нетвердых ногах, он оглянулся на окружавших его. Кто-то поддержал его под локоть.
– Проведите меня в маленькую комнату… в маленькую, – повторил он, почти плача.
Больше он ничего не мог сказать.
Кругом засуетились. Какой-то человек в черном выступил вперед и взял его за свободную руку. Перед ним поспешно распахнули дверь. Он шел, шатаясь как пьяный. Его подвели к стулу. Он тяжело опустился на него и закрыл лицо руками. Он весь дрожал как в лихорадке: он не владел собой. С него сняли тяжелый теплый плащ, но когда и кто – он не помнил. Он заметил только, что его пунцовые брюки совсем почернели от грязи. Вокруг него бегали, о чем-то хлопотали, что-то делали, но все это проходило мимо его сознания, не задевая его.
Итак, он спасся. Об этом кричали сотни голосов. Он спасся, он жив. Он среди своих сторонников, среди друзей.
Он судорожно вздыхал, борясь со своим волнением, стараясь подавить рыдания, подступавшие ему к горлу; потом затих и остался сидеть, как сидел, – закрывшись руками. А из зала неслись ликующие крики народа, который его спас.
Глава 9
Народ идет
Кто-то протягивал ему стакан с каким-то прозрачным напитком. Он поднял голову и увидел перед собой черноволосого молодого человека в желтом костюме. Он выпил залпом и ожил. Около него, указывая рукой на полуоткрытую дверь, которая вела в зал, стоял еще какой-то высокий человек в черной мантии и что-то кричал ему в ухо, но что именно, нельзя было разобрать за оглушительным шумом, доносившимся из зала. Немного подальше стояла молодая девушка в серебристо-сером платье, и Грехэм, несмотря на всю свою растерянность, заметил, что она очень хороша собой. Ее темные глаза смотрели на него с удивлением и любопытством; ее губы дрожали. В полуоткрытую дверь была видна часть зала, битком набитого народом. Оттуда несся неровный гул голосов, стук топочущих ног, рукоплескания и крики. Весь этот гам то замирал, то опять разрастался, оглушая, как гром. Так продолжалось все время, пока Грехэм был в маленькой комнате. По движению губ человека в черном он догадывался, что тот старается ему что-то объяснить.
С минуту он бессмысленно смотрел перед собой, потом вскочил и схватил за руку этого кричащего человека:
– Скажите мне: кто я? кто я?
Стоявшие кругом подались вперед, стараясь расслышать, что он сказал.
– Кто я? – повторил он, с волнением всматриваясь в окружавшие его лица.
– Они ничего ему не сказали? – воскликнула девушка в сером.
– Говорите же, говорите! – кричал Грехэм.
– Вы – властелин Земли: вам принадлежит полмира.
Он не верил своим ушам, не смел верить. Не хотел ни слышать, ни понимать.
Он опять прокричал во весь голос:
– Три дня, как я проснулся, три дня, как я в тюрьме, догадываюсь: у вас в этом городе идет какая-то борьба… Ведь это Лондон?
– Да, – ответил темноволосый молодой человек.
– Ну, а те, что совещались в большом зале, где статуя Атласа? Кто они? Какое отношение они имеют ко мне? Я чувствую, что они говорили обо мне. Мне кажется, что, пока я спал, или весь мир сошел с ума, или я сам. Что они хотели сделать со мной? Ведь они нарочно усыпляли меня? Зачем им это понадобилось?
– Чтобы не дать вам очнуться, – сказал молодой человек в желтом. – Чтобы не допустить вашего вмешательства.
– Но почему?
– Потому что вы Атлас, сэр. Мир держится на ваших плечах. Они правят вашим именем.
Шум и крики, доносившиеся из зала, уже несколько минут как затихли. Раздавался только чей-то один ровный голос. Но не успел человек в желтом договорить своей последней фразы, как в зале, покрывая его слова, снова поднялся оглушительный гвалт: рев, топот ног, ликующие возгласы; доносились и отдельные голоса, хриплые и пронзительные, перебивавшие друг друга. И все время, пока продолжался этот гам, люди, находившиеся в маленькой комнате, не могли разговаривать между собой.
У Грехэма все смешалось в голове. То, что он сейчас узнал, никак не укладывалось в его сознании.
– Совет, – повторил он растерянно. Потом, хватаясь за неожиданно всплывшее в его памяти имя, спросил: – А кто такой Острог?
– Это наш вождь, организатор восстания, и мы действуем вашим именем.
– Моим именем? А вы кто? И почему его здесь нет?
– Он послал нас. Я его брат, сводный брат. Мое имя Линкольн. Он хочет, чтобы вы показались народу, а потом будет просить вас прийти к нему. Затем-то он нас и послал, а сам он отдает приказания в Главном управлении ветряных двигателей. Народ скоро двинется. Он восстает…
– От вашего имени! – подхватил темноволосый молодой человек. – Они давили, угнетали нас, делали, что хотели, и, наконец, даже…
– От моего имени! От имени властелина Земли?
Среди затишья, наступившего в зале в эту минуту, отчетливо прозвучал голос темноволосого молодого человека, громкий и негодующий. Весь дрожа от волнения, он прокричал:
– Никто не ожидал, что вы проснетесь. Они ловко действовали, проклятые тираны. Но они ошиблись в расчете. Они не могли решить, что с вами делать теперь: усыпить ли вас снова или просто убить.
Опять гул в зале покрыл собой все звуки. Человек, назвавший себя Линкольном, подошел вплотную к Грехэму.
– Острог уже все подготовил. Говорят, скоро начнется сражение. План его уже выработан. Острог – вполне верный человек! Вы можете на него положиться. Народ организован. Мы захватим все кабели. Может быть, Острог уже распорядился сделать это. А потом…
– Здесь, в этом театре, собралась только часть наших сил, – вмешался молодой человек в желтом. – У нас пять мириад обученных людей.
– У нас есть оружие, есть предводитель, – закончил Линкольн. – Их полиция покинула улицы и заперлась в… – конца фразы нельзя было расслышать за шумом. – Теперь или никогда! Совет висит на волоске. Они не могут положиться даже на армию.
– Слышите, народ вас зовет!
Мысли Грехэма кружились, не находя выхода в этом хаосе. Его душевное состояние напоминало бурную лунную ночь, когда месяц то вынырнет из-за туч бледным призраком, то снова спрячется и все погрузится в безнадежную тьму.
Он – властелин земли, и этот властелин земли промок, как губка, ползая на крышах по грязному талому снегу. Вся быстрая смена впечатлений представляла непрерывный ряд контрастов. С одной стороны, Белый Совет – каких-то восемь человек, но за ними власть и дисциплина, – тот самый Белый Совет, от которого он только что убежал. С другой – эти многотысячные толпы, плотная масса людей, взывающих к нему, провозглашающих его властелином. Та сторона держала его в заточении, решала,