Читать интересную книгу Багатырь (СИ) - Дубравин Андрей

Вот и здесь Папаня и компания чувствовали себя богами, пусть песочницы. Зато здесь они чувствовали себя круче вареных яиц высотой с Эверест. Никто за все время не дал им реального отпора. Они старались сломить человека сразу с момента «рождения» в песочнице и большая часть ломалась, не каждый мог перенести боль. Хоть все и происходит в вирте, но ощущения же натуральные, хлещет кровь, трещат ребра, нервы стонут от ударов.

В Селе есть действующая милиция и принудительных добровольцев. Это либо соцзадание, либо наказание за проступки. Ходили в патруль двойками. Но не игроки, ни неписи к своим обязанностям добросовестно не относились. Сам видел, как один из сельчан сидел на крыльце Управы и скучал, а другой выискивал глазами молодух, что приносили дары идолу Макоши. Творимый же в подворотне, а то и в открытую, беспредел не замечали ни те, ни другие. А если игроки и видели, то боялись об этом вякнуть. Легко же можно оказаться на месте жертвы и самому. Нужен лидер, чтобы организовать «гнев народный». Но овцы на роль лидера не подходили, им проще и удобней было перетерпеть.

Понятно, что не все игроки были терпилами. Были несогласные. Их наказывали толпой, причем, подпрягая и обычных игроков. Воспитание неугодного руками народных масс. А если не будешь бить сам, прилетит тебе. Поэтому все старались. Одни невысовываться, другие скорее набрать уровень и уйти в Город, где другие законы. Попытки вернуться и отомстить ни к чему не приводили. По правилам игры, если ты ушел из Села, то сменил и точку возрождения, стал «взрослым». А нападать дядям на «детей» из яслей не давала система. Этим сволота и пользовалась. Надо бы Иришке подсказать, раз уж теперь она рулит, то пусть и исправляет. Но это пусть и не лирическое, но отступление.

Как я уже говорил, мои размышления прервали самым неприятным образом. В ногу ударила стрела. Били из темноты, явно надеясь ранить. Рассчитывали, что я упаду с низкой полоской жизни, а потом можно добить, предварительно поглумившись. Показать свою силу и мое ничтожество.

Ладонь Макоши и подаренный плащ включили резист, и он справился с бьющей на излете стрелой. Но цука, было больно, останется синяк. Я решил подыграть ублюдкам, падаю на землю подранком, громко стонать.

— Ну ты, круть Кенд. Попал таки в эту падлу. Я же говорил, что где бы он не шкерился, все равно вернется. Куда бы он делся. Все гад, набегался. Наказывать теперь будем. А как ты хотел, блядей учить надо, — Сверчок шел ко мне, посвистывая. Он частенько так делал, за что и получил погоняло. Звук голоса усиливался по мере приближения.

Вот в чем я был согласен с упырком, что «блядей нужно учить».

— Тащи его сюда, Сверч. Не мне же к нему ходить, западло, — крикнул, стрелявший Кендач.

— А мне не западло? Я типа гончила-носильщик? Ты базар фильтруй, — сплюнул под ноги Сверчок.

— Да ладно, ты же сам пошел, вызвался, тащи. На нем вызверишься, а я помогу.

- А, может его тут расписать?

— Неее. С него тогда выпадет мелочевка, а так мы его всего обчистим, сам все отдаст, — загоготал Кендач.

— Ага, — ответил Сверчок Кендачу. — Ну что падла, довыеживался? — А этот вопрос адресован был уже мне.

— Нет, продолжаю, — резко ответил я, и не менее резко ударил навершием посоха Сверчка по яйцам.

Далее произошло следующее: острое лезвие легко преодолело защиту штанов, снося нахрен 50 процентов генофонда Сверчка. Мошонка лопнула брызгами крови, одна из тестикул повисла на внутренней яичковой артерии, из которой фонтаном била красная жидкость. Шестерка Папани заорал так, что заглушил бы своим криком десяток сверхзвуковых истребителей, идущих на взлет. Он схватился за яйца, перемазал руки кровью, понес их к лицу и совершил невозможное — добавил в крик децибелов. Добивать его я не стал, пусть узнает на свой шкуре, что такое боль. Обещание, которое он часто давал жертвам — отрезать яйца, настигло Сверчка самого. Как бы сказали римляне: «Injuria» (возмездие. прим. Автора), нашло своего героя.

