Широкая дверь из железных прутьев была распахнута, комната за ней казалась совсем безжизненной, но Мэт переступил ее порог с опаской. Сандар оставался в коридоре, пытаясь наблюдать одновременно за обоими концами перехода. Его не отпускала тревожная уверенность, что в любой момент, откуда ни возьмись, появится Благородный Лорд, а то и сотня Защитников.
Людей в комнате не было. Судя по брошенным на длинном столе ложкам, по недоеденному ужину, они поспешно убежали, без сомнения, из-за гремящей и топочущей наверху битвы. А при виде предметов, развешанных на стенах, Мэт только порадовался, что ему посчастливилось с ними не встретиться. Всевозможные хлысты, плетки разной длины, с каким угодно числом хвостов любой толщины. Клещи и щипцы, зажимы и тиски, кандалы, колодки, цепи. Предметы, похожие на металлические сапоги, рукавицы, шлемы с торчащими во все стороны огромными винтами, которыми, видимо, их затягивали. О назначении многих приспособлений Мэту не хотелось даже строить догадки. Повстречай он тех, кто использует эти страшные вещи, то, скорей всего, дальше пошел бы, только окончательно удостоверившись, что они мертвы, все до единого.
— Сандар! — шипящим шепотом позвал Мэт. — Ты там что, вознамерился всю эту проклятую ночь проторчать?
А сам поспешил к внутренней двери — тоже с решеткой, как и первая, но поменьше — и, не дожидаясь ответа, вошел.
В длинный коридор, освещаемый такими же, как в той комнате, камышовыми факелами, выходила череда грубо отесанных деревянных дверей. Возле одной из них, не далее чем в двадцати шагах от Мэта, на скамейке, опершись спиной о стену, сидела женщина. Причем застыла она в совершенно немыслимой позе. Услышав шорох сапог по камню, она медленно повернула голову на звук. Симпатичная молодая женщина. Мэта удивило, что она почти не пошевелилась, только голову повернула, да и двигалась будто спящая.
Она пленница? И просто сидит в коридоре? Но ведь человек, с таким лицом не может использовать штуки, что висят там на стенах. Женщина и в самом деле выглядела спящей, глаза ее были полуприкрыты. И страдание на этом красивом лице со всей определенностью относило ее к мученицам, а не к мучителям.
— Стой! — крикнул за спиной Мэта Сандар. — Она — Айз Седай! Она вместе с другими схватила тех женщин, которых ты ищешь!
Мэт замер на месте, уставившись на женщину. Он хорошо помнил, как Морейн швыряла огненные шары. М-да, а удалось бы ему отразить такой огненный шар своим посохом? Знать бы еще, достанет ли его удачи на то, чтобы удрать от Айз Седай.
— Помогите мне, — едва слышно промолвила она. Хотя глаза ее по-прежнему застилала поволока сна, мольба в голосе говорила о страдании наяву. — Помогите мне. Пожалуйста!
Мэт заморгал. От шеи и ниже у нее до сих пор не дрогнул ни единый мускул. Юноша осторожно подступил ближе, взмахом руки велев Сандару прекратить стенать о том, что женщина — Айз Седай. Женщина, следя за Мэтом, чуть повернула голову. Но и только.
На поясе у нее висел огромный железный ключ. С полминуты Мэт пребывал в нерешительности. Сандар сказал, она — Айз Седай. Тогда почему она с места не двинется? С замиранием сердца юноша высвободил ключ — с такой осторожностью, будто вынимал кусок мяса из волчьей пасти. Она выкатила глаза, косясь на дверь у себя за спиной, и издала сдавленный звук — таким шипением кошка встречает огромную собаку, которая с рычанием входит к ней в комнату, не имеющую другого выхода.
Мэт ничего не понимал, но пока она не мешает открывать дверь, какое ему дело, пусть себе сидит, будто пугало набитое. А с другой стороны, он гадал, что там, за дверью, и впрямь ли этого нужно бояться. Если она из тех, кто пленил Эгвейн и остальных, то вполне объяснимо и резонно, что она сторожит узниц. Из глаз женщины текли слезы. Только у нее такой вид, точно там заперт распроклятый Получеловек. Однако есть лишь один способ все выяснить. Прислонив свой посох к стене, Мэт повернул в замочной скважине ключ и распахнул дверь, готовый тут же кинуться наутек, если возникнет необходимость.
Найнив и Илэйн стояли на коленях, между ними лежала на полу Эгвейн, которая, по всей вероятности, спала. Увидев опухшее лицо Эгвейн, Мэт задохнулся от жалости, и ему уже не казалось, что девушка спит. Найнив и Илэйн обернулись к открывшейся двери, обе молодые женщины были избиты так же, как и Эгвейн, — в голове у Мэта крутилось только одно: Чтоб мне сгореть! Чтоб мне сгореть! Они смотрели на него, не веря своим глазам, раскрыв от изумления рты.
— Мэтрим Коутон, — проговорила Найнив с немалым потрясением, — что, во имя Света, ты-то здесь делаешь?
— Проклятье, я вас освободить пришел, — ответил он. — Сгореть мне на месте, но встречают меня так, будто я явился пирог спереть! Такого приема я никак не ждал! Потом, если захочешь, расскажешь, отчего у вас видок, точно вы с медведями дрались. Если Эгвейн не может идти, я ее на закорках понесу. По всей Твердыне, да и окрест нее, полно айильцев. И то ли они убивают проклятых Защитников, то ли Защитники их убивают, но, в общем, как бы ни обстояло дело, нам лучше убраться отсюда подобру-поздорову, пока можем! Если еще можем! Не то эти распро…
— Попридержи язык, — оборвала его Найнив, а Илэйн одарила юношу одним из тех осуждающих взглядов, которыми дано умело пользоваться только женщинам. Но большего внимания Мэт, похоже, не удостоился.
Девушки принялись трясти и теребить Эгвейн, словно ее лицо не было сейчас чуть ли не сплошным синяком. Мэт в жизни не видывал, чтобы кого-то так жестоко избивали.
Веки Эгвейн дрогнули, тяжело поднялись. Девушка застонала.
— Почему вы разбудили меня? Мне нужно понять. Если ослабить на ней путы, она проснется и заново я ее не поймаю. Но если я не отпущу силки, не может же она все время оставаться во сне и… — Взор ее упал на Мэта, глаза девушки округлились. — Мэтрим Коутон, что, во имя Света, ты-то здесь делаешь?
— Сама ей скажи, — обратился Мэт к Найнив. — А то я слишком занят вашим спасением и недосуг мне за языком следить…
Женщины смотрели ему за спину, так сверкая глазами, словно жалели, что под рукой нет ножа поострее.
Мэт стремительно развернулся на каблуках, но увидел только Джуилина Сандара — вид у того был такой, будто он проглотил гнилую сливу.
— У них есть на то причина, — сказал он Мэту. — Я… я их предал. Но мне пришлось. — Это он говорил уже не Мэту, а женщинам, которые жгли его гневными взглядами. — Со мной говорила одна, та, у которой много косичек цвета меда… Вот я и… Я вынужден был так сделать…
Долго-долго все трое неотрывно смотрели на него.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});