Читать интересную книгу Чингисхан. Пенталогия (ЛП) - Конн Иггульден

– Сегодня день новых начинаний, – печально сказал Чингис. – Так не будем говорить о смерти.

Танцуя и кружась, Кокэчу читал молитвы, его голос далеко разносился ветром, иссушающим пот. Невеста и ее семья стояли неподвижно, склонив головы. Лишь Толуй находился в движении, занятый выполнением своей первой мужской обязанности. Чингис невозмутимо следил за тем, как его сын принялся возводить юрту из ивовых решеток и толстого войлока. Работа была тяжела для того, кто едва стал мужчиной, но Толуй ловко справлялся, и жилище начинало приобретать форму.

– Я отомщу за Тэмулун и всех остальных, – внезапно сказал Чингис сдавленным голосом.

– Это не возродит ее к жизни, – посмотрев на мужа, покачала головой Чахэ.

Чингис лишь пожал плечами.

– Я сделаю это не ради нее. Страдания моих врагов станут праздником для наших духов. Перед смертью я вспомню их слезы, и это утешит мои кости.

Веселое настроение свадебного торжества испарилось. Чингис с нетерпением наблюдал за тем, как отец невесты прошел вперед, чтобы помочь Толую поднять центральный столб юрты, совсем еще новый и белый как снег. Когда все было готово, Толуй отворил крашеную дверь, чтобы ввести Сорхатани в ее новый дом. По обычаю молодых должны были запереть в юрте на ночь, однако все понимали, что особая миссия уже была выполнена. Невольно Чингис подумал, как его сын предъявил бы окровавленную простыню в доказательство лишенной девственности. Отец надеялся, что юноше хватит ума не волноваться об этом.

Отложив в сторону бурдюк арака, Чингис встал и стряхнул крошки с доспехов. Он мог бы проклясть Чахэ за то, что испортила день, но их праздник все равно был лишь короткой передышкой перед кровавой работой, что ждала их впереди. Разум начинал заполняться планами и стратегией, необходимой для их осуществления, и понемногу переключался на холодный ритм, с которым хан будет воевать города и вычищать пески от тех, кто посмеет сопротивляться ему.

Окружение Чингиса как будто почувствовало перемену. Он больше не был заботливым отцом. Перед ними снова стоял великий хан, и никто не дерзал смотреть в его холодные глаза.

Чингис огляделся вокруг, окинул взором тех, кто еще лежал на коврах, ел и пил, наслаждаясь теплом и праздничной атмосферой. И почему-то их праздность взбесила хана.

– Хачиун, собирай людей и отправляйся назад в лагерь, – распорядился он. – Пора растрясти зимний жир. Пусть займутся скачками и стрельбой.

Брат ответил быстрым поклоном и поспешил исполнить приказ, лающим голосом отдавая команды мужчинам и женщинам.

Чингис глубоко вдохнул и расправил плечи. После Отрара Бухара пала почти без единого выстрела из лука. Весь ее десятитысячный гарнизон дезертировал и до сих пор скрывался от лютого хана где-то в горах.

Чингис щелкнул языком, чтобы привлечь внимание Джучи.

– Джучи, бери своих людей и скачи в горы. Найди гарнизон и уничтожь.

Как только Джучи ушел, Чингис испытал некоторое облегчение. Субудай и Джебе загнали шаха на далекий запад. Даже если шаху удастся уйти от них и вернуться, его страна обратится в пыль и песок.

– Тэмуге? Твои лазутчики вернулись из Самарканда? Мне нужны все сведения об их укреплениях. Я пойду на город вместе с Чагатаем и Джучи, когда он вернется. Мы рассеем в пыль их драгоценные города.

Джелал ад-Дин стоял спиной к двери комнат, снятых в маленьком городке Худай. Закрытая дверь хотя бы немного защищала помещение от всепроникающего шума и вони. Принц возненавидел этот отвратительный, грязный городишко на границе бескрайних песков, где жили лишь ящерицы да скорпионы. А нищие? Сама мысль о них приводила в дрожь. Разумеется, принцу и раньше доводилось видеть нищих. На улицах Самарканда и Бухары они плодились, как крысы, но ему никогда еще не приходилось ходить среди них или терпеть прикосновения их больных рук, дергавших за полы платья. Принц не останавливался, чтобы положить монетку на их нечистые ладони, и до сих пор болезненно реагировал на их брань. В былые времена он приказал бы сжечь этот город за нанесенное оскорбление, но впервые за всю свою жизнь Джелал ад-Дин, лишившись и власти, и влияния, был одинок. Он едва успел насладиться ими, как все потерял.

Напуганный стуком в дверь прямо у самого уха, Джелал ад-Дин вздрогнул. Он окинул крошечную коморку отчаянным взглядом, но отец лежал в соседней комнате, а братья ушли на базар за едой для ужина. Резко вытерев пот с лица, Джелал ад-Дин широко распахнул дверь.

