Джеймс осторожно отодвигает соседа — тот уже пьян достаточно, чтобы этого не заметить, видно, особых забот в этом мире у него нет — и оказывается рядом с Мереем.
Мерей не возражает, улыбку блаженного он уже с лица убрал, теперь пытается запить проступающую мрачность. Утро вечера мудренее, особенно, если вечером перебрать, то с утра все будет казаться таким мудреным, что можно и до вечера с ним подождать. А за эти сутки что-нибудь как-нибудь само устроится, или хотя бы начнет казаться не совсем безнадежным. Сейчас же дражайший лорд-протектор — еще никем не смещенный — явно пребывает в кромешной тоске. Завтра у него это уже пройдет, завтра он будет прыгать вокруг Марии и изображать любящего старшего брата и верного слугу сразу, в одном Стюарте. Но пока у него вид безмысленный, а собственная полутрезвость печалит.
А мы его сейчас еще больше огорчим. Или, возможно, обрадуем.
— На месте некоторых родичей королевы, — говорит Джеймс, — я бы не спешил доказывать кое-кому по ту сторону границы, что я не имел отношения к сегодняшнему спектаклю.
Мерей поворачивает голову… да, меланхолия уже на месте, потому что сил шугануть источник всех бед, у бедняги нет.
— Почему? — говорит он.
— Потому что в казне… ну не совсем в казне, но почти — есть деньги. Потому что я нанял в Арморике втрое больше людей, чем докладывал канцлер. — Джеймс смотрит, как его собеседник с омерзением трезвеет. — А еще потому, кстати, этого не знает никто, кроме Гордона и меня, даже королева не знает, что Его Величество Людовик пообещал своему драгоценному наследнику, что если тот поддержит его во всех южных делах полностью и безоговорочно, то полтора-два года спустя король купит ему те две трети голосов, что указаны в договоре… В свете сегодняшнего, договор пойдет ко дну и визита нам ждать не через полтора года, а этак через три… Но я бы подумал.
О чем думать, Джеймс не поясняет — тезка не вчера родился. Если Мерей будет слишком твердо держать руку Альбы, против Клода у него шансов нет.
— И откуда это все взялось? — спрашивает Мерей. — Неужели герцог Ангулемский расщедрился?
— Да нет… это я, — да кой смысл врать именно Мерею? И все равно узнают, история громкая вышла, и компания не та, чтобы стесняться. — Продал одним людям одну смерть. Она была им очень нужна, — скверно улыбается Джеймс. — А потом продал их самих. Но это уже вышло случайно.
— Знаю я эти случайности.
— Это да… — кивает Джеймс. — Но оно и правда случайно вышло — и очень смешно.
— Ну так повеселите, что ли. С вас причитается.
Джеймс запрокидывает голову к потолку, смотрит на темные балки… а хорошо попортились балки-то, менять придется, а то еще год-два и свалится этот потолок нам на головы. Вот будет зрелище. А с Ее Величества станется новые с монограммой заказать. Потолок — а по нему вензеля. Сказка.
— Да история-то простая. Стою со своими в засаде, жду добычу. А тут на меня самого охотнички нашлись — то ли наши друзья с юга, то ли еще кто, я так и не понял, а спросить потом было некого. И довольно крепко за меня взялись. А тут добыча, как и ожидалось. Видит всю эту свалку, а я там уже на своей стороне на ногах один… и бросается меня спасать. Представляете?
Мерей шевелит бровями, изображая то недоумение, то задумчивость, то недоверие, то изумление — потом долго бранится себе под нос. С завистью.
— Нет, — говорит, — не представляю. Не слышал, чтоб такое везение хоть кому-то бывало. А дальше что?
— А дальше не убивать же мне его? А тут и люди герцога Ангулемского подоспели — они меня по всему городу искали как раз из-за этого дела. Ну а королю мы уже все втроем представили всю затею как штуку по взаимному согласию. Почему представлять пришлось? Ну там пятнадцать покойников в четверти часа от дворца утром обнаружились — это даже и для нас многовато, а в Орлеане так и просто скандал…
С Мереем об этих делах можно болтать без опаски — вздумай он пересказать кому смешную историю, ему никто не поверит. А какого размера скандал — он и сам поймет, жил в Орлеане не один год, да еще и при том Людовике.
— Анекдот, — ухмыляется Стюарт. — Еще какой анекдот. С вами такое может случиться. А вот чтоб за этот анекдот еще и заплатил кто-то…
— Ну, грех жаловаться. Мне за пустые слова сроду никто столько не платил… сколько некоторым.
— Ну да. У вас сначала пустые слова, а потом вы все сами берете.
— Завидно?
— Конечно, — смеется Мерей. — Кто ж тут не позавидует?
— Займите мое место… кто ж мешает-то?
— Да вы бы сами знали, какое место ваше, может, кто и занял бы…
— Ну вот я со своего места и посоветую лорду-протектору подумать… что сделать, чтобы остаться на своем месте через эти три года. И еще подумать о том, что графу Мерею… и регенту и правой руке королевы — очень разная цена.
— Зануда вы, Хейлз, — Стюарт залпом допивает кубок. — Подумаю я, подумаю. Завтра. С утра прямо и начну. А сейчас рассказали бы еще какой анекдот… с вас этих анекдотов причитается сотня за сегодняшнее.
— Да у меня как-то смешного мало было. Все беспокойство одно… Кстати, мне тут канцлер курьером младшего родича отправил — так я его в монастыре оставил, вместо Ее Величества. Теперь думаю — что-то будет…
— В монастыре? Много маленьких бастардов, — хохочет Мерей, стучит ладонью по столу. — И все как на подбор католики.
— Кто бы говорил, — фыркает Джеймс. — И этого-то я не опасаюсь, он же даму в трауре изображает. А вот что с ним самим будет…
— Знаем мы таких дам. А если так беспокоитесь за очередного Гордона, да их больше, чем овец… ну так и сидели бы в монастыре сами, вам не привыкать.
— Стюартов, как считают, тоже слишком много — а у меня рост неподходящий… И почему я вам истории рассказываю — это вы мне должны. Это вы с самого древнего в мире занятия кормитесь, а я только с третьего по древности.
— Хам, — меланхолично вздыхает Мерей. — Это мне сейчас вставать лень, но я ж запомню… хоть и правда. Особенно потому, что правда, — то трезвеет, то обратно набирается за считанные минуты…
— Ну правда. И про меня правда. Раньше все-таки клевета была, а теперь будет правда. Тезка, нам с вами при наших занятиях жениться пора… друг на друге. Только непонятно, в кого дети пойдут.
— В обоих. Умные как я, везучие как вы.
— Да… — вспоминает Джеймс Клода, — наоборот точно не надо.
А вокруг те, кто не до ослепления пьян, притихли слегка… потому что зрелище любых денег стоит. Лорд-протектор и пока что глава конгрегации с лордом-адмиралом и левой рукой покойной регентши пьет. И хохочут. Оба. Смертные враги — не только по политическому раскладу. Меньше года назад первый за второго большие деньги предлагал, второй до первого бесплатно добирался… Спелись. Дня не прошло.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});