Я поднялся в полный рост и двинулся в темноту, в которой красной нитью горел ник — Кендрач. Он, вероятно, решил, что голосить приходится мне, от любезностей товарища. Ошибся. Когда он увидел, что к нему приближается не Сверчок, опешил. Окаменение продлилось всего пару секунд, но я за это время преодолел метров 20-ть.

— Какого х….уя…??? — начал орать, отмерзая Кендач.

Его руки замельтешили, Он начал дергать одну за другой стрелы из колчана и бить в мою сторону. Работал на скорость, а не на меткость. Оперенные древки, я походя, отбивал серединой посоха и шел вперед. Время превратилось в сладкую патоку, тянулось как резина. Я видел отрывающийся от тетивы снаряд, предугадывал его потенциальную траекторию, пара мгновений, движение рукой и он уносится в темноту, скользнув по древку Литиуса, либо переломившись, разлетается двумя половинками в стороны.

Кендрач, начал паниковать, но продолжал стрелять. Увидев, что эффекта нет, резко развернулся и попытался удрать. Но, кто бы ему дал? Перешел на ускоренный шаг, а затем на бег. Экс-стрелок, а сейчас спринтер пытался уйти. Он петлял, меняя направление, но только делал себе хуже, так как своими действиями лишь увеличивал дистанцию. Я понял сразу его намерения и куда он пытается уйти — в лес, чтобы затаиться там. Я бежал по прямой, плюс моя прокаченный бег. Расстояние сокращалось неумолимо. Точка рандеву произошла именно там, где я и задумал.

Кендач, понял, что ему не уйти и вспомнил о своем основном классе. Он развернулся и вытащил меч, встав в стойку. Стоял неправильно, после бега дышал с отдышкой. Клинок был направлен в мою сторону, но об умении фехтовать речь не шла. Острие вздымалось под углом в 45 градусов. С такой позиции сложно, как начать атаку, так и перейти в защиту. Понятно, что класс за это время Кендач себе прокачал, но что он без умения? Это все равно, что имбовый топор в руках лекаря — выглядит грозно, а толку мало. Да и зачем Кендачу оттачивать навыки? Обирать и запугивать нубов он мог и без них. Но все же расслабляться не стоит. Как говорил мой приятель: «Один раз в год и заяц, прижатый к стенке, стреляет». Ну, или что-то в этом роде.

Глаза Кендача бегали, искали подмогу или возможность улизнуть? Скорей всего, и то, и другое.

— Слушай, Ивашка, давай разойдемся по-нормальному? По пацанячьи. У тебя же ко мне нет предъяв? Я всегда в стороне был, и даже осуждал своих друганов, что они тебя задирали. Ведь сразу было видно, что не фраер, Что они на тебя насели, сам удивляюсь. Но вслух сказать не мог, я же не в законе, даже не смотрящий. Сам понимаешь, что могло и мне перепасть. Давай мирно разойдемся? Я туда, а ты в другую сторону. Зуб даю, что никто ничего не узнает, буду нем как могила.

- А кто несколько минут назад обчистить меня собирался? Или показалось мне, послышалось?

— Да это я так, для Сверчка. Сам понимаешь, марку держать приходится. Я бы тебе потом сам все вернул, ну свою долю, мамой клянусь. Зачем мне чужое? Мы же не враги, Ивашка. Зачем нам эти теры? А хочешь, я тебе свои вещи отдам? Есть много что интересного, только оружие и броню не трогай, долго собирал, квесты делал, все сам, честное слово, — заговаривал мне зубы Кендач.

Я сделал вид, что размышляю над предложением, и на секунду «утратил бдительность», отвел глаза. Вместе с этим я сдвинулся на пару сантиметров, разворачивая корпус. Не ошибся. Гопник тут же воспользовался моей «оплошностью». Попытался. Продолжая поворачивать тело, резко отклоняюсь назад, руки бьют посохом сверху вниз по руке, пытающейся меня пырнуть мечом в живот. Именно этого я и ждал. Тут же второй конец Литиуса, бьет в соперника в правый висок, Кендач заваливается, как подкошенный. Сознание он не потерял, скулит снизу:

— Сука, ты мне руку сломал. Огребешься, тварь, за это. Кровью умоешься, Мы тебе стрелку набьем, понял? Уже набиваю, завтра в полдень за околицей. Толпой мочить будем, но на респаун не отправим, ходи калекой, а как зарастет, снова все переломаем, Сука, ссаться будешь под себя, ноги все переьем…