Читать интересную книгу Люди на перепутье. Игра с огнем. Жизнь против смерти - Мария Пуйманова

Совещаясь, рабочие Вальтровки поглядывали на бронепоезд. Бронепоезд был неподвижен. Как бы он не обстрелял завод! Для того мы тут и остались, чтобы беречь Вальтровку. Вальтровцы были связаны с моравскими партизанами: двое уехали туда еще в начале года, а недавно Скáла и Пернт тоже хотели уйти к ним, но партия дала указание: «Никуда не уезжайте, оставайтесь на заводе, берегите его!»

И вот бронепоезд, как туча, стоит над заводом, и никто не знает, разразится ли гроза. А что, если уговорить команду бронепоезда сдаться?

Скала и председатель революционного заводского комитета старый Пернт не поленились и пошли на вокзал. Немецкий язык они знали плохо, но все же изложили командиру поезда свое предложение.

— У нас на заводе много вооруженных людей, — врали они гитлеровцу. — Сдавайтесь, все равно всему конец. Вам ничего не будет.

Командир бронепоезда высокомерно ответил, что не ведет переговоров со штатскими и будет объясняться лишь с человеком в форме.

— Надо было послать к нему железнодорожника! — смеялись рабочие.

Положение, собственно, было не из веселых, но чешские рабочие не теряли юмора даже под угрозой пушек и пулеметов бронепоезда.

Тем временем на завод прибыл военный. Его прислали из центра. Он отправился на переговоры с командиром бронепоезда. Тот попросил время на размышление и обещал ответить к двум часам дня. Над заводом летали самолеты — малоприятное зрелище. Пробило час, пробило два, вот уже и четверть третьего, а бронепоезд все молчит. Военный снова отправился на вокзал и предложил сдаться. Командир бронепоезда ответил, что ему еще надо подумать, да и вообще — там видно будет. Рабочие потеряли терпение. Хватит с ним возиться!

Посоветовались с военным.

— Из дальнобойных орудий он нас обстрелять не может, — сказал военный. — Для этого ему надо было бы отъехать за холм. Позиция у него никудышная. Две сотни смельчаков с ним справятся.

На заводе таких людей была едва ли сотня, но это не важно. Тотально мобилизованные не вышли на работу, а многие другие рабочие разошлись, осталось крепкое ядро смелых людей, которым был по-настоящему дорог завод. Помня совет военного товарища, они пробрались на станцию и разобрали пути, чтобы бронепоезд не смог занять лучшую огневую позицию. Кочегар-чех, насильно мобилизованный на бронепоезд, тем временем снял вентили для пневматической подачи боеприпасов, так что экипаж уже не мог стрелять даже из пулеметов. Рабочие начали обстреливать поезд из своих ружьишек, отнятых у веркшуцевцев. (Когда все кончилось, они сказали себе, что им просто повезло.) Команда бронепоезда вывесила белое полотенце.

Вот это были трофеи — вы и представить себе не можете! Тяжелые и легкие пулеметы, ленты к ним, фаустпатроны, дальнобойные орудия, ручные гранаты, тринадцать тонн боеприпасов! Гитлеровцы, правда, заминировали один вагон, но рабочие авиазавода были не лыком шиты, и старый Пернт сразу смекнул, в чем дело. Трофейное оружие было передано чешским солдатам, и в четыре часа дня по радио сообщили, что рабочие Вальтровки разоружили бронепоезд.

Большие заводы обычно находятся вблизи железнодорожных станций, и в это время рабочие Чешско-моравского машиностроительного в Либени тоже обыскивали немецкий санитарный транспорт.

— У вас боеприпасы в ранцах есть? — спрашивали они пленных немцев. Рыться в личных вещах солдат рабочие не хотели — как бы те не подумали, что их хотят обобрать.

— Ни одного патрона, — был ответ. — Мы не хотим воевать, нам бы домой!

Но осторожность не мешает, и Грубый для верности заглянул в товарный вагон, и там в первом попавшемся ранце среди белья он нащупал железные «яблочки» да еще пять револьверов. На память, мол!

Машиностроительному заводу в Либени приходилось нелегко. Там делали танки под постоянным надзором немецкой военной команды. Что гитлеровцы так стерегли свои танки — не удивительно, а вот что заместитель директора, чех, усердствовал до последнего момента, об этом не знаешь, что и думать… Глаз не смыкал, как сыч; даже по ночам ходил с фонариком и заглядывал внутрь танков, не спят ли в них рабочие. Ну, а те, конечно, спали. Сами посудите, какой бы чех стал торопиться делать танки для врагов Красной Армии и тем самым, как говорится, вить веревку на свою шею? Слабела дисциплина, слабело и крепление деталей в танках. Рабочим, однако, приходилось всячески изворачиваться. За неполадки сразу же обвиняли в саботаже, и на заводе — чуть что — появлялись гестаповцы.

