Читать интересную книгу "Реформация - Уильям Джеймс Дюрант"

Уэстона, но утверждала, что отвергла их. 11 мая большое жюри Мидлсекса, которому было поручено провести местное расследование преступлений, предположительно совершенных королевой в этом графстве, сообщило, что признало ее виновной в прелюбодеянии со всеми пятью обвиняемыми мужчинами, и назвало конкретные имена и даты.68 12 мая четверо из них предстали перед Вестминстерским судом присяжных, в состав которого входил отец Анны, граф Уилтшир. Сметон признал себя виновным по предъявленному обвинению; остальные не признали себя виновными; все четверо были осуждены. 15 мая Анну и ее брата судила коллегия из двадцати шести пэров под председательством герцога Норфолка, ее дяди, но политического врага. Сестра и брат подтвердили свою невиновность, но каждый член коллегии заявил, что убежден в их виновности, и они были приговорены к «сожжению или обезглавливанию, как будет угодно королю». 17 мая Сметон был повешен; остальным четырем мужчинам отрубили головы, как подобает их рангу. В тот же день королевские комиссары потребовали от архиепископа Кранмера объявить брак с Анной недействительным, а Елизавету — бастардом; он подчинился. Основания для такого решения неизвестны, но, предположительно, предполагаемый предыдущий брак Анны с лордом Нортумберлендом теперь был признан реальным.

Накануне смерти Анна встала на колени перед леди Кингстон, женой начальника тюрьмы, и попросила о последнем одолжении: пусть та пойдет и встанет на колени перед Марией и умолит ее от имени Анны простить обиды, причиненные ей по гордости и легкомыслию несчастной женщины.69 19 мая она умоляла, чтобы ее казнь состоялась поскорее. Похоже, ее утешала мысль о том, что «палач, как я слышала, очень хорош, а у меня маленькая шея», после чего она рассмеялась. В полдень ее повели на эшафот. Она попросила зрителей молиться за короля, «ибо более мягкого и милосердного принца никогда не было; а для меня он всегда был добрым, мягким и суверенным лордом». 70 Никто не мог быть уверен в ее виновности, но мало кто сожалел о ее падении.

В день ее смерти Кранмер дал королю разрешение на новый брак в поисках сына; на следующий день Генрих и Джейн Сеймур были тайно обручены; 30 мая 1536 года они поженились, а 4 июня она была провозглашена королевой. Она происходила из королевского рода, будучи потомком Эдуарда III; с Генрихом она состояла в третьей или четвертой степени кровного родства, что требовало от послушного Кранмера еще одного разрешения. Она не отличалась особой красотой, но поражала всех своим умом, добротой и даже скромностью; кардинал Поул, самый ярый враг Генриха, описывал ее как «полную доброты». При жизни Анны она препятствовала ухаживаниям короля, отказывалась от его подарков, возвращала его письма нераспечатанными и просила его никогда не разговаривать с ней, кроме как в присутствии других.71

Одним из первых ее действий после замужества было примирение Генриха и Марии. Он сделал это по-своему. Он попросил Кромвеля прислать ей документ под названием «Исповедь леди Марии»: в нем король признавался верховным главой церкви в Англии, отвергался «притворный авторитет епископа Римского» и брак Генриха с Екатериной признавался «кровосмесительным и незаконным». От Марии требовалось подписать свое имя под каждым пунктом. Она подписала, но так и не простила себя. Через три недели король и королева приехали к ней, подарили ей подарки и 1000 крон. Ее снова стали называть принцессой, и на Рождество 1536 года она была принята при дворе. Должно быть, в Генрихе и в «Кровавой Мэри» было что-то хорошее, потому что в последние годы жизни она почти научилась его любить.

Когда парламент собрался вновь (8 июня 1536 года), он по просьбе короля разработал новый Акт о престолонаследии, по которому Елизавета и Мария объявлялись незаконнорожденными, а корона переходила к будущей Джейн Сеймур. В июле умер внебрачный сын Генриха, герцог Ричмонд, и теперь все надежды короля были связаны с беременностью Джейн. Англия ликовала вместе с ним, когда (12 октября 1537 года) она родила мальчика, будущего Эдуарда VI. Но бедная Джейн, к которой король был теперь привязан настолько глубоко, насколько позволял его эгоцентричный дух, умерла через двенадцать дней после рождения сына. Некоторое время Генрих оставался сломленным человеком. Хотя он женился еще трижды, но после смерти попросил похоронить его рядом с женщиной, которая отдала свою жизнь, родив ему сына.

Какова была реакция английского народа на события этого потрясшего мир царствования? Трудно сказать; свидетельства предвзяты, неоднозначны и скудны. Чапуис сообщал в 1533 году, что, по мнению многих англичан, «последний король Ричард никогда не был так ненавистен своему народу, как этот король «72. 72 В целом народ сочувствовал желанию Генриха иметь сына, осуждал его суровость к Екатерине и Марии, не проливал слез по Анне, но был глубоко потрясен казнью Фишера и Мора. Нация по-прежнему была в подавляющем большинстве католической,73 И духовенство — теперь, когда правительство присвоило аннаты, — надеялось на примирение с Римом. Но почти никто не осмеливался возвысить голос в критике короля. Критику он получил, и от англичанина, но такого, у которого между ним и практичной рукой короля был Ла-Манш.

Реджинальд Поул был сыном Маргарет Плантагенет, графини Солсбери, племянницы Эдуарда IV и Ричарда III. Он получил образование за счет Генриха, получал королевскую пенсию в размере 500 крон в год и, очевидно, был предназначен для самых высоких должностей в английской церкви. Он учился в Париже и Падуе и вернулся в Англию, пользуясь большим расположением короля. Но когда Генрих настоял на том, чтобы узнать его мнение о разводе, Реджинальд откровенно ответил, что не может одобрить его, если он не будет санкционирован Папой. Генрих продолжил выплачивать юноше пенсию и разрешил ему вернуться на континент. Там Поул пробыл двадцать два года, возвысился в папском почтении как ученый и богослов и в возрасте тридцати шести лет (1536) был произведен в кардиналы. В том же году он написал на латыни страстную атаку на Генриха «В защиту единства церкви» (Pro ecclesiasticae unitatis defensione). Он утверждал, что взятие Генрихом на себя церковного верховенства в Англии привело к разделению христианской религии на национальные разновидности и что в результате столкновения вероучений в Европе наступит социальный и политический хаос. Он обвинил Генриха в эгомании и самовластии. Он порицал английских епископов за то, что они уступили порабощению церкви государством. Он осуждал брак с Анной как прелюбодеяние и предсказывал (не слишком мудро), что английское дворянство будет вечно считать Елизавету «бастардом блудницы».74