Читать интересную книгу Домоводство. Первые уроки - Вероника Вячеславовна Горбачева

донны.

И кланяется ещё ниже, старательно опуская глаза. Элизабет приседает в реверансе — как я понимаю, совершенно автоматически, как хорошо воспитанная донна. Мне подобных привычек не прививали, поэтому я ограничиваюсь величественным кивком.

Вроде бы всё, инцидент, как говорят, исчерпан. Но какая-то царапина на душе остаётся. Впрочем, поломать над ней голову мне не дают.

— Здрава будь, обережница, — говорит за спиной знакомый надтреснутый голос. — Как это тебя к нам занесло? Видать, судьба…

Иоанна-Ванесса, она же Ваня,Ванечка, она же Ива

Глава 8

Нет ничего удивительного в том, что старец Симеон расхаживает по ярмарке русичей. В конце концов, надо же поддержать земляков, впервые приехавших в незнакомый мир! Поселение в Тардисбурге — не в счёт, этот кусок Ново-Китежского княжества был когда-то утащен Игроком сюда лишь для того, чтобы разбавить свои армии северными варварами. Перетянуть-то он их перетянул — с домами, подворьями, семьями, скотиной… всем, что в ту злополучную полночь угодило в украденный сектор. А вот возможности вернуться не оставил. Для молодого демиурга, ошалевшего от собственного могущества, люди стали игровыми фигурками, не более. Потому-то долгих полтора десятка лет маленькая колония русичей тосковала по родине, не надеясь уже увидеть близких.

А несколько месяцев назад мы с Рориком как-то умудрились соорудить портал в Ново-Китеж. Угораздило нас, однако.

Мой напарник, перестаравшись по неопытности, отделался ожогами и неделей лечения в паладиновском госпитале. Из меня же новый портал вытянул напрочь (как тогда думали) обережный дар, который и сам по себе не отличался мощностью, и на связь с иными мирами рассчитан не был. Но позже, вернувшись от Мораны, я с удивлением обнаружила, что способности вернулись, мало того: заметно возросли. Как объяснил Мага, смерть с последующим воскрешением — это как бы перезагрузка (тут я уже в собственных знакомых терминах объясняю). Если при жизни возникли сбои в магическом теле-матрице, вроде навешенных проклятий, привязок, внушений (вирусов, опять-таки в современной терминологии) — они при воскрешении тела и восстановлении матрицы просто сбрасываются, отторгаются. Аура чиста, как у новорожденного, без инородных вкраплений и сдерживающих развитие блоков. В результате ты переходишь на новый уровень развития.

Как-то так.

Правда свой новый уровень я стараюсь не афишировать, но дважды в сутки, на рассвете и закате, практикую особые приёмы набора энергетики, которые однажды узнала от Николаса. Хоть Симеон и принял меня в клан Обережников, самый малочисленный в Гайе, но у него сейчас новый ученик: Рорик. С ним он и мотается из одного мира в другой, учит уму-разуму, а заодно, по выражению моего свёкра, «способствует развитию и укреплению культурных связей». Ему не до меня. И к организации нынешней ярмарки старец наверняка приложил руку, он же один из немногих Мастеров по порталам! А в этот раз явно понадобился переход крупнее стандартного: надо же было доставить павильоны и терема, пусть и в разобранном виде, возы с бочками, перевести целые табуны…

Поэтому, узнав по голосу старого обережника, я не удивляюсь. Лишь немного досадую: сейчас опять начнёт говорить загадками либо вообще пророчествовать, будто нельзя пообщаться просто, по-человечески.

— И тебе здоровья, Симеон, — отвечаю, обернувшись.

…и неприлично округляю глаза, чувствуя, как перехватывает дыхание.

Глядя практически в собственное отражение, только в дорогом летнике — плотном верхнем платье с жемчужными пуговками, с широчайшими рукавами, до того длинными, что руки моя копия держит согнутыми в локтях, в точности как красавицы на иллюстрациях к русским сказкам. Это чтобы, значит, сами рукава по земле не волочились. Драгоценный венец с нежной вуалью, как и положено, прикрывает косы замужней женщины, чтобы ни один волосок не выбивался. Шестым чувством я угадываю, кто передо мной.

— Любаша… — говорю шёпотом.

Почему так просто — «Любаша»? Даже объяснить не могу. Я ведь думаю о ней иногда; о ней, о Васюте… и думаю без неприязни, напротив, с какой-то ноткой признательности. А когда тянула портал к русичам, именно её образ сиял для меня путеводной звездой. И я давно уже не ревную, с тех пор, как моя любовь к Васюте перешла в ровное спокойное чувство нежной благодарности. В конце концов, только эта женщина всегда была его «любушкой», а я — мелькнула перед ним волею Макоши, как напоминание о минувшем счастье, и унеслась к другому. Суженому. Бывает и так.

— Ваня… — шепчет она.

Неужели и у меня такое же ошеломлённое лицо, в котором, кажется, против воли проглядывает некая трогательная… нежность?

Это невероятно. Но глядя на ту, к которой однажды вернулся Васюта, на ту, что вместе со мной тянула пуповину, связавшую оба мира, я чувствую… Нет, не радость, но странное притяжение. Так случается: встретишь незнакомца, обменяешься парой фраз, и будто бы знал его всю жизнь. Это твой человек. Тот, кому самое место в твоём сердце.

Но тотчас все эти измышления начинают казаться мне глупой сентиментальщиной. И потом, что это за фамильярность такая? Какая я ей «Ваня»? Что, неужели так меня Васюта при ней называл, когда откровенничал?

Гордо выпрямившись, сообщаю в пространство:

— Иоанна. Обережница.

И слышу в ответ холодное:

— Любава Северная я. Княгиня Ново-Китежская.

За её спиной неслышно вырастает стена из дюжины витязей, монументальных, как изваяния, но живых и очень, очень опасных, судя по ледяным очам и забугрившимся под кольчугами мышцам. Сзади меня воздух сгущается; я не вижу, но чувствую, как возникают один за другим мои сопровождающие: шесть Тёмных рыцарей и шесть Теней-сущностей. И уж совсем непостижимым образом возникает по правую сторону от меня Бастиан на чёрном, как ночь, жеребце.

Витязи одновременно кладут руки на рукояти коротких мечей.

Вокруг нас с Элизабет раскручивается звёздная спираль особой защиты.

Спешившийся Бастиан и старец Симеон одновременно вскидывают руки в успокаивающем жесте и с застывшими лицами шагают навстречу друг другу, миротворцы.

И тут звонко чихает Элизабет. Испуганно охнув, хватается за живот.

— Что? — кидаюсь к ней, позабыв о разгорающемся межмировом и дипломатическом конфликте. — Тебя напугали, да? Не волнуйся, мы сейчас живо