На пороге стоял владелец дома и подозрительно заглядывал внутрь, как будто Джелал ад-Дин умудрился-таки протащить в тесную коморку еще с полдюжины постояльцев. Джелал ад-Дин нырнул в дверной проем, загораживая гостю обзор.

– В чем дело? – спросил он.

Высокомерие молодого человека не понравилось домовладельцу, и он хмуро поморщил лоб.

– Полдень, господин. Я пришел за платой.

Джелал ад-Дин кивнул. Ему казалось, что хозяин не доверяет постояльцам, а потому заставляет вносить плату ежедневно, вместо того чтобы получить сразу всю сумму по истечении месяца. Похоже, городок не знал наплыва путешественников, особенно после прихода монголов. И все же принцу казалось обидным, что к нему относятся так, будто он способен сбежать среди ночи, не заплатив по счетам.

Поскольку в кошелке монет не оказалось, Джелал ад-Дину пришлось пройти в дальний угол каморки, где стоял шаткий деревянный стол. Там лежала небольшая горстка монет, пересчитанных прошлой ночью. Этих денег хватило бы в лучшем случае на неделю, но отец был еще слишком слаб, чтобы передвигаться самостоятельно. Джелал ад-Дин взял пять медных монет, но действовал недостаточно быстро, чтобы помешать домовладельцу войти внутрь комнаты.

– Вот, – сказал принц, вручая деньги.

Он хотел было отправить домовладельца вон, но тот как будто не спешил уходить, и Джелал ад-Дин понимал, что подобная манера поведения не очень-то подходит человеку, опустившемуся до такого убогого жилища, и постарался принять вежливый вид, однако хозяин дома остался на прежнем месте, перекладывая монеты из руки в руку.

– Ваш батюшка все еще нездоров? – внезапно осведомился домовладелец. Джелал ад-Дин сделал шаг вперед, чтобы помешать любопытному гостю заглянуть в соседнюю комнату. – Я знаю очень хорошего врача. Его услуги стоят недешево, но он учился в Бухаре, до того как вернулся сюда к своей семье. Если вы в состоянии заплатить…

Джелал ад-Дин снова взглянул на кучку монет. В его потаенном мешочке за пазухой хранился рубин размером с костяшку большого пальца. На него можно было бы приобрести весь этот дом, но превыше всего принц заботился о том, чтобы не привлекать ненужного внимания к своей семье. Ведь от этого зависела их безопасность.

В задней комнате послышалось тяжелое дыхание отца, и принц сдался, кивая.

– Я могу заплатить. Но прежде мне надо найти ювелира, такого, кто мог бы купить.

– Таких людей много, господин. Позвольте только узнать, драгоценности, которые вы намерены продать, чистые?

Джелал ад-Дин не сразу понял, о чем его спрашивают. Но когда догадался о смысле вопроса, покраснел в гневе.

– Я не вор! Я… получил их в наследство от матери. Мне нужен порядочный человек, который предложит хорошую цену.

Хозяин дома поклонился, смущенный тем, что нанес оскорбление.

– Мои извинения, господин. Я сам переживал когда-то трудные времена. Рекомендую вам обратиться к Аббуду. У него красная лавка в торговых рядах. Он торгует золотом и ценными вещами всякого рода. Если скажете, что вас прислал его шурин, то он предложит справедливую цену.

– Да, и насчет врача… – продолжал Джелал ад-Дин. – Скажите, чтобы приходил сегодня вечером.

– Я постараюсь, господин. Но таких сведущих людей, как он, в Худае раз-два и обчелся. Он очень занятой человек.

Не привыкший торговаться и давать взятки, Джелал ад-Дин молчал. Пауза затянулась, и домовладельцу пришлось нарочно бросить взгляд на горстку монет, прежде чем наступило прозрение. Принц соскреб со стола деньги и отдал их домовладельцу, постаравшись не морщиться, когда их руки соприкоснулись.

– Я скажу ему, что для меня это честь, господин, – лучезарно улыбаясь, ответил хозяин дома. – Он придет на закате.

– Хорошо. Теперь уходите, – сказал Джелал ад-Дин, теряя терпение.

Для него этот мир был чужим. Принц почти не знал, как выглядят деньги, пока не повзрослел, да и потом пользовался ими лишь для того, чтобы биться об заклад с придворными своего отца. Джелал ад-Дину казалось, что он запятнал себя торгом, словно связью с женщиной сомнительного поведения. Когда дверь снова закрылась, он вздохнул от отчаяния.

Глава 22

Аббуд, торговец драгоценностями, разглядывал стоящего перед ним человека почти так же внимательно, как рассматривал принесенный им камень. И рубин, и человек вызывали у ювелира подозрения, несмотря на рекомендацию шурина, который чувствовал выгоду не хуже самого Аббуда.