Лисица
А. М. Ремизову
На раздробленной ноге приковыляла,У норы свернулася в кольцо.Тонкой прошвой кровь отмежевалаНа снегу дремучее лицо.
Ей все бластился в колючем дыме выстрел,Колыхалася в глазах лесная топь.Из кустов косматый ветер взбыстрилИ рассыпал звонистую дробь.
Как желна, над нею мгла металась,Мокрый вечер липок был и ал.Голова тревожно подымалась,И язык на ране застывал.
Желтый хвост упал в метель пожаром,На губах – как прелая морковь…Пахло инеем и глиняным угаром,А в ощур сочилась тихо кровь.
<
1916>* * *
За горами, за желтыми доламиПротянулась тропа деревень.Вижу лес и вечернее полымя,И обвитый крапивой плетень.
Там с утра над церковными главамиГолубеет небесный песок,И звенит придорожными травамиОт озер водяной ветерок.
Не за песни весны над равниноюДорога мне зеленая ширь —Полюбил я тоской журавлиноюНа высокой горе монастырь.
Каждый вечер, как синь затуманится,Как повиснет заря на мосту,Ты идешь, моя бедная странница,Поклониться любви и кресту.
Кроток дух монастырского жителя,Жадно слушаешь ты ектенью,Помолись перед ликом СпасителяЗа погибшую душу мою.
1916* * *
Не бродить, не мять в кустах багряныхЛебеды и не искать следа.Со снопом волос твоих овсяныхОтоснилась ты мне навсегда.
С алым соком ягоды на коже,Нежная, красивая, былаНа закат ты розовый похожаИ, как снег, лучиста и светла.
Зерна глаз твоих осыпались, завяли,Имя тонкое растаяло, как звук.Но остался в складках смятой шалиЗапах меда от невинных рук.
В тихий час, когда заря на крыше,Как котенок, моет лапкой рот,Говор кроткий о тебе я слышуВодяных поющих с ветром сот.
Пусть порой мне шепчет синий вечер,Что была ты песня и мечта,Все ж, кто выдумал твой гибкий стан и плечи,К светлой тайне приложил уста.
Не бродить, не мять в кустах багряныхЛебеды и не искать следа.Со снопом волос твоих овсяныхОтоснилась ты мне навсегда.
<
1916>* * *
Опять раскинулся узорноНад белым полем багрянец,И заливается задорноНижегородский бубенец.
Под затуманенною дымкойТы кажешь девичью красу,И треплет ветер под косынкойРыжеволосую косу.
Дуга, раскалываясь, пляшет,То выныряя, то пропав,Не заворожит, не обмашетТвой разукрашенный рукав.
Уже давно мне стала снитьсяПолей малиновая ширь,Тебе – высокая светлица,А мне – далекий монастырь.
Там синь и полымя воздушнейИ легкодымней пелена.Я буду ласковый послушник,А ты – разгульная жена.
И знаю я, мы оба станемГрустить в упругой тишине:Я по тебе – в глухом тумане,А ты заплачешь обо мне.
Но и познав, я не приемлюНи тихих ласк, ни глубины.Глаза, увидевшие землю,В иную землю влюблены.
1916* * *
О красном вечере задумалась дорога,Кусты рябин туманней глубины.Изба-старуха челюстью порогаЖует пахучий мякиш тишины.
Осенний холод ласково и кроткоКрадется мглой к овсяному двору;Сквозь синь стекла желтоволосый отрокЛучит глаза на галочью игру.
Обняв трубу, сверкает по поветиЗола зеленая из розовой печи.Кого-то нет, и тонкогубый ветерО ком-то шепчет, сгинувшем в ночи.
Кому-то пятками уже не мять по рощамЩербленый лист и золото травы.Тягучий вздох, ныряя звоном тощим,Целует клюв нахохленной совы.
Все гуще хмарь, в хлеву покой и дрема,Дорога белая узорит скользкий ров…И нежно охает ячменная солома,Свисая с губ кивающих коров.
<
1916>* * *
О товарищах веселых,О полях посеребренныхЗагрустила, словно голубь,Радость лет уединенных.
Ловит память тонким клювомПервый снег и первопуток.В санках озера над лугомЗапоздалый окрик уток.
Под окном от скользких елейТень протягивает руки,Тихих вод парагуш квелыйКурит люльку на излуке.
Легким дымом к дальним пожнямШлет поклон день ласк и вишен.Запах трав от бабьей кожиНа губах моих я слышу.
Мир вам, рощи, луг и липы,Литии медовый ладан!Все приявшему с улыбкойНичего от вас не надо.
1916* * *
Весна на радость не похожа,И не от солнца желт песок.Твоя обветренная кожаЛучила гречневый пушок.
У голубого водопояНа шишкоперой лебедеМы поклялись, что будем двоеИ не расстанемся нигде.
Кадила темь, и вечер тощийСвивался в огненной резьбе,Я проводил тебя до рощи,К твоей родительской избе.
И долго, долго в дреме зыбкойЯ оторвать не мог лица,Когда ты с ласковой улыбкойМахал мне шапкою с крыльца.
