меня отсюда, вытащи меня отсюда, умоляю! Куда угодно. Спрячь меня! Дай мне передышку! Место, где за мной не будут следить, охотиться, травить. Он поклялся гнаться за мной до края света, до самого одинокого острова в Тихом океане…
— До вершины высочайшей горы, до глубины безлюдной пустыни, — сказал я. — Кто-то любит цитировать старомодные романы.
Она уронила руки, и они бессильно повисли.
— От тебя дождешься сочувствия, как от ростовщика.
— Никуда я тебя не возьму, — сказал я. — Оставайся здесь и встреть беду лицом к лицу.
Я повернулся и сел в машину. Когда я обернулся, она быстро удалялась и была уже на полпути к бару.
Глава 15
Было бы у меня хоть немного здравого смысла, я бы собрал вещи, вернулся домой и позабыл бы о ее существовании. Когда она наконец решит, какую роль она играет в каком акте какой пьесы, я, видимо, уже ничего не смогу сделать, разве что влипнуть за приставание к прохожим в общественном месте. Я ждал и курил. Гобл на своем маленьком грязном шарабане мог въехать на стоянку в любой момент. Он не мог выследить нас в другом месте, значит, он следовал за нами, чтобы узнать, куда мы едем.
Он не показывался. Я докурил сигарету, бросил ее за борт и отчалил. На выезде снова увидел его машину. Он припарковался против движения у левой обочины. Я поехал дальше, не спеша, чтобы у него шестеренки не полетели от погони.
В миле от отеля был ресторан под названием «Эпикур», с низкой крышей, со стеной из красного кирпича, прикрывавшей его со стороны дороги, и с баром. Вход был сбоку. Я поставил машину и вошел. Рабочий день еще не начался. Бармен судачил с метрдотелем, который еще не облачился в смокинг.
Книга заказов лежала на высокой конторке, она была раскрыта. На более поздний час было много заказов. Было еще рано.
— Столик найдется, сэр?
В зале было темно, лишь мерцали свечи на столах; низкая перегородка делила зал на две части. Тридцать человек набили бы «Эпикур» битком. Мэтр запихнул меня в уголок и зажег передо мной свечу. Я заказал двойную порцию джина «Гибсон». Подошел официант и стал убирать прибор с другой стороны стола. Я велел ему оставить прибор на месте — мой друг может подойти. Я изучил меню, размером почти не уступавшее залу. Для удовлетворения любопытства мне бы понадобился карманный фонарик. Это был самый темный кабак в моей жизни. Родную мать за соседним столиком я бы не признал.
Принесли джин. Я мог различить силуэт стакана и догадался о содержимом.
Пригубил его — джин был неплох. В этот момент Гобл шлепнулся в кресло напротив. Насколько я мог его разглядеть, он не изменился после нашей вчерашней встречи. Я продолжал пялиться на меню. Набрать бы им его шрифтом Брайля.
Гобл потянулся за моим стаканом воды со льдом, взял и выпил.
— Как идут дела с бабой? — бросил он небрежно.
— Не продвигаются.
— Почему? Что вы там на холме делали?
— Я думал побаловаться. Она была не в настроении. А тебе-то что? Ты вроде бы искал какого-то Митчелла.
— Забавно и впрямь. Какой-то Митчелл! Ты же сказал, что никогда не слыхал о нем?
— С тех пор я услыхал о нем. И увидал тоже. Он был пьян. Очень пьян. Его чуть не вышибли из кабака.
— Очень забавно, — сказал Гобл с иронией. — Как же ты узнал, что это он?
— Потому что его окликнули по имени. Это уже слишком забавно, а? — Он осклабился:
— Я тебе сказал — не попадаться мне на пути. Я знаю, кто ты. Я проверил.
Я закурил и выпустил дым ему в лицо:
— Иди зажарь себе тухлое яйцо.
— Круто. Я у мужиков побольше тебя руки-ноги отрывал.
— Назови двух.
Он наклонился над столом, но тут подошел официант.
— Мне «Бурбон» с водой, — сказал Гобл. — Виски в бутылке. В розлив мне и на дух не надо. И не пытайтесь обмануть. Я узнаю. И воду из бутылки. Вода из крана здесь ужасная.
Официант стоял и смотрел на него.
— Мне еще того же, — сказал я, отталкивая стакан.
— Что сегодня съедобное? — поинтересовался Гобл. — Я с этими афишами не связываюсь, — ткнул он презрительно в меню.
— Как всегда — бифштекс рубленый, — с обидой сказал официант.
— Фарш с накрахмаленным воротничком, — сказал Гобл. — Пусть будет бифштекс.
Официант посмотрел на меня. Я сказал, что бифштекс меня устраивает.
Официант ушел. Гобл снова наклонился над столом, сперва быстро оглянувшись по сторонам.
— Твоя везуха окончилась, друг, — сказал он жизнерадостно, — тебе не удалось провернуть это дельце.
— Вот беда, — сказал я. — Какое дельце?
— Тебе не повезло, парень, крупно не повезло. С приливом не рассчитал или что. Аквалангист — один из этих типов с ластами и масками — застрял под скалой.
— Аквалангист застрял под скалой? — у меня по спине мурашки поползли.
Когда официант пришел с выпивкой, мне пришлось сдержаться изо всех сил, чтобы не осушить свой стакан одним глотком.
— Очень не повезло, дружище.
— Скажи это еще раз, и я тебе твои дурацкие очки разобью, — разозлился я.
Он схватил стакан, отпил, попробовал на вкус и одобрительно кивнул.
— Я приехал сюда сорвать куш, — рассуждал он вслух, — а не бедокурить. Если бедокуришь, куш не сорвешь. Куш сорвешь, если куда не надо нос не суешь. Так?
— Видимо, до сих пор тебе не удавалось, — сказал я, — ни нос не совать, ни куш сорвать. Что это была за шуточка про аквалангиста? — я говорил спокойно, но это требовало усилия.
Он откинулся. Мои глаза стали привыкать к мраку. Я увидел, что эта жирная рожа развлекалась вовсю.
— Просто шутка, — сказал он. — Не знаю я никаких аквалангистов. Только вчера вечером я научился выговаривать это слово. Все еще не знаю, что это толком значит. Но дела и без того идут паршиво. Я не могу найти Митчелла.
— Он остановился в гостинице. — Я отпил еще немного джина. Было не время напиваться.
— Я знаю, что он остановился в гостинице, друг, чего я не знаю — где он сейчас. Его нет у себя в номере. Коридорные его не видемши. Я думал, может, баба знает, где он.
— Баба с приветом, — сказал я. — И оставь ее в покое. И в Эсмеральде не говорят «не видемши». Этот канзасский диалект здесь считается нарушением общественных приличий.
— Пошел ты знаешь куда. Когда я захочу, чтоб меня поучили говорить правильно, я не пойду за уроками к обшарпанному шпику из Калифорнии.
Он повернул голову и заорал: «Официант!» Несколько посетителей