Читать интересную книгу Черный Баламут. Трилогия - Генри Олди

— Говори. Кто ты?

— Мое имя — Критаварман. Я кшатрий по рождению, как и ты, сейчас командую полусотней сопровождения посла Кришны. Прости, царевич, но нам сообщили, что ты распорядился арестовать посла, и мы поспешили на выручку Черному Баламуту. У каждого свой долг, и тебе это известно лучше других.

Впору было отметить это «кшатрий, как и ты».

И еще ключевое слово «сейчас». Сейчас он, видите ли, командует! А что делает в остальное время?!

Чешет нос концом железного пера? — не поранься, командир!

— Та-а-ак, — протянул Боец, невольно копируя манеру Грозного. — Значит, Я распорядился арестовать Кришну? Почему же тогда МНЕ об этом ничего не известно?! Мне, а также моему брату, а также владыке ангов, все это время находившимся рядом со мной?.. Впрочем, я вижу, что словам наследника престола здесь уже не верят. Идемте! Критаварман, возьми с собой двух воинов по своему выбору. С оружием! Пусть идут по обе стороны от меня. Мы выслушаем клевету и наветы, а если вам покажется, что я лгу… Вперед! Поглядим, много ли волос упало с головы вашего любимого Кришны! Стража, пропустить нас!

* * *

— Измена! Боец приказал арестовать посла!

Зала взорвалась криками возмущения. Не может быть! Неслыханно! Неужели прав Черный Баламут и царевич пал столь низко?!

Снаружи уже доносился шум боя.

— Боги карают заблудших слепотой, — пропела флейта, и, как ни странно, среди общего гомона все отчетливо услышали ее журчание

— Измена! Предательство! Это доверенные люди Бойца! Они пытаются прорваться сюда, чтобы схватить Кришну!

Дверь распахнулась от пинка.

На пороге стоял Боец в сопровождении трех вооруженных воинов.

— Как ты посмел?! — Глотка Грозного клокотала едва сдерживаемым гневом. — Как ни оскорбительны были речи Кришны, он лишь выполнял волю пославших его! Как ты посмел покуситься на посла, щенок?!!

— Разуй глаза, Грозный! — Едва ли бешенство Бойца уступало гневу Деда Кауравов. — Эй, кто-нибудь, подымите Деду веки! Со мной — воины ядавов и их воевода! Это с ними, по-твоему, я пришел арестовывать их посла?! Отвечай! Молчишь? Все молчите?! Проглоти свои упреки, сын Ганга, и пусть тебе будет стыдно! Хотя бы единожды за всю твою долгую жизнь!

И, обернувшись к растерянным ядавам:

— Вы тоже ослепли?! Невредим ли ваш драгоценный Баламут? Или, может быть, он связан, закован в цепи? Вокруг него вооруженные стражники? Заплечных дел мастера? Нет? Вы это признаете? Ваши воины снаружи, а посол — в зале. Кто мешает мне двинуть бровью, и всех вас рассажают на колья, а Кришну волоком потащат в казематы?! Так?

— Воистину так, царевич, — угрюмо потупился пузанчик Критаварман, сунув шестопер за кушак. — Чем можем мы искупить свою вину перед тобой — за то, что усомнились в твоей честности и благородстве?

— Ничем. Вашей вины в этом нет. Вы выполняли приказ. Скажите только, КТО оклеветал меня, — и я не буду держать зла на вас! Кто?!!

— Я скажу! — яростно полыхнул взор Критавармана, и пузанчик словно стал вдвое выше ростом. — Это был родич Кришны по имени Правдолюб, приехавший вместе с нами! Из-за сучьего выкидыша погибли мои люди! Где он?! Я не вижу здесь этого презренного шакала!

— Негоже послу доле задерживаться там, где только что пролилась кровь его соотечественников! — Тихая мелодия флейты заструилась по зале к выходу. — Я уезжаю, Кауравы! Переговоры окончены.

Никто не препятствовал Кришне. Люди отворачивались и расступались перед послом.

И смеялся с фрески Шестиликий Сканда, божество войны.

* * *

Кто-то тронул тебя за плечо, и ты резко обернулся. Перед тобой стоял Критаварман, командир посольского сопровождения.

— Можно поговорить с тобой, раджа ангов?

— Можно, — махнул рукой ты. — Присаживайся, ядав.

Вы присели на скамью в одной из многочисленных беседок дворцового парка. Помолчали.

— Что скажешь, о гордость Хастинапура?

— Дерьмо, — буркнул ты. Подумал и поправился: — Все дерьмо. Собачье.

— В самую точку, — согласился ядав. — Вообще-то я хотел поговорить с царевичем, но он сейчас занят. А в тебе, вижу, я нашел понимающего собеседника.

— И в самом скором времени — врага, — подытожил ты.

