– Сползаем вниз и дальше строем, – по цепочке пришел приказ.
Через несколько шагов отряд оказался перед часовым, Лейтенант сказал пароль, и разведчики пересекли линию окопов. Прием повторили еще два раза, так как для каждой линии обороны был свой пароль.
В окопах передовой линии пахло порохом и взрывчаткой, стены местами осыпались, от некоторых огневых точек остались лишь обломки бревен. Лейтенант вывел отряд прямо на пулеметное гнездо, поговорил с ефрейтором и подтолкнул Олега в спину.
– Нашли самого молодого и устроили дедовщину, – еле слышно прошептал тот и с обреченным видом перелез через бруствер.
Пулеметчик что-то сказал Лейтенанту, и оба громко захохотали. В пятидесяти метрах от пулемета отряд собрался в круг на инструктаж.
– С этой стороны минных заграждений нет, у русских редкие ловушки. У нас десять минут, затем пулеметчик начнет стрелять трассерами.
– Трассеры покажут направление безопасного прохода. А сейчас бегом! – скомандовал Моряк.
До колючей проволоки добежали в минуту, не таясь, прорубили проход и помчались дальше. Бег успокоил Олега, и он внимательно осмотрелся. Опаньки, а снег вокруг черный! Перед нашим заграждением снова залегли, теперь надо дождаться работы немецкого пулемета. Трассеры ушли далеко вправо, затем левее. Пулеметчик стрелял длинными очередями с небольшими интервалами и добился-таки результата. Первым ответил «Максим», он работал солидно, как и подобает станковому пулемету. Немцы коротко отвечали, но дуэт разрушил подключившийся «Дегтярев».
– Всем запомнить направление, идем между пулеметами. Студент, вперед, начинай разминирование! – приказал Моряк.
Олег похолодел. Количество вариантов советских мин равно фантазии сапера. Определяющим фактором служат взрыватели, их сложно найти и невозможно снять с боевого взвода. Теоретически можно, но для этого требуются специальные приспособления, которых у него нет. Первым делом вытащил шомпол и очертил перед собой полукруг, нет зацепов – нет растяжек.
На зиму нажимные взрыватели не ставят, их вообще крайне редко применяют, слишком мала вероятность наступить на крошечную педальку. С натяжными настоящая беда, их ставят в паре. Одна срабатывает при выдергивании чеки, вторая с обратной пружиной и бьет капсюль при разрыве проволоки. Олег полз, прочерчивая перед собой дуги. Вот и колючка, грамотно натянутая колючка, первая линия в снегу, вторая через двадцать сантиметров. Место только для кота, собака уже не пролезет.
– Держи! – Костя постучал ножницами по сапогу.
Опасаясь ловушки, Олег еще раз осмотрел натянутую линию и щелкнул ножницами. Сердце на мгновение замерло, но нет, вокруг тихо, если не считать азартной перестрелки пулеметчиков. Последний участок ползли с крайней осторожностью, никто не хотел получить пулю от своего часового. Наконец подобрались к брустверу и долго вслушивались в ночные звуки.
– Студент, вперед, – шепнул Моряк.
Олег стиснул зубы, явная предвзятость начала его доставать. Он не сполз, а перетек в окоп и сжался в комок. Тихо. Тихо! Немного выждав, встал в полный рост и сказал:
– Здесь никого.
Отряд незамеченным пробрался до второй линии, где Моряк командным голосом приказал:
– Часовой ко мне! – и раздраженно добавил: – Где часовой?
– Пароль! Быстро! Иначе брошу гранату!
Ответом послужил дружный хохот. Они вернулись!
Командир роты передового дозора тщательно проверил красноармейские книжки и без лишних вопросов позвонил дежурному полка. Для сопровождения прибыл посыльный и всю дорогу с неподдельным восторгом таращился на героев-разведчиков. В кино хороших парней обязательно берут под конвой и до последнего момента держат взаперти. По жизни это полная муть, лишенная крошечной капли здравого смысла.
Полковой контрразведчик еще раз проверил красноармейские книжки и отзвонился по инстанции. Причем не преминул заметить с сарказмом, что в вышедшем отряде все до единого рядовые бойцы. Пока контрразведчик диктовал фамилии и номера книжек, в землянку вошел командир полка и без предисловий спросил:
– Разведданными поделитесь?
– Совсем недавно в ближайший тыл прибыла дивизия без боевого опыта. Атаку поддержит танковый полк, – не вставая, сказал Моряк.
– Начнут послезавтра в шестнадцать пятнадцать по Берлинскому времени, – добавил Лейтенант.