Заводской сторож был заодно с рабочими. Из проходной в цехи была проведена сигнализация, предупреждающая о воздушном налете. Сторож нажимал кнопку, и на сигнальном табло в цехе загорались определенные цифры. Один ряд цифр означал воздушную тревогу, другой — начавшийся налет. С рабочими у сторожа было условлено: как только в проходной появляются гестаповцы, сторож нажимает сигналы в обратном порядке; в цехах тогда сразу знали, чем пахнет дело, и начинали работать «не покладая рук». Но гестаповцы тоже были не дураки. Они пробовали рукой станки и, если станок оказывался холодным, рабочего избивали. Не пощадили даже старика, который еле стоял на ногах.

На Либеньском заводе шпиков было хоть отбавляй. Однажды Грубый подсовывал под станки листовки, принесенные из спортивного клуба «Метеор». Не успел он еще пройти весь цех, а наверху, в дирекции, уже знали, что делается в цехе. Немало рабочих поплатилось за это жизнью. Да, трудновато было ребятам на Чешско-моравском машиностроительном. Но они не сдавались.

В дни восстания там собралась горстка отважных патриотов — всего человек тридцать вместе с ребятами с соседней Праговки. Рабочих на заводе стало меньше, американские самолеты в вербное воскресенье наполовину разрушили завод. Ей-богу трудно решить, какой завод раньше восстанавливать, когда настанет мир.

В пятницу вечером гитлеровцы срочно вывезли с завода всю готовую продукцию. Не осталось ни одного танка.

— Будет весьма печально, — сказал инженер Экснер, — если мы не сумеем собрать хоть один танк. Да поживей, ребята, время не ждет.

Все бросились по цехам искать детали.

Тут шестерым пришлось срочно уехать на грузовике на помощь радиостудии, и все они там погибли. Вскоре на завод пришли чешские полицейские из восьмого участка: у вас, говорят, есть оружие, пойдемте испробуем его на фашистской сволочи, что засела «У Грабов»; там, как дикие звери, свирепствовали гитлерюгендовцы; у них было орудие, да они еще вызвали на помощь германских штурмовиков; те пикировали на улицы Либени и убивали людей.

Над Балабенкой медленно двигались бронепоезда, на Кухиньке и на Пальмовке шла ожесточенная перестрелка. Из разных пунктов города зенитки обстреливали Либень со стороны Пражачки на Жижкове, от отеля «Страсбург», с Летны и Высочан. В такой «приятной» обстановке бригада монтажников спешно собирала танк.

Странные телефонные звонки беспокоили завод. Какая-то «Группа Людвик» передавала путаные указания «Натяните белые полотнища на крышах больниц и общественных зданий, чтобы их не бомбили американские союзники». Где рабочие возьмут столько белого полотна? Лучше бы вы раздобыли нам прицельную сетку для танка… Можете успокоиться, американцы так и не прилетели. Они нас навещают только в вербное воскресенье. Утром в субботу говорили, что американцы в Рузыни, днем — в Кладно, к вечеру — в Пльзени, а в воскресенье утром никто уже больше ничему не верил. Впрочем, указание о белых полотнищах вскоре было отменено. Вот и слушай их!

У рабочих Чешско-моравского машиностроительного не было ни военного опыта, ни боевого командира, до всего приходилось доходить своим умом.

Ох, уж этот командир! В понедельник к вечеру объявился какой-то майор и представился как Болек Кавалер, выслушал рапорт о положении дел и закурил сигарету. Когда от снаряда загорелась соседняя Праговка и вообще стало жарковато, командир попросил штатский костюм, оставил рабочим на память шинель и фуражку и испарился, не сказав никому ни слова. Ни Кавалера, ни костюма так больше и не увидели.

Рядом горела Праговка, а на Чешско-моравском машиностроительном наспех собирали два танка. Стрелять эти тапки могли только очень неточно, потому что не хватало сеток для оптического прицела (это была засекреченная деталь), — главное, они двигались. Грохоту было много, орудие торчало, чего же еще надо? Вооруженные рабочие разъезжали на танке по Либени, нагоняя страх.

И представьте себе, эти два слабеньких танка, облепленные усталыми, измазанными копотью людьми, которым и в голову не приходило, что они герои, остановили целую немецкую танковую колонну. Гитлеровцы шли с севера на запад и хотели пробиться к американцам. Представляете, какие опустошения они могли бы еще произвести в Праге!