что находилось внутри.
"Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко" — почему-то подумала Алиса как раз в этот момент, и ее сознание поплыло по мягким волнам магического пространства, где Книга с нетерпением ожидала свою жертву.
**************
Если бы позже у Димы спросили, что он чувствовал в тот момент, он бы затруднился ответить. Последнее, что помнил староста — это то, как он окровавленными руками отвалил большой кусок стены, который придавил его к земле, и перевернулся на спину, чтобы в последний раз посмотреть на солнце. Хотя из-за присутствия Сезама даже это последнее желание вполне могло обломаться, так как злобная туча закрыла собою все, даже великое светило.
Когда человек умирает, он не переносится в небесное пространство, к ангелам, и не превращается в бесплотный дух, который будет бродить по земле еще сорок дней, как утверждает христианская религия. Когда человек умирает, он просто перестает существовать, душа исчезает, и наступает полное Ничто. Поэтому Дима слегка удивился, когда обнаружил, что продолжает думать о солнце, которое не сможет увидеть, даже несмотря на то, что по всем параметрам уже не должен был думать ни о чем вообще.
Потом второкурсник вдруг осознал, что непрерывно смотрит в какую-то блестящую точку у себя под носом. Это стало началом — Дима моргнул, и осознал, что блестящая точка — это всего-навсего солнечный зайчик, весело пляшущий на стене Академии. Не поворачивая головы, он осторожно ощупал себя с ног до головы, и удивился еще больше, когда понял, что по-прежнему состоит из плоти и крови, причем никаких повреждений плоти не наблюдается, и даже одет он в повседневную летнюю форму, которую носят студенты БАМа.
"Ёлы-палы!" — была первая мысль.
Вокруг раскинулся прохладный, пустой коридор первого этажа. Не веря своим глазам, Дима решился покрутить головой, потом сделал шаг, и вытянул руку, ощупывая стену. Все это было более, чем реально — прикосновения, запахи, и даже какие-то голоса, что бубнели на третьем этаже в кабинете Богданова. Это был не сон, не обман, не галлюцинации, а самая, что ни на есть, р-е-а-л-ь-н-о-с-т-ь!
"Так я жив или умер?" — теперь уже в голову пришел вопрос. "Но если умер, то почему тогда все равно здесь, в Академии?"
Продолжая ничего не понимать, он вышел в просторный холл, посмотрел через распахнутые входные двери на голубое небо, втянул носом запах краски, оставшийся после недавнего ремонта. Сзади на лестнице раздались торопливые шаги.
— Я так и думала, что ты здесь.
— Алиса! — Дима обернулся. Безумная стояла на верхней ступеньке, и улыбалась. — Алиса!
— Тихо-тихо, ты чего орешь на всю школу, — она сбежала вниз, легко и непринужденно. — Димыч, честное слово, иногда мне за тебя стыдно больше, чем за себя.
— Алиса! — не помня себя от радости, он сграбастал ее в объятия. — Ты жива!
Удивленная и даже слегка растерянная от такого шквала эмоций, Алиса мужественно терпела проявление любви ровно одну минуту, после чего начала решительно вырываться.
— Так, если мы будем встречаться, то у меня первое условие — не зажиматься в общественных местах. И не вздумай начать меня целовать на остановке, или еще где люди могут увидеть, я тебе сразу башку откручу.
— Ладно, — Дима глупо улыбнулся. — А где это мы?
— То есть как это где? В Академии, конечно же, — видя, что он ничего не понимает, Алиса поманила его к дверям. — Пошли, сейчас все расскажу.
Растерянный, счастливый и даже не думающий спорить, второкурсник послушно поплелся за ней. В полном молчании они пересекли аллею, и сели на одну из лавочек, стоящую под деревьями в холодном теньке. Алиса заложила руки за голову, и потянулась.
— Какое сейчас число?
— А?
— Число, спрашиваю, какое.
— Вроде бы было двадцать девятое июля, — Дима привычно достал из кармана мобильник, чтобы узнать точно. — Да, именно так.
— Значит, сработало, — Безумная улыбнулась. — Жаль, что мы не перенеслись во времени назад, можно было бы продлить каникулы.
— Алиса, хватит шутить! Объясни, что это за фокус такой? — Дима начал выходить из себя, что делал каждый раз, когда она перескакивала с темы на тему. — Мы же только что все… все…
— Сдохли, ты это хотел сказать?
— Ну, да. Так почему мы сейчас живы?
— Потому что мы с Элис переписали строчку в Книге Судьбы.
Дима замолчал, но когда до него дошел смысл сказанного, то чуть не выронил телефон.
— Вы что????
— Переписали строчку, — повторила Алиса, с удовольствием вдыхая запах раскинувшего над ними ветки каштана. — Это и была та самая безумная идея, про которую я говорила. Она появилась у нас еще до осады Академии, но по определенным причинам мы с Элис не хотели ее использовать, пока не будут самые крайние меры.
На этот раз Дима понял сразу.
— Значит, Сезам не появлялся? И Академию не крушил?
— Нет, не появлялся. И, соответственно, нас тоже не убивал. Сейчас с нами происходит то, что должно происходить: два часа дня, мы только что пообедали, и вышли с тобой прогуляться, потому что ты жмот, и зажал денег сводить меня в кафе.
— Значит, вы переписали строчку в истории Академии? — сердце у Димы почему-то забилось очень быстро.
— Нет, не Академии.
— Сезама?
— Нет.
— Меня? Или тебя?
— Это была первая мысль, но Элис быстро поняла, что она не дает… эм… скажем так, всех возможностей, которые бы хотелось увидеть, когда будет результат.
— Тогда кого?
Алиса подмигнула ему, и вдруг стала серьезной.
— Ты помнишь Марка Петрова?
— Этого урода? Конечно.
— Вот! А больше о нем никто не помнит, потому что его никогда не существовало. Дима, мы переписали строчку в истории судьбы Марка. Он умер сразу после рождения, от острой сердечной недостаточности. И дальше все моменты с его участием или вырезаны, или заменены аналогичными, но безопасными для истории.
— И что это значит?
Безумная открыла рот, чтобы ответить, но не успела, потому что ее лицо вдруг стало пепельно-серым.
— Не, ты гля, расселись тут, голубки! — возле скамейки остановился низкорослый, обросший буграми мышц коротышка. — Димыч, ты предатель, самый настоящий. Променял кореша на бабу.
Мобильник полетел на землю. Задыхаясь, второкурсник смог выдавить из себя только одно слово:
— Гвеллин!
— А чё это у тебя рожа такая удивленная? — подозрительно спросил гном. — И чего вы уставились на меня, как будто я уже неделю в могиле гнию?
Дима попытался что-то ответить, но получились какие-то булькающие звуки.
— Это я виновата, — пришла ему на помощь Алиса. — Сказала, что ради спаривания со мной он должен теперь мне сапоги раз в месяц покупать, или новый телефон — на выбор.
— Стерва ты, — буркнул гном. — Димыч,