мизинце золотой массивный перстень. На запястье — золотые часы. Прокурор был полной противоположностью Бабая. Два полюса.
С трудом проглотив колючий ком в горле, я вынула из сумочки нож. Прохладная металлическая ручка вдруг обожгла мои горячие пальцы. Спрятав нож в длинном рукаве платья, я сделала глубокий вдох. У меня закружилась голова.
Слёзы никак не желали прекращаться. Я так сильно сжала зубы, что нижнюю челюсть почти свело судорогой. Меня начало беспощадно колотить. Я будто зависла над зияющей пропастью. Она обладала таким мощным притяжением, что я была готова в любую секунду сорваться в нее, несмотря на то что разобьюсь вдребезги.
Ему кто-то позвонил. Нервное движение сначала рукой, затем подбородком. Губы Прокурора скривились.
— Да! — рявкнул он в трубку и провел костяшками пальцев под подбородком. — Выполняй, блядь! — Прокурор не стеснял себя в выражениях. Он вёл себя так, будто был здесь хозяином. Хотя, возможно, всё так и есть. — Баран недоношенный! — Прокурор отнял телефон от уха и саданул его ребром прямо по столу.
Я вздрогнула. В голове зашумел голос Бабая: «Он эмоциональный. А значит, чаще всего бывает нелогичным». Бабай говорил сущую правду. Посетители покосились в сторону Прокурора, но никто ничего не предпринял.
Он разжал руку и телефон практически рассыпался на куски. Проведя ладонью по волосам, приглаживая их, Прокурор вновь вернулся к изучению меню.
Я почти не шевелилась. К нему подошла официантка, чтобы принять заказ. Когда она ретировалась, мое сознание словно прострелило — пора! Я не думала о последствиях. Не думала о том, что вокруг много людей. О том, что Прокурор само воплощение смерти и наверняка убьет меня быстрей, чем я успею пискнуть. В моей голове просто образовалась гудящая пустота с красными буквами «Пора».
Встав из-за стола, я на нетвердых ногах двинулась в сторону Прокурора. Он расслабленно откинулся на спинку диванчика и широко расставил ноги. Все ближайшие столики пустовали. И, думаю, пустовали не просто так. Никто сознательно не собирался приближаться к этому человеку. Он — хозяин положения.
Отсчитывая бешеные удары своего сердца, я продолжала приближаться к Прокурору. Лезвие ножа под рукавом холодило кожу. Я шла к Смерти. Приближалась к ней, надеясь уничтожить ее. Кровь ошалело пульсировала в висках, кончики пальцев дрожали.
Расстояние между нами продолжало сокращаться. Желудок сжался в болезненном спазме. Голова Прокурора резко дёрнулась вправо. Серо-голубые глаза исподлобья посмотрели на меня. Взгляд могильной плитой ударил куда-то в область солнечного сплетения. Я смотрела в лицо самой Смерти. И это никакое не преувеличение.
Фантомный холод заполз за шиворот платья, острыми узорами проникая под кожу, оплетая вены и капилляры. Он был передо мной. Прокурор. Он сидел и был абсолютно уязвим. Одно движение и плотное острое лезвие шеф-ножа окажется у него в шее.
— Обдолбанная что ли? — тонкие губы Прокурора брезгливо скривились.
Я застыла на месте. Зависла у самого края. Один удар и ничто больше не будет иметь никакого значения. Тяжелый взгляд лениво скользнул от моего лица, к шее, спустился ниже, оценивая.
— Шевелись! И быстро неси мой заказ! — рявкнул Прокурор и смахнув со стола испорченный телефон, взял другой.
Внимание было переключено на экран смарта. Идеальный момент. Вдох… Выдох… Рука плавно опустилась за моей спиной. Пальцы уже почувствовали рукоять ножа. Секунда… И… Я не смогла. Что-то не позволило. Физически запретило. Парализовало. В затылке заломило.
К столику подошла официантка, удерживая на специальной деревянной дощечке сет. Она опасливо глянула на меня. Я попятилась. Вернувшись за свой столик, я схватила сумку и выбежала из суши-бара. Над городом снова сгустились тучи. Я не успела отойти даже на сто метров. Обрушился ливень.
Выронив нож, я сжала рот двумя руками и ускорила шаг. В голове творилось что-то такое страшное и необъяснимое. Дышать получалось лишь через раз. Слёзы душили, давили. Мама… Папа… Серёжа… Фейерверки… Бабай… Прокурор… Я сходила с ума.
Фокус размыло. Меня начало вести в сторону. Дождь заливал глаза. Волосы сосульками липли к лицу, холодными змеями оплетали шею.
Я не заметила, как вышла на проезжую часть. Сигналы мимо проезжающих машин звучали где-то далеко-далеко. Меня просто чудом никто не сбил. Я едва держалась на ногах. Мне было всё равно.
Громкий протяжный сигнал автомобиля вынудил меня остановиться. Мир перед моими глазами закачался. Всё происходило, будто в тумане.
— Злата! Злата, твою мать! — кричал кто-то на ухо, а затем принялся бить по щекам. Я, кажется, начала терять сознание. Нервная система не справилась. — Идиотка! Ну какая же ты идиотка!
Меня кто-то подхватил. Я пыталась разглядеть, но всё тщетно. Видела лишь черный силуэт. Затем дождь куда-то делся. Стало тепло.
— Кто ты? — растерянно пробормотала я.
— Блядь! — грязно выругался мужской голос.
Я не сумела сфокусировать взгляд на своем спасителе, потому что провалилась в вязкую тьму.
Глава 16
— Как нашел?
— С начинкой в ее телефоне поигрался. На всякий случай.
— Понятно. Ей было это нужно, — спокойно отозвался в трубке голос Бабая.
— Нужно? — Вал нервно хохотнул, включив «дворники». — У нее жесткий срыв. И думаю, понадобится либо доктор, либо твое присутствие.
— Зачем я?
— Я не смогу ее в этот раз «нейтрализовать», — Вал напряженно поджал губы и глянул в зеркало заднего обзора. Злата лежала неподвижно и всё еще без сознания.
— Почему?
— Блядь, Борь, она же не животное, — вспылил Вал. — Чтобы вечно вгонять иглы со снотворным в вены.
— В прошлый раз тебя этот аргумент не волновал. Сработал чётко.
Вал был готов поклясться всем чем угодно, что в этот момент его старший брат позволил себе кривоватую ухмылку. И если это так, хотелось ее стереть ударом в челюсть. Но Вал никогда в жизни себе этого не позволил бы, потому что знал — Бабай не насмехается над ним и не унижает. Он наблюдает за ситуацией со стороны. И именно она вызывает обреченные улыбки.
— В прошлый раз я знать ее не знал. И мне было плевать. Главное загасить истерику, — сквозь зубы проговорил Вал.
— Неужели проникся ею? Влюбился? — в спокойном голосе возникла острая нота серьезности.
— Нет, не влюбился. Просто… Она же человек, а не скот, чтобы вечно вырубать ее, понимаешь? Тонкая такая. Одно неверное движение руки и всё — сломаю.
— Ты всегда был человечным и жалостливым, — без иронии или жажды задеть отметил Бабай.
— Меня уже не переделать, — твёрдо ответил Вал.
— Хорошо. Я выезжаю. По ситуации посмотрим, если что наладишь момент с доктором.
— Договорились.
***
Я вырвалась из черной вязкой глубины в тот момент, когда меня кто-то аккуратно уложил на что-то мягкое.