бы не чрезвычайная важность операции, его наверняка не послали бы в подобную командировку.

— Кто говорит? — спросил на ломаном английском незнакомец.

«Не хватает только, чтобы и он не знал английского языка, — с ужасом подумал Фрезер. — Как же мы будем общаться?»

— Мне нужен герр Уве Фогель, — сообщил он.

— Я вас слушаю, — ответил собеседник и вдруг поинтересовался:

— А вы не говорите по-немецки или по-русски?

— По-русски немного говорю, — ответил обрадованный Фрезер и уже на русском языке спросил: