По-моему, ее шпага достала одного раньше, чем они скрылись среди камней, откуда выскочили. А потом Лила развернула коня, поднялась на стременах и закричала им вслед хрипло и вызывающе.
Ее клинок был окровавлен; она нагнулась с седла и воткнула его в мягкий, покрытый мхом земляной бугорок раз и другой. А потом вложила в ножны.
Охваченный благоговейным ужасом, я двинулся дальше по дороге туда, где она уходила на перевал; Лила молча следовала за мной.
Дальше дорога стала шире, и мы поехали рядом.
— Что ты там такое кричала, что они так перепугались? — спросил я.
— Неважно.
— Это была просто удивительно. Они остановились как от удара, а после бросились удирать так, словно все страхи и ужасы на них обрушились.
— Ну что ж, так они и должны были. Им хорошо известно, когда надо смываться. Вонючая шайка! Я слышала рассказы про них. Бедняги, рожденные вне закона, приплод от братьев и сестер… живут в пещерах и убивают ни в чем не повинных путников. Солдаты отправлялись охотиться за ними раз десять, но они исчезали. Никому их не сыскать… по крайней мере, никому из англичан.
Она замолкла после этих слов — и я тоже. Больше двух часов ехали мы, не видя никаких признаков жизни — да и вообще ничего, кроме девственных гор, стремительных холодных ручьев и камней, что валялись по обе стороны дороги, словно чугунные чушки.
— Вон там есть домик, — сказала она наконец, показывая вперед.
— Ты тут ездила уже?
— Нет.
— Ты — с Англси, Лила, и ты говоришь о друидах.
— Когда — сейчас говорю?
— Говорят, есть на Англси люди, обладающие даром.
Она ехала дальше, не отвечая. Мы поднимались к очередному перевалу среди девственных, поросших густым лесом холмов. И вдруг до меня дошло.
— Это ведь перевал, идущий от Беттис-и-Коэд!
Она повернула голову:
— Ты это знаешь? Ты случаем не бывал в Уэльсе раньше?
— Не бывал. Так это тот перевал?
— Тот, — теперь настала ее очередь удивляться. — А как ты узнал?
Я и сам толком не знал, как, — просто как-то пришло в голову.
— Мне о нем рассказывали когда-то… давным-давно.
— И ты узнал его в темноте? — удивленно спросила она, ибо уже опустилась ночь.
— Мне рассказывали, как он выглядит в темноте и как… как его чувствуешь.
Она снова поглядела на меня, но теперь мы уже достигли самой высокой точки перевала, и внизу, на дальнем склоне, увидели какое-то белеющее в темноте пятнышко, а потом залаяла собака.
— Тот домик, — сказала она. — Думаю, мы там остановимся.
— Как пожелаешь. Все лучше, чем сырые горы и камни.
— Это валлийские горы, — сказала она сурово, — и валлийские камни.
Наши лошади ступали все более устало по мере того, как мы одолевали спуски и подъемы, но теперь, завидев тусклый свет из окна, нетерпеливо устремились вперед. У двери я соскочил на землю — а здоровенный пес злобно лаял, ощетинив шерсть и скаля зубы.
Лила резко прикрикнула на него по-валлийски, он съежился и попятился, хотя все еще продолжал ворчать. Мы услышали, как отодвигается засов, потом чей-то голос крикнул в щелку:
— Убирайтесь! Заведение закрыто!
Лила резко заговорила в ответ, щель в двери расширилась, оттуда высунулась голова какой-то девушки.
— Кто это тут так разговаривает? — недоверчиво спросила девушка по-английски, потом добавила какое-то валлийское слово.
— Мы приехали издалека и впереди у нас еще долгий путь, — спокойно и негромко сказал я. — Нас двое — я и женщина.
— Вы обвенчаны?
— Мы — нет. Она — подруга моей невесты.
— Ха! — Дверь раскрылась шире. — Тем более дура ваша невеста, что отпустила вас в горы Уэльса с другой женщиной. Черта с два я бы была такой щедрой!
Лила слезла с коня и нависла над девушкой.
— Мы тут поедим и поспим, — заявила она, — и чтоб лошади наши были накормлены!
Внутри оказалось довольно просторно — широкая комната с низким потолком и полом из камня-плитняка, вымытым до блеска, хоть ешь с него, — что встречалось нечасто.
Вокруг стояла хорошая мебель, в камине горел огонь, а рядом с камином сидел старик и курил трубку. В углу, у буфета с несколькими рядами тарелок, стояла маслобойка.
В помещении, при свете, стало видно, что девушка темноволосая и хорошенькая, с быстрыми черными глазами и очаровательными губами.
— Проходите, — сказала она, — садитесь и отдыхайте. За лошадьми присмотрит мой брат.
Она снова посмотрела на Лилу:
— Ты похожа на валлийку.
— Я с Англси, — ответила Лила.
Они смерили одна другую оценивающими взглядами, вежливыми, но настороженными.
— Он назвал меня подругой, — сказала Лила. — На самом деле я в услужении у той леди, которая будет его женой. Она сейчас плывет в Америку. А мы едем к ней.
Девушка посмотрела на меня, упершись руками в бедра. Потом сказала:
— Мы уже поужинали, но есть хлеб и сыр, и я погляжу, что еще найдется.
Старик задумчиво разглядывал меня.
— Ты тоже валлиец?
— Англичанин.
— Да ну? А я бы сказал, что валлиец.
Лила повернулась и посмотрела мне в лицо:
— А кто была твоя мать?
— Я о ней мало знаю, только что она была характером мягкая, очень красивая, и что мой отец спас ее от каких-то пиратов на западных островах, а она ему сказала, что не боялась, ибо знала, что он придет за ней.
— Она знала? — Лила быстро взглянула на старика, а девушка, которая как раз входила в комнату, остановилась и прислушалась.
— Ну да. — Я любил эту часть семейной истории. — Отец говорил, она была очень спокойна и сказала одному из пиратов, который уже тянулся к ней руками, что он умрет в ближайший час, — и тот остановился, и все они замерли в испуге.
И тогда еще один спросил ее, насмехаясь: «А я?» Он был человек молодой и сильный и, по молодости, очень смелый и дерзкий. «А ты проживешь во зле долго, но однажды мой сын убьет тебя».
«Твой сын? Где он? Я убью его сейчас и буду жить спокойно, в уверенности, что твои слова — ложь».
«У меня нет сына. И мужа пока нет, но он сейчас приближается сюда, — она глянула на первого пирата. — Это его меч выпустит твою кровь».
«Кто ты? — спросил тот, первый. — Ведьма?»
«Во мне — кровь Нила», — ответила она.
«Если ты боишься, — сказал молодой тому, первому, — так я возьму ее себе. Она смазливая бабенка, и ведьма она или не ведьма, а я ее возьму».
И в этот момент там оказался мой отец, и его люди вместе с ним. Он ворвался в комнату со шпагой в руке. Первый пират умер, а молодой сбежал с раной от шпаги, и моя мать крикнула ему вслед: «Не забудь, что тебе предназначено! Ты умрешь от меча в пламени горящего города!»
— Вот отличная история, — сказал старик, — замечательная история! И что, ты, ее сын, убил этого человека?