1916* * *
Прощай, родная пуща,Прости, златой родник.Плывут и рвутся тучиО солнечный сошник.
Сияй ты, день погожий,А я хочу грустить.За голенищем ножикМне больше не носить.
Под брюхом жеребенкаВ глухую ночь не спатьИ радостию звонкойЛесов не оглашать.
И не избегнуть бури,Не миновать утрат,Чтоб прозвенеть в лазуриКольцом незримых врат.
1916* * *
Покраснела рябина,Посинела вода.Месяц, всадник унылый,Уронил повода.
Снова выплыл из рощиСиним лебедем мрак.Чудотворные мощиОн принес на крылах.
Край ты, край мой родимый,Вечный пахарь и вой,Словно Во́льга под ивой,Ты поник головой.
Встань, пришло исцеленье,Навестил тебя Спас.Лебединое пеньеНежит радугу глаз.
Дня закатного жертваИскупила весь грех.Новой свежестью ветраПахнет зреющий снег.
Но незримые дождиВсе теплей и теплей…Помяну тебя в дождикЯ, Есенин Сергей.
1916* * *
Там, где вечно дремлет тайна,Есть нездешние поля.Только гость я, гость случайныйНа горах твоих, земля.
Широки леса и воды,Крепок взмах воздушных крыл.Но века твои и годыЗатуманил бег светил.
Не тобой я поцелован,Не с тобой мой связан рок.Новый путь мне уготованОт захода на восток.
Суждено мне изначальноВозлететь в немую тьму.Ничего я в час прощальныйНе оставлю никому.
Но за мир твой, с выси звездной,В тот покой, где спит гроза,В две луны зажгу над безднойНезакатные глаза.
1916* * *
О край дождей и непогоды,Кочующая тишина,Ковригой хлебною под сводомНадломлена твоя луна!
За перепаханною нивойМалиновая лебеда.На ветке облака, как слива,Златится спелая звезда.
Опять дорогой верстовою,Наперекор твоей беде,Бреду и чую яровоеПо голубеющей воде.
Клубит и пляшет дым болотный…Но и в кошме певучей тьмыНеизреченностью животнойНапоены твои холмы.
<
1916–1917>* * *
Синее небо, цветная дуга,Тихо степные бегут берега,Тянется дым, у малиновых селСвадьба ворон облегла частокол.
Снова я вижу знакомый обрывС красною глиной и сучьями ив,Грезит над озером рыжий овес,Пахнет ромашкой и медом от ос.
Край мой! Любимая Русь и Мордва!Притчею мглы ты, как прежде, жива.Нежно под трепетом ангельских крылЗвонят кресты безымянных могил.
Многих ты, родина, ликом своимЖгла и томила по шахтам сырым.Много мечтает их, сильных и злых,Выкусить ягоды персей твоих.
Только я верю: не выжить тому,Кто разлюбил твой острог и тюрьму…Вечная правда и гомон лесовРадуют душу под звон кандалов.
<
1916>* * *
То не тучи бродят за овиномИ не холод.Замесила Божья Матерь сынуКолоб.
Всякой снадобью она поила житоВ масле.Испекла и положила тихоВ ясли.
Заигрался в радости младенец,Пал в дрему,Уронил он колоб золоченыйНа солому.
Покатился колоб за воротаРожью.Замутили слезы душу голубуюБожью.
Говорила Божья Матерь сынуСоветы:«Ты не плачь, мой лебеденочек,Не сетуй.
На земле все люди человеки,Чада.Хоть одну им малую забавуНадо.
Жутко им меж темныхПерелесиц,Назвала я этот колоб —Месяц».
1916* * *
Нощь и поле, и крик петухов…С златной тучки глядит Саваоф.Хлесткий ветер в равнинную синьКатит яблоки с тощих осин.
Вот она, невеселая рябьС журавлиной тоской сентября!Смолкшим колоколом над прудомОпрокинулся отчий дом.
Здесь все так же, как было тогда,Те же реки и те же стада.Только ивы над красным бугромОбветшалым трясут подолом.
Кто-то сгиб, кто-то канул во тьму,Уж кому-то не петь на холму.Мирно грезит родимый очагО погибших во мраке плечах.
Тихо, тихо в божничном углу,Месяц месит кутью на полу…Но тревожит лишь помином тишьИз запечья пугливая мышь.
<
1916–1922>* * *
Твой глас незримый, как дым в избе.Смиренным сердцем молюсь тебе.
Овсяным ликом питаю дух,Помощник жизни и тихий друг.
Рудою солнца посеян свет,Для вечной правды названья нет.
Считает время песок мечты,Но новых зерен прибавил ты.
В незримых пашнях растут слова,Смешалась с думой ковыль-трава.
На крепких сгибах воздетых рукВозводит церкви строитель звук.
Есть радость в душах – топтать твой цвет,На первом снеге свой видеть след.
Но краше кротость и стихший пылСклонивших веки пред звоном крыл.
1916Пропавший месяц
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});