— Это еще почему? Полагаю, в этой войне войска ядавов выступят на вашей стороне. Опять же, полагаю, тебе и владыкам Хастинапура стоит об этом знать заранее.

— Ты уверен?!

— Абсолютно. — Верхняя губа пузанчика вздернулась еще выше.

— Что ж… я, наверное, должен быть рад? Но что скажет по этому поводу Кришна?

— Черный Баламут? А какое мне дело до того, что он скажет? У него своя жизнь — аватарная, а у нас своя — земная. Прощай — и помни о моих словах.

— Насчет жизней, своих и чужих?

— И насчет этого тоже. — Рябой пузанчик уже не улыбался.

..Когда после Великой Бойни от всего войска Кауравов останутся трое, среди них будет некий Критаварман, чье взрослое имя означает Чудо-Латник. Царь из рода бходжей, военачальник объединенных сил бходжей, ядавов, андхраков, куккуров и вришнийцев.

Еще спустя несколько лет его попытка отомстить клеветнику Правдолюбу послужит причиной земной смерти Черного Баламута.

Чудо-Латник плохо прощал обиды.

6

ПРИЗЫВ

Война. Война — это хорошо, как бы кощунственно ни звучали такие слова. Наконец-то честная битва вместо всех этих остобхутевших интриг, недомолвок, хитростей, уступок… Ведь давно уже было ясно, что Пандавам и Кауравам тесно под одним небом! Он, Карна, всегда говорил…

Ладно. Все. Обратного пути нет — спасибо «миротворцу» Кришне!

Да, Кришна…

Вне всякого сомнения, это он, а не болван Правдолюб затеял дурацкую историю с мнимым арестом. Глупую историю. Шитую белыми нитками. Как непохоже это на Черного Баламута, умницу, каких поискать! Или похоже?! Ведь цель провокации могла быть совсем иной! — дошло вдруг до сутиного сына. Не выставить Бойца подлецом, не поссорить его с родичами и заключить мир, устранив злодея-наследника… Совсем наоборот! Не допустить мира! Сделать войну неизбежной!

Отказ от даров и гостеприимства, оскорбительные речи в Совете, неприемлемые требования, выдвигаемые сыновьями Панду, и под занавес — наглая провокация с трупами на просцениуме!

Мир?

О чем вы толкуете, уважаемые?!

Но… что же тогда получается? Получается, что Кришна — наш союзник?! Губитель Пандавов?! Ведь он не может не знать: сил у нас в полтора раза больше, чем у сыновей Панду! Да и переход собственных земляков на сторону Хастинапура он вполне мог предвидеть. Мир был бы куда более выгоден Пандавам, чем нам. Значит… Неужели всеобщий любимец Кришна, аватара Вишну-Опекуна, единодушен с сыном суты: война?!

Война до победного конца!

Голова кругом идет…

Тонкий комариный звон нарастал в ушах исподволь, незаметно, и задумавшийся раджа не сразу обратил на него внимание. А когда наконец осознал, что происходит, алая завеса уже окутала голову, заливая мир свежей кровью, превращая уши в маленькие барабанчики, и до Карны на пределе слышимости долетел слабый отзвук.

Флейта.

Почти сразу перед глазами возникла туманная фигура.

— Я жду тебя на закате солнца, — журчание, плеск, покой и утешение, — у дороги, выходящей из ворот Голубого Лотоса. В четверти йоджаны от города. Приходи. Я буду ждать.

— Я приду, Кришна!

— Ждать… ждать… — Образ Черного Баламута поблек и растаял. Быстро стихал звон в ушах, и гасло мерцание в сердоликах серег.

Мир становился прежним.

Надолго ли?

Глава XII

СКАЗАНИЕ ОБ ОСУЖДЕНИИ КАРНЫ

1

ПЕСНЬ

…Издали это напоминало нить жемчуга, скомканную в горсти и брошенную на дорогу. Ты подъехал ближе и остановил своих чубарых рядом с белой колесницей, запряженной белыми иноходцами. Цвет жизни. Цвет рождения, благополучия, белизна счастливых дней. И Черного Баламута нет в «гнезде». Символично, знаете ли… Ты спрыгнул наземь и подошел к обочине. Отсюда склон спускался прямо к реке, и там, на берегу, сидел темнокожий юноша в желтых одеждах.

Сапфир в золотом перстне, оброненный кем-то в сумерках.

Кришна сидел спиной к тебе, на камне, сходном с горбатой жабой, и бросал в темную воду гальку за галькой. Брызги на миг вспыхивали закатным фейерверком, чтобы секундой позже рухнуть обратно, во тьму. И это тоже было символично.

Ты спустился вниз и сел рядом. Прямо на траву, мокрую от вечерней росы. Обхватив колени руками и удобно умостив поверх подбородок. Со стороны вы вполне могли показаться отцом и сыном, для полной идиллии не хватало лишь матери с кожей цвета агата.