— Что ты тут делаешь? — спросил он.
С высоко поднятой головой, чувствуя в волосах ветер, она ответила:
— Я не знаю, правда. Я… чувствовала страх с того мгновения, когда увидела тебя сегодня утром. Что-то…
— Ты боялась меня? — В его голосе полностью отсутствовали всякие эмоции.
Она снова заколебалась.
— Боялась за тебя.
Молчание, потом он кивнул, словно не удивился.
«Я совсем близко от тебя», — сказала она. Откуда это? Но он перешел реку. Он вошел в воду, ушел из леса, к ним. Стоящий сзади эрлинг хранил молчание.
— Кто-нибудь сегодня умер? — спросил Алун аб Оуин.
— Мы так считаем, — ответила она. — Мой брат полагает, что это — граф Бургред, который возглавил отряд, направлявшийся на юг.
— Эрлинги? — спросил он. — Пираты?
Теперь он смотрела мимо нее, на Торкела. Пес стоял рядом с ним, мокрый от речной воды.
— По-видимому, так, господин, — ответил у нее за спиной могучий воин. И прибавил осторожно: — Мне кажется, мы оба знаем того, кто их привел.
И эти слова все изменили. Кендра видела, как это произошло. Казалось, сингаэля рывком притянуло к ним, что-то щелкнуло, словно лопнул ремень или щелкнул кнут, и он вернулся обратно от того, что произошло там, под деревьями. Ей не хотелось об этом думать.
— Рагнарсон? — спросил он.
Это имя Кендра не знала: оно ни о чем ей не говорило.
Эрлинг кивнул головой:
— Я так думаю.
— Откуда тебе это известно? — спросил аб Оуин.
— Господин мой принц, если это Рагнарсон, он захочет повести корабли отсюда на запад. Сейчас король Элдред собирается в поход за ними.
Он очень хорошо умеет не отвечать на те вопросы, на которые не хочет отвечать, осознала Кендра.
В темноте она взглянула на принца сингаэлей. Алун застыл в таком напряжении, что почти дрожал.
— Его нужно убить. Он снова отправится в Бринфелл. Они не успеют приготовиться, прошло слишком мало времени. Мне нужен конь!
— Я достану тебе коня, — спокойно ответил Торкел.
— Что? Я так не думаю, — раздался сердитый голос, нечетко произносящий слова. Кендра резко обернулась, побледнев. Увидела Ательберта, шагающего к ним по траве. — Коня? Чтобы он мог увезти мою сестру, а потом отправиться домой и хвалиться этим?
Кендра почувствовала, как забилось ее сердце, на этот раз от ярости, а не от страха. Руки ее сжались в кулаки.
— Ательберт, ты пьян! И совершенно…
Он прошел мимо нее. Он мог шутить и в шутку бороться с Джудит, позволять ей наносить ему удары ради развлечения зрителей, но ее старший брат был закаленным, тренированным бойцом, будущим королем этой страны, и сейчас он впал в ярость по многим причинам.
— Совершенно что, дорогая сестричка? — Он не оглянулся в ее сторону. Он остановился перед Алуном аб Оуином. Он был на полголовы выше сингаэля. — Посмотрите на его волосы, на его тунику. Оставил пояс в траве, как я погляжу. По крайней мере, ты привела себя в приличный вид перед тем, как поднять задницу.
Торкел Эйнарсон шагнул вперед.
— Господин принц, — начал он, — могу вам сказать…
— Ты можешь заткнуться, проклятый эрлинг, пока я тебя не прикончил на месте, — рявкнул Ательберт. — Аб Оуин, бери свой меч.
— У меня его нет, — мягко ответил Алун. И скользяшим, быстрым движением бросился на Ательберта. Сделал ложное движение слева, а затем его правый кулак врезался в грудь ее брата напротив сердца. Руки Кендры взлетели ко рту. Ательберт рухнул на спину как подкошенный, растянулся на траве. Застонал, повернулся, чтобы встать, и замер.
Пес, Кафал, стоял прямо над ним, огромный, серый, грозный, в горле у него клокотало.
— Он не прикасался ко мне, ты, проклятый Джадом болван! — крикнула Кендра брату. Она чуть не плакала от ярости. — Я все время смотрела, как вы с Джудит валяли дурака!
— Правда? Ты, э, это видела? — спросил Ательберт. Он держался рукой за грудь и старался не делать резких движений.
— Я это видела, — повторила она. — Неужели тебе нужно прилагать столько усилий, чтобы выглядеть идиотом?
Воцарилось молчание. Они слышали за спиной различные звуки, ближе к воротам.
— Это не так трудно, как тебе кажется, — в конце концов пробормотал ее брат. Кисло, но уже смеясь над собой, он обладал этим даром. — Где ты научился этому? — спросил он, глядя снизу вверх на Алуна аб Оуина.
— Брат меня научил, — коротко ответил тот. — Кафал, нельзя! — Пес снова зарычал, так как Ательберт принял сидячее положение.
— Нельзя — это хорошая идея, — согласился Ательберт. — Может, еще раз ему прикажешь? Чтобы убедиться, что он тебя услышал? — Он взглянул на сестру. — По-видимому, я…
— Совершил ошибку, — резко закончила Кендра. — Как это необычно.
Они услышали, как в городе протрубил рог.
— Это отец, — сказал Ательберт. Другим тоном. Алун оглянулся.
— Нам нужно спешить. Торкел, где этот конь?
Воин повернулся к нему:
— Ниже по течению. Я убил одного пирата-эрлинга в городе сегодня ночью. И только что по следам нашел в лесу его коня. Если тебе быстро нужен конь, ты можешь…
— Мне нужен конь быстро, и меч.
— Убил пирата-эрлинга? — в то же мгновение резко спросил Ательберт.
— Человек, которого я знал раньше. Теперь он в Йормсвике. Я заметил его в…
— Потом! Пойдем! — перебил Алун. — Смотри! — Он показал рукой. Кендра и двое мужчин оглянулись. Она крепко стиснула руки. Войско короля Элдреда выезжало из ворот, с факелами и знаменами. Она услышала звон конской сбруи и барабанную дробь копыт, кричали люди, трубили рога. Блестящие и ужасные признаки войны.
— Моя госпожа? — Это Торкел спрашивал у нее позволения уйти.
— Иди, — ответила она. Он не был ее слугой.
Оба пустились бежать на юг вдоль берега реки. Пес в последний раз зарычал на Ательберта, потом последовал за ними.
Кендра посмотрела на брата, все еще сидящего на траве. Смотрела, как он встал, двигаясь осторожно. Досталось ему сегодня. Высокий, светловолосый, как эрлинг, грациозный, красивый, уже почти трезвый, собственно говоря.
Он стоял рядом с ней. И кривил губы.
— Я — идиот, — сказал он. — Знаю, знаю. Но обожаю тебя. Ты это помни.
Затем он тоже быстро ушел к воротам, чтобы присоединиться к выезжающему отряду, и она неожиданно осталась одна в темноте у реки.
Это случалось нечасто, чтобы ее оставляли одну. И она ничуть не возражала. Ей необходимо было несколько минут, чтобы взять себя в руки, хотя бы попытаться.
«Что ты здесь делаешь?» — спросил он. Слишком очевидный вопрос. И как она должна была ответить? Заговорить об ауре, почти видимой, о звуке за гранью слышимости, о чем-то ранее неизвестном, но живом, как вера и желание? Об ощущении, что он отмечен, отделен ото всех и что она каким-то образом это поняла с самого первого мгновения его появления на лугу сегодня утром?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});