— Лешка? Нет, — Виталий почесал затылок. — Что же касается их… хмм, собственности, то… Кстати, Евсигнеев не упоминал, как называется его фирма?
— Нет.
— Жаль. А что до всего остального… Никакой "Дилии" в Волжанске не существует и никогда не существовало, но других ювелирных мастерских хватает, — он постучал указательным пальцем по одному из листков в ее руках. — "Вавилон", клуб Ольги, действительно был там, где она нам говорила, но он закрылся почти четыре года назад. После него был "Экселлент", а сейчас там "Бермудский треугольник", но к его, — Виталий усмехнулся, — правящей верхушке Ольга отношения не имеет. Возможно, она состоит в обслуживающем персонале. Дальше. Салона красоты "Геба" там, где говорила Марина, конечно нет, но зато довольно давно он был на другом конце города — правда, отнюдь не такой шикарный. Он просуществовал два года, а в девяносто восьмом прогорел и закрылся. Но его владелицей была не Марина Рощина, а некая Валентина Андреевна Соколовская. Кстати, до сих пор живет в Волжанске, работает в парфюмерном магазине. Между прочим, знаешь в каком?
— Я тебя сильно удивлю, если скажу, что в "Арии"? — осведомилась Алина. Виталий слегка приподнял брови.
— Ты вспомнила то, о чем мы тогда там говорили?
— О ложном адресе? Не только. Я знаю девчонку, которая работает там вместе с ней, Лену. Она в свободное время — реализатор орифлеймовской косметики и довольно часто заходит в "Чердачок". Она нам рассказывала обо всех продавщицах… и я просто сопоставила. Кстати, эта Валентина тоже заходила пару раз… когда народу бывало поменьше. Веселая общительная особа. Заказывала банановый ликер и кофе… Значит… Марина называла адрес "Арии" неспроста…
— … она хорошо знает эту Валентину Андреевну, возможно, даже работала в "Гебе" под ее началом и виделась с ней не ранее двух лет назад — именно тогда "Ария" и появилась. Местоположение ее "Гебы" могло сассоциироваться с практически забытой реальностью. — докончил за нее Виталий и улыбнулся. — Как, сойдет?
— Вполне. Особенно, если раньше "Геба" располагалась в какомнибудь убогом месте. Понятно. Как у нас с певицами Кристинами?
— Информацию о таковых я не обнаружил. Здесь она может быть кем угодно — от преподавателя пения до приемщицы стеклотары. Придется проверять то, что имеем. Что же касается Олега, то — Виталий развел руками, — автомастерских здесь хватает. Он может там и не работать. Он может быть просто автолюбителем. Но всетаки проверить мастерские стоит.
— А водитель?
— Завтра мне должны сообщить, есть ли человек с такой фамилией на наших рейсах. С Тулой и Воронежем сложнее, но мы этим займемся… А Харченко… она упоминала о модельном агентстве, да?
— Да. Но… Ольга сказала, что ей тогда было восемнадцать. Сколько лет назад это было? Сколько модельных агентств закрылось с тех пор? К тому же, мы ведь не знаем, было ли это в Волжанске.
— Но всетаки, отталкиваться придется от Волжанска. Возможно, эта история попала в газеты, нужно просмотреть подшивки. Жаль, что архивы такой давности у нас не компьютеризированы. Я, конечно, попробую проверить, но, скорее всего, это дохлый номер. Что же касается Бережной… вообще не представляю, как ее искать. Практически не за что зацепиться. Проверять все заведения, где хоть маломальски готовят… да в Волжанске их пруд пруди! — Виталий пожал плечами. — Нужно подумать. Возможно, Лифман сможет нам помочь — наверняка ему она рассказала больше, чем нам. Но для этого нужно и его найти.
Алина тихонько вздохнула, представляя все, что им предстоит сделать. Знать бы еще, что от этого будет толк. Найдут ли они их? А если найдут, то не навредят ли им этим?
— Скажи, а… тебе было очень тяжело, когда… ну, когда ты проснулся?
Виталий помолчал, допивая чай, потом кивнул.
— Очень. Война войной, рука… черт с ней, а вот Дашка…
— Они очень жестоко с нами поступили, — пробормотала Алина, водя указательным пальцем по столешнице. — Почему они не стерли все это? Почему хотя бы не сделали это этаким туманным и быстро забывающимся, как все сны? Для нас оно отступает в прошлое не как сон, а как события, которые произошли с нами на самом деле.
— Наверное, им что-то помешало. Помнишь, ты говорила о том человеке, вокруг которого они суетились? Человеке с разноцветными глазами? — Виталий нахмурился и провел пальцами по левой брови. — Странно, у меня такое ощущение, что ты говорила о комто знакомом. Словно не так давно я тоже видел такого человека. Вернее, глаза… Разноцветные глаза — явление довольно редкое.
— Жаль, что такое явление нигде не регистрируется, иначе мы бы живенько его нашли, — заметила Алина. — Если он еще жив, а у меня насчет этого большие сомнения.
— Есть еще телефон, — напомнил Виталий. — Если он действительно выпал из кармана одного из этих кадров. Ведь вполне возможно, что его мог потерять кто-нибудь другой — давным-давно. У этого помещения были какиенибудь особенности?
— Абсолютно никаких. Большое просторное помещение. Не новое. Цементный пол. Куча электроники, — Алина развела руками. — Нет, ничего.
— Жаль, — Виталий приподнял чайничек, потом поставил его на поднос. — Будешь еще?
— Наверное, да, — Алина зевнула, деликатно прикрыв рот ладонью. — Можно уже и без пирожных.
Мэй, поднявшись, обошла столик, понюхала вазочку с оставшимися пирожными, но не сделала попытку стащить одно из них, а села и посмотрела на Виталия с укоризненной тоской, но тот сделал вид, что ничего не замечает. Поняв, что здесь ничего не добьется, чау-чау раздраженно махнула пушистым хвостом и покосилась на Алину, давая понять, что, возможно, пересмотрит свое мнение о ней, если та убедит хозяина, что она, Мэй, имеет право по меньшей мере на одно пирожное.
— А можно я дам ей кусочек? — жалобно спросила Алина, правильно истолковав собачий взгляд. — Она так смотрит, что я себя чувствую последней мерзавкой.
Виталий сердито взглянул на Мэй, которая сейчас представляла собой воплощение терпеливой кротости, укоризны и обездоленности, вынужденной влачить жалкое существование в мире жадных объедающихся двуногих.
— Вообще-то ей сладкое нельзя, — сказал он. — Ладно, дай ей половинку, а то на нее и впрямь смотреть невозможно.
Мэй испустила тяжкий старческий вздох. Алина разломила пирожное пополам и протянула ей половинку.
— Вух! — сказала чау-чау, подпрыгнула на негнущихся лапах и вопросительно посмотрела на хозяина.
— Можно, — сказал Виталий, поднимая поднос. Мэй осторожно подошла к Алине и приняла у нее пирожное с таким видом, словно делала ей величайшее одолжение. Секунду задумчиво постояла, держа половинку трубочки в зубах, потом рухнула на пол и принялась жевать. Алина засмеялась, Виталий тоже усмехнулся и пошел к двери.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});