— Ладно, сами напросились. Ну я сейчас…
Прикосновение и Женя вытягивается и замирает. Следом за ней замирают и Лена с Таней. Грибочкина подносит руки к лицу, дует на вытянутые пальцы и улыбаясь кивает мне. Хватает Женю, утаскивает к стене и ставит. Через секунду злые Лена с Таней встают рядом.
— Мр-р-р, — скидывая ночнушку выдаёт Маша и прыгает на меня. Садится сверху, ёрзает и вздохнув говорит: — Теперь, целых два часа, нам никто не помешает. Начнём?
— Встань, сними с них эту дрянь, извинись и никогда больше так не делай.
— Игорь… — округляет глаза Маша. — Но я…
— Спать будешь в другой комнате. Это не смешно.
— Прости, пожалуйста. Я сейчас…
Хватаю Машу, сажусь и целую её. Обнимаю, утыкаюсь носом в её шею…
— Маш, не надо. Мы семья. Тебя приняли, тебя любят. Зачем всё портить?
— Я просто обнять тебя хотела. Почему им всё, а мне ничего? Я тоже хочу. Мне по-прежнему не терпится.
— Всё будет, Маш. Будет, я тебе обещаю. Никого из вас я выделять не буду. Это будет сложно… Да, Лену я люблю сильнее. Я не буду это скрывать. Это ещё с детства и это только крепнет. Но и вас всех я люблю. Ты…
— Люблю тебя, — стиснув меня в объятиях всхлипывает Маша.
Спрыгивает с кровати, прикасается к девушкам и снимает с них паралич. Скромно встаёт у кровати и выпятив грудь опускает голову.
— Коза-дереза, — ворчит Лена. — Надо же додуматься до такого. Чо встала, иди ложись, обнимайся. А ты…
— Ага. Не вру. Хотя… Я же тебе говорил. Неоднократно. А теперь ложитесь, обнимаемся, целуемся и спать.
Хихикая девушки лезут на кровать. Снимают одежду… И нет, ничего предосудительного не происходит. Но, от их поцелуев, объятий и поглаживаний, едва не таю. И понимаю, что то что со мной сделали в госпитале, а именно поработали над психикой, для меня только во благо. Я бы всё равно продолжил загоняться, и, возможно, довёл себя до истерики или срыва. Теперь же нет, теперь я возьму от жизни всё.
****
Утро. Просыпаюсь в одиночестве. Сажусь, потягиваюсь, вскакиваю и прихватив полотенце топаю в душ.
Странно, но в доме тишина. Пахнет жареными сосисками, кофе и парфюмом Грибочкиной. Решив что все ушли выбирать свадебные платья, заваливаюсь в душ. Привожу себя в порядок, вытирая голову полотенцем выхожу и слышу ритмичные звякающие звуки. Иду посмотреть, заруливаю на кухню и вижу стоящую у мойки Грибочкину. Но не такую как обычно. В длинном разноцветном халате, с косынкой на голове завязанной спереди. Она стоит, моет посуду и из-за шума воды меня не замечает. И выглядит она… Как-то тепло и по домашнему. Так мило, что взгляд оторвать не получается.
Бросаю взгляд на стол где моя любимая яичница с сосисками, тосты, масло и большая чашка кофе. Приваливаюсь к стене и улыбаясь смотрю.
Маша же, заканчивает с посудой, вытирает руки об халат, поворачивается и подпрыгивает.
— Тьфу, напугал. Я уже тебя будить хотела. А ты сам проснулся. Завтракать садись.
— Спасибо. А где все?
— Лена и Женя уехали заказывать переговоры и в банкетный зал, договариваться. Таня и Маша с Олей, усвистали выбирать новый дом. Я осталась присмотреть за тобой.
— И тебя оставили? — пододвигая тарелку улыбаюсь.
— Как ты ешь эту гадость? — морщась качает головой Грибочкина. — Там же одна соль. Хотя… Мы с Женей вообще готовить не умеем. Я с тобой посижу?
— Почему ты спрашиваешь? Ты же с нами. Тебе не обязательно…
— Я… Прости, я пока не привыкла. Глупо всё это, — поворачиваясь к мойке и протирая её рассказывает Маша. — Я конечно, рада. Очень. Но