Он такой же чистокровный, как и ты, мой король, и одарен всеми четырьмя стихиями. Хотя, признаюсь, он наделен и даром теней.
Ужасная реальность надвигалась все ближе, безмерная сила их отпрыска казалась немыслимой.
— Покажи мне, — потребовал Лайонел, и Лавиния коротко кивнула Тариксу, подталкивая нас с Орионом назад, чтобы освободить для него место.
Пока мы отступали, Тарикс оставался совершенно неподвижным, а все Драконьи Хранители напряглись, стоя на месте вокруг Лайонела, готовые к атаке, но ее не последовало.
Вместо этого Тарикс прыгнул вперед с кошачьей прытью, и так резко переключился, что у меня подпрыгнуло сердце.
Из его тела, как и обещала Лавиния, вырвался Дракон, его чешуя была матового обсидиана, который, казалось, втягивал в себя весь свет из комнаты, делая почти невозможным определить какие-либо детали, кроме его огромных размеров и взмахов крыльев.
Хранители сомкнули ряды вокруг Лайонела, магия замерцала в воздухе, когда они выставили щиты.
— О звезды, — вздохнула Милдред, обмахиваясь руками, словно испытывая возбуждение.
Тарикс отступил назад, демонстрируя свои размеры, и мое сердце замерло, когда я поняла, что он, по крайней мере, такой же большой, как Лайонел в своей измененной форме, и, возможно, даже такой же большой, как Дариус. Его рев был похож на кошмарный сон, крики раздавались по всему дворцу, слуги и стражники были напуганы одним только шумом, который исходил от него. И это было ничто по сравнению с тенями, изливающимися из его смертоносной пасти, свертывающимися в жадные удары, которые, я не сомневалась, содрали бы кожу с костей любого фейри, которому не повезло оказаться в пределах досягаемости.
— Достаточно, сладкий горошек, — промурлыкала Лавиния, приближаясь к огромному зверю и проводя рукой по его боку.
Тарикс мгновенно подчинился, вернувшись в свою форму фейри, его злобная ухмылка снова была на месте, и теперь, когда я знала, что скрывается внутри него, я могла распознать тьму, проглядывающую из его глаз. Кошмар, обретший плоть.
— Великолепно, — вздохнул Лайонел, шагнув вперед, заставив своих Хранителей расступиться, чтобы освободить ему место. — Будет ли он делать то, что я скажу?
— Он полностью подчиняется твоим прихотям, мой король, — пообещала Лавиния. — Попробуй.
— Сломай вампиру три ребра, — приказал Лайонел, и я зарычала в ответ, когда Тарикс приблизился к Ориону, а моя верная пара не ступила ни на шаг.
— Не сопротивляйся, пока он ломает тебе ребра, питомец, — негромко приказала Лавиния, когда Орион напрягся, готовясь атаковать приближающегося к нему монстра. — Это будет считаться частью моей пытки.
Орион зарычал, и я крутанулась, чтобы защитить его, поместив свое тело между ним и Тариксом.
Ужасное существо опустилось на пол, поднырнув под меня, и вскочило на ноги у меня за спиной так быстро, что я успела лишь повернуться, щелкнув челюстями. Лавиния накинула поводок на мое горло прежде, чем я успела наброситься, и дернула меня назад.
Орион уставился на ужасного нового Наследника, приближающегося к нему, Тарикс небрежно пробрался в его личное пространство, прежде чем протянуть руку и схватить мою пару за бока, его темные глаза горели от возбуждения.
Я дергалась, пытаясь добраться до Лэнса, а Лавиния смеялась, словно мы играли в какую-то игру, и снова оттащила меня назад, когда Тарикс надавил, и ребра Ориона сломались с треском.
Орион шипел от боли, оскалив клыки, и в тот момент, когда Тарикс отпустил его, он вскинул в руке ледяной клинок и с вызывающим ревом вонзил в висок чудовища.
Тарикс с грохотом рухнул на пол, из раны хлынула черноватая кровь. Лавиния закричала от ярости, но Орион подчинился ее приказу и позволил Тариксу сломать ему ребра, и она ничего не сказала, чтобы заставить его сдержаться после того, как это было сделано.
— Кто освободил тебя от наручников?! — закричала Лавиния. — Немедленно иди сюда и не произноси больше ни единого заклинания, иначе сегодня же вечером я отрежу пальцы на руках и ногах твоей маленькой хорошенькой Вега.
Орион подошел к ней, темнота в его глазах вызывающе сверкнула на Лавинию.
Я встревоженно вздрогнула, когда Тарикс дернулся, затем начал двигаться, смерть каким-то образом пощадила его, и он медленно пришел в себя, выдернул ледяной клинок из виска, рывком отбросил его на пол и поднялся на ноги.
Драконы обменялись обескураженными взглядами, но Милдред восторженно захлопала.
— О, он идеален, правда, дядя Лайонел? — ворковала Милдред. — Какой у тебя большой и крепкий сын. Он еще и ловкач. — Она захлопала ресницами на Тарикса, который, казалось, не подозревал о ее существовании, его взгляд остановился на Лайонеле, как у одичавшей собаки, надеющейся на кость.
— Он еще не получил моего полного одобрения, — сказал Лайонел, внимательно разглядывая существо, прежде чем перевести взгляд на Лавинию. — Но ты хорошо поработала, моя королева. Я с нетерпением жду возможности увидеть его способности в бою.
— Ты насладишься его жестокостью, мой король. Он жаждет крови, — она широко улыбнулась, ее глаза блуждали по Драконам вокруг Лайонела, прежде чем она склонила голову в знак покорности. — Я желаю тебе спокойной ночи. Я должна найти моему питомцу новые магические блокирующие наручники, прежде чем наказать его за то, что он обидел моего бедного малыша.
— Я загляну в твои покои, как только ты закончишь с этим, — сказал Лайонел, окинув ее одобрительным взглядом, и я поборола желание выпустить кляп, когда их странные отношения снова перевернулись с ног на голову.
Лавиния приосанилась под его вниманием, рассеянно запустила пальцы в волосы Ориона, а затем дернула поводок на моей шее, заставив меня в ярости щелкнуть зубами.
Я была вынуждена последовать за ней из комнаты, оставив Лайонела и его звероподобных новых Хранителей позади, а Тарикс следовал за мной по пятам, его глаза были двумя ямами пустоты, без единого кусочка души в них.
— Исцелись, питомец, — шепнула Лавиния Ориону, и он поднял руку, чтобы сделать это, соединяя свои ребра обратно вместе, но когда он опустил руку, Лавиния поймала ее, просунув свои пальцы между его пальцами и заставив меня вздрогнуть.
Нас отвели обратно в тронный зал, и врата ада, казалось, закрылись за нашими спинами. Эта ночь была окутана отчаянием, и я была не в силах вырваться из его лап.
Я подумала о Тори и откинула голову назад, из моего горла вырвался тоскливый вой, окрасивший воздух в черные тона, как и этот забытый вечер. Моя близняшка нуждалась во мне, а я не могла до нее дотянуться. Мы были единым целым, разорванными на две части и брошенными на разные берега непреодолимой реки. Я должна вернуться к ней, каким-то образом, как-нибудь. Потому что без нее судьба не могла измениться.