– Откуда известно? – напрягся полковник.
– Поговорили с командиром батальона.
– Вот так пришли и поговорили?
Вопрос остался без ответа. Моряк высыпал на стол горку немецких солдатских книжек, чуть в сторонку отложил документы офицеров и сказал:
– Ваша разведгруппа в составе пяти человек попала в облаву. Немцы вытеснили их в тыл.
– Это фронтовая разведка, выходит, они видели вас. Почему не взяли с собой?
– Потому что не должны никого брать с собой, – спокойно ответил Лейтенант.
Моряк бесцеремонно взял со стола лист бумаги и принялся набрасывать схему, которая сразу заинтересовала полковника.
– Что за цифры? – спросил он.
– Отсечки по моему шагомеру, направления указаны приблизительно.
Зазвонил телефон, и контрразведчик обратился к отряду:
– Назовите имя вашего командира!
– Моряк.
Офицер хихикнул и повторил в трубку, второй вопрос прозвучал с явным напряжением в голосе:
– Назовите имя вашего комиссара.
– Лейтенант.
Олег даже растерялся, спрашивали о непосредственном начальстве в Москве, а назывались клички командиров в отряде. Или так задумано изначально? Воспользовавшись возникшей паузой, он обратился к полковнику:
– Почему на нейтральной полосе черный снег?
– От сгоревшего пороха. Немцы с осени пытаются пробить нашу оборону. А мы их дрючим «Катюшами», – с видимым удовольствием ответил командир полка.
Если для Олега слово «Катюша» было понятным, то разведчики набросились с вопросами. Полковник откровенно важничал, отвечал полунамеками и многократно повторял, что это новое и совершенно секретное оружие. Снова зазвонил телефон, контрразведчик вытянулся в струнку и, положив трубку, обратился сразу ко всем:
– Приказано немедленно накормить и сытых доставить на аэродром сорок второй дивизии.
Полковник удивленно приподнял левую бровь, затем радушно пригласил:
– Прошу в штабную столовую, у меня лучший повар, даже командующий армией заезжает отобедать.
Раздолбанная полуторка могла соперничать с лучшими мировыми образцами вибростендов. Она не просто подпрыгивала на ухабах всеми четырьмя колесами одновременно, ее механический организм бился в непрерывных конвульсиях.
– Густматик, мать его ети! – звездонувшись головой о борт, простонал Костя.
– Что это такое? – вцепившись руками и ногами в лавку, поинтересовался Осип.
– Ленинградский умник придумал противопульные колеса. – Недвусмысленный кивок в сторону Олега. – В империалистическую ставили на бронемашины.
– Не понял, что в этом плохого.
– Зимой замерзает в камень, час будет колотить, затем разогреется и пойдет мягко.
Они ехали полных три часа, и лишь в конце пути машина действительно образумилась.
Самолет приземлился на Центральном аэродроме и покатил по бетонке к зданию Аэровокзала. У трапа встречала группа генералов, количественно превышающая отряд. Моряк с Лейтенантом сразу попали в объятия с брежневскими поцелуями, остальные благоразумно выстроились в шеренгу. Улыбающийся до ушей генерал с комиссарскими шевронами встал перед строем и торжественно поприветствовал:
– Поздравляю с отлично выполненным важным правительственным заданием!
– Служу трудовому народу! – на удивление слаженно ответили разведчики.
– Молодцы, ребята! – продолжил комиссар. – Одним махом уложили двух рейхсляйтеров с кучей всяких гауляйтеров с крайсляйтерами!
– Лев, ты посмотри на выправку! Только что приползли на животе из Германии, а выглядят орлами! – добавил генерал с пчелиным роем звездочек в петлицах.
– Всех представлю к орденам, всех! Заслужили! – пообещал комиссар, и кавалькада лимузинов укатила с аэродрома.
Получается, что взорванный мост с электростанцией никого не интересует? И разгром эсэсовцев побоку? Или партийные граммофоны отметились для галочки у самолета и поехали отмечать важную победу на политическом фронте? Убиты важные чины в политической иерархии врага, чем не повод.
– Чего встали? Имущество в фургон, фотоаппараты мне, а сами в автобус, – распорядился майор.
Разведчики принялись неохотно отстегивать ремешки фотокамер, а майор счел необходимым пояснить:
– Не волнуйтесь, завтра верну с запасными пленками в придачу.
Жалко расставаться с камерой, но делать нечего, надо отдавать, иначе будет хуже. Расстегнув свой рюкзак, Олег тайком переложил в карман катушку отснятой пленки, а фотоаппарат передал майору.