Читать интересную книгу Вечный лес - Томас Сван

Второй ребенок Коры – Икар – появился на свет меньше чем через год после рождения Теи. Эвностий просил разрешения усыновить его, однако получил отказ. Но ему так хотелось быть с ним рядом, что он стал приходить в дом Коры еще чаще.

Кора по-прежнему была красивой, но красота ее стала иной. Она слегка пополнела, на алебастровых щеках появился легкий румянец, как отсвет красной розы на снегу. Она больше не казалась таинственной даже Эаку, зато стала уютной, очень домашней и совершенно неотделимой от своего ткацкого станка, колыбели и очага. Но никто не знал, что делается на душе у Эака. Он по-прежнему ходил на охоту с Эвностием, хотя гораздо реже, чем прежде. Может быть, он и не любил Кору-мать столь сильно, как Кору-деву, но неизменно был с ней ласков, и уже никто не сомневался в том, что он любит своих детей, особенно Тею, в которой буквально души не чаял, так же как когда-то души не чаял в ее матери. Он все чаще отправлялся на свои лесные прогулки, и я втайне желала, чтобы одна из них завершилась в Кноссе.

Как-то утром Эвностий с Корой сидели на балконе. Икар и Тея лежали рядышком в большой колыбели, сделанной Эвностием в своей мастерской. Сам он, тихонько покачивая копытом колыбель и краем глаза присматривая за детьми, рассказывал Коре новости. Пухленький, как снегирь, Икар радостно гукал, Тее же что-то не нравилось.

Эвностий целыми пригоршнями ел изюм, а когда Кора отворачивалась, совал несколько ягод и Икару, которому ничего не разрешалось давать. Но Эвностий лучше знал, что делать. Мать кормила его изюмом почти с самого рождения. Тея от его угощения отказывалась, скорчив недовольную гримаску.

– Вчера кентавры разгромили жилище Флебия, – делился Эвностий последними новостями, полученными от Партриджа. – Они подплыли на плоту и забросали крышу дома горящими факелами, так что паниски даже не успели вытащить свои рогатки. Конечно, дом сразу сгорел. Как кентавры и предполагали, все козлоногие и их девчонки успели спастись, но теперь им придется искать другое место, чтобы прятать краденое.

– Давно пора было так сделать, – сказала Кора. – Это самое грязное место в лесу, трудно даже себе представить, что там творилось.

– Я-то представляю, – сказал Эвностий, – я давно знаю Партриджа, – и тут же поспешно добавил: – Но он честный грязнуля.

Неслышно ступая мягкими сандалиями, на крыльцо вышел Эак.

– Я схожу к Хирону, – промолвил он, натянуто улыбаясь и ничего не объясняя. Придраться было не к чему: как всегда, он был безукоризненно вежлив. «Вряд ли он меня ревнует, ведь столько лет прошло, – подумал Эвностий. – Наверное, просто тоскует по Кноссу».

– Возьми с собой Тею, – предложила Кора.

– Ты же знаешь, она боится леса.

– С тобой она не будет бояться. А после двух-трех прогулок и совсем привыкнет. Ведь она ни разу не бывала дальше дерева Зоэ.

– Здесь ей лучше.

Эак вовсе не боялся испортить прогулку, взяв с собой ребенка. Дома они были неразлучны. Скорее всего, он не хотел, чтобы она узнала и полюбила лес. Эак вытащил Тею из колыбельки, положил себе на плечо и легонько пошлепал. Она смеялась очень редко, но тут обхватила его за шею руками и крепко обняла. Когда он положил ее обратно, она обиженно надулась. У Эвностия тоскливо сжалось сердце. Еще месяц назад девочка шла к нему на руки с такой же радостью, как к отцу, но вдруг начала его бояться. «Я что-нибудь не так сделал?» —спрашивал меня Эвностий. «Нет, просто у нее такой период», – успокаивала его я, подозревая, что в действительности Эак незаметно, как это делают критяне, настроил Тею против Эвностия. Может быть, рассказал ей сказку о злом духе с рогами, копытами и рыжей гривой. Зато Икар не упускал возможности обнять Эвностия и явно предпочитал его отцу. Интересно, когда Эак начнет и ему рассказывать сказки?

– До свидания, малышка, – сказал Эак Тее, – Не скучай.

Затем он потрепал по голове Икара, поцеловал Тею в щечку и, ничего не сказав Эвностию, вошел в дом, спустился по лестнице и уже снизу помахал Коре. «Он ко мне слишком привык, – подумал про себя Эвностий. – Я для него как мебель».

– Кора, – вдруг сказал он. – Тее уже почти два года, а она еще не была у меня дома. Ты обратила внимание, что каждый раз, когда я звал ее, Эак находил причину, чтобы не пустить. И вы с Икаром в последнее время почти никуда не ходите. Ты вообще скоро превратишься в ткацкий станок.

