протяжении веков. При свете дня Пазел увидел, что они скоро окажутся между этими островками и Головой Змеи.
— Будь я проклят, — сказал он Фелтрупу. — Кто-то на борту знает это место. Посмотри туда, по правому борту. Ты знаешь, что это такое?
— Чайка?
— Песчаный берег, Фелтруп. Не очень большой, но определенно берег. А эти маленькие островки ничем не хуже морской стены.
— Это значит, что мы могли бы причалить там на лодке?
— Мы могли бы попытаться.
Влажная рука опустилась на плечо Пазела:
— Мы попытаемся, парень.
Это был мистер Драффл: совершенно трезвый и ухмыляющийся:
— Не смотри так потрясенно. Двадцатифутовый баркас справится с этими волнами. По крайней мере, этого отжимает капитан.
Пазел и Фелтруп уставились на него, моргая.
— Ожидает, — поправил Фелтруп.
Драффл пожал плечами:
— Иди разбуди своих приятелей, — сказал он. — Те, кто хочет сойти на берег, должны собраться ровно через десять минут.
— Десять минут? — воскликнул Пазел. — Но, мистер Драффл, они еще не проснулись!
— Крепкий олешек, мое сердце Чересте. Офицеры императрицы Маисы уже высаживаются на северном берегу. Сейчас пятое тиала: ее война-совет начинается сегодня. И, будь уверен, волны успокаиваются здесь, с подветренной стороны этих лава-островов. Но там есть и барное сильное течение. Мы не сможем удержать позицию, если не встанем на якорь, а какой дурак станет здесь бросать якорь? Нет, кораблю лучше остаться в Неллуроке, где у него не будет компании. Он сделает круг и заберет нас завтра, после того, как мы узнаем, что могут дуть повстанцы Маисы.
— Но почему бы нам самим просто не отправиться на северное побережье?
— Потому что мы представляем собой чудное зрелище, вот почему. Думай, Паткендл! Этот корабль был в центре заговора Магада, и никто не видел его шесть лет! Мы не можем просто так появиться, как беременный пролаза.
— Временной! — взвизгнул Фелтруп. — Сэр, ваши неточности губительны. Прежде всего, слово временно́й. Во-вторых, нет такой поговорки, есть только бессмысленный набор слов.
— Крыса-школьный учитель, — пробормотал Драффл, все еще ухмыляясь. — Тогда отгадай вот это: Лягушонок и полевая мышь отправились на ярмарку пешком. Лягушонок сказал полевой мыши: «Завяжи волосы сзади...»
— Невозможно!
Спор был прерван ударом корабельного колокола. Сразу же застучали ботинки и полетели приказы: Натянуть паруса, команды на кабестанах — на свои посты! Фегин издал пронзительные звуки в свой свисток. Мистер Драффл хлопнул Пазела по спине.
— Поднимай своих товарищей на ноги! Кусай их, обливай супом, пинай, пока не начнут ругаться! Мы отправляемся на берег!
Высадка была удручающей. Двадцатифутовый баркас перевернулся в волнах прибоя. Держась за корпус в ледяной пене, Пазел наблюдал, как их пакеты с едой тонут, словно камни. Следующая волна подняла его, швырнула вниз, вдавила между планширом лодки и песком. Пазел просто ждал; море отбросило лодку в сторону. Когда он встал, укус ветра был холоднее, чем у морской воды.
Они вытащили суденышко на берег и подсчитали головы. Драффл, Дарабик, Таша, Неда, Нипс, Болуту, Герцил, Киришган: никто не пропал, все в синяках. Неда выплюнула полный рот песка и крови; Нипс пнул лодку, затем выругался и схватился за ногу. Дарабик выругался с большим мастерством и страстью, чем Пазел когда-либо слышал от офицера. За неделю он уже дважды едва не утонул.
Только Рамачни остался сухим: он выпрыгнул из лодки в облике совы, долетел до берега и принял свой обычный облик. Он наблюдал за их борьбой с вершины уютного на вид камня.
— На самом деле я заказывал сорокафутовый, — сказал он.
— Иди в Ямы, — рявкнула Таша.
Герцил громко рассмеялся:
— Нет ничего плохого в быстром утреннем купании. Но ради наших более деликатных товарищей нам следует укрыться от этого ветра.
— И пересечь этот треклятый остров, — сказал Дарабик. — Совет Ее Величества наверняка уже собрался на северном берегу. Если вы действительно намерены предпринять это безумное путешествие на Гуришал, вам понадобится вся помощь, которую мы можем предоставить. — Он покачал головой. — Конечно, этого будет недостаточно.
— Ходьба сейчас, хандра потом, — сказал Драффл. — За мной, товарищи по кораблю! Забейте на свои маленькие шишки!
Его хорошее настроение не ослабевало, пока он вел их вглубь острова. Он утверждал, что знает Голову Змеи — это была знаменитая остановка контрабандистов, — но могло ли это объяснить его ликование? Теперь, когда Пазел подумал об этом, он сообразил, что Драффл ухмылялся с тех пор, как спасли Дарабика и его людей. Теперь он шел, тихо посмеиваясь про себя и издавая горлом счастливый жужжащий звук.
Это было утомительное утро. Хотя эта часть Головы Змеи и не была гористой, она была в основном пустынной, пересеченной пересохшими реками лавы, спускающимися с высот подобно корням гигантских деревьев. Повсюду виднелись трещины, разломы и голые выпуклые холмы. Надо всем стонал и шипел вулкан.
Но деревья, которые видел Пазел, тоже были настоящими: они стояли группами, как острова в мертвом ландшафте, оазисы, уцелевшие по воле случая. Молодые пальмы и жесткие древовидные папоротники, виноградные лозы и веточки алых цветов, колибри и муравьи. Пазел находил их еще более прекрасными из-за их хрупкого, обреченного мужества. Что касается мистера Драффла, то он, затаив дыхание, подбегал к каждому оазису, изучая верхушки деревьев. Каждый раз, когда это происходило, его улыбка увядала только для того, чтобы вспыхнуть снова, когда его взгляд переходил к следующей группе деревьев.
Таша в двадцатый раз расспрашивала Дарабика о своем отце.
— Да, м'леди, я действительно его жду, — сказал коммодор. Он позволил себе неохотно улыбнуться. — Излишне говорить, что он не ждет вас.
— Он сойдет на берег?
— Сойдет ли он! Хотел бы я встретиться с человеком, который смог бы остановить его! Нет, адмирал не будет ждать, пока мы обезопасим остров. С глубочайшим уважением, леди Таша, ваш отец — невозможный человек.
— Это семейное, коммодор, — сказал Пазел, уворачиваясь от кулака Таши.
В течение пяти часов они тащились и карабкались наверх. Когда им захотелось пить, Драффл показал им, как высасывать росу из листьев папоротника. Тропинок не было, но время от времени они проходили мимо небольших холмиков из раковин моллюсков. Драффл утверждал, что они были ориентирами, и со временем его правота подтвердилась: холмики достаточно осознанно вели их по лавовому лабиринту.
— Я слышу шум прибоя на северном берегу, — сказал Киришган. — Когда мы перевалим