– Эаку, наверное, не понравится, если мы пойдем к тебе, – сказала она неуверенно.

– Почему? Я зевсов отец этих детей, и если я не имею права ими заниматься, тогда кто же имеет? Я ведь сделал для них специальную комнату. Там есть игрушки, те, которые я не успел еще принести сюда.

Эаку кажется, что в лесу с Теей может что-то случиться. Похоже, он не забыл, как меня украли паниски и продали Шафран.

– Шафран давно умерла, а Флебия так напугал Хирон, что он уже больше ничего не натворит. И потом, опасность есть повсюду, даже здесь. Например, дерево может загореться.

– Хорошо, пойдем! – сказала она весело, будто задумав какую-то шалость. – Мы устроим настоящую экскурсию. Кого ты хочешь нести?

– Икара.

– Как тебе не стыдно, Эвностий. Ты пристрастен.

– Я люблю их абсолютно одинаково, – стал оправдываться он (и действительно любил почти одинаково, хоть и чувствовал себя несколько напряженным с Теей с тех пор, как она стала его побаиваться).– Но с Икаром мне легче. Я могу с ним разговаривать, как зверь со зверем. Знаешь, он все понимает, только не может ответить. А все-таки вчера он назвал меня «зевсов папа»!

– Эвностий, он просто гугукал. Он даже «мама» еще не говорит.

– А «зевсов папа» – сказал. Я ясно это слышал. И вообще он для тебя слишком тяжелый.

– Возьми колчан Эака, вынь оттуда стрелы и принеси его сюда. Икар любит в нем кататься.

Наконец все вместе они отправились к Эвностию в гости. Эвностий нес на спине колчан с Икаром, а Тея сидела на руках у матери. Икар расшалился и стал так крутиться, что чуть не выпал из колчана. Всю дорогу он радостно гугукал, и Эвностий утверждал, что несколько раз отчетливо слышал «зевсов папа». Тея же, едва выйдя из своего дерева, стала испуганно озираться по сторонам, а когда увидела медведицу Артемиды, перебегавшую тропинку, начала громко плакать и не успокоилась до самого дома Эвностия. Можно было подумать, что она одна из тех несчастных малышек, которых ахейцы бросают на съедение волкам, если у них рождается слишком много девочек. Лишь увидев стены дуба, увитые зеленым плющом, и, затем, войдя в дверь, похожую на широкую улыбку, она почувствовала себя в безопасности, а внутри дома даже начала гулить. Эвностию очень хотелось верить, что эти звуки обращены именно к нему. «Если приводить ее сюда почаще, она перестанет бояться меня, – подумал он».

– Может, лучше запереть ворота? – спросила Кора.

– Не надо, мои друзья могут прийти за овощами. Я разрешаю им пользоваться своим садом.

Кроме шиповника и водосбора теперь здесь росли еще незабудки, фиалки и гиацинты, а в огороде – морковь, редиска, кабачки, бутылочные тыквы и даже виноград, на котором уже появились первые сочные грозди. Эвностий посадил также три оливковых деревца, надеясь, что со временем они обеспечат его маслом. Во всяком случае, пресс он уже сделал.

– Скоро ты перейдешь на полное самообеспечение, – сказала Кора с восхищением. – Будешь и выращивать, и мастерить все сам. Эвностий, я горжусь тобой.

– Три года назад ты утверждала обратное. Столярное дело казалось тебе не очень-то поэтичным, – напомнил Эвностий.

– Это было три года назад. А теперь я вижу поэзию даже в хорошо сделанном стуле.

– Я хотел бы, – начал было он. Но нет. Нельзя ни говорить, ни даже думать об этом. – Пойдем в дом, Кора.

Икар не впервые попал в детскую комнату своего зевсова папы, поэтому тут же пополз к знакомому уже игрушечному планеру. Правда, еще в свои предыдущие посещения он сломал ему крыло и погнул хвост, но по-прежнему это была его любимая игрушка. Тея, которая уже ходила, хотя и не очень уверенно, направилась к терракотовой кукле[30] – маленькой девочке с нарисованными круглыми глазами, очень похожей на веселую Тею. Сходство не было случайным: делая куклу, Эвностий действительно взял за образец свою крестницу. Настоящая Тея села в уголок и стала качать игрушечную. Впервые за последний месяц она посмотрела на Эвностия так, будто его рога были совсем не страшными.

Дети занялись игрушками, а Эвностий предложил Коре пройтись по саду. Ему и в голову не могло прийти, что в его собственном доме детей может подстерегать опасность.

– Я хочу, чтобы ты посмотрела один куст шиповника. – Он повел ее между клумбами к гибнущему кусту. – Я поливаю его каждый день, а он вянет.

– Куст плохо питается. Сходи к кентаврам и возьми калийные удобрения. Для шиповника это то же, что для нас хлеб.

– Я был уверен, что ты сразу поймешь, в чем дело. Обязательно подкормлю его.