Читать интересную книгу Чемпион - 4 - Валерий Александрович Гуров

страшновато. К изумлению Сани, от «Посольской» он отказался категорически, заявив, что у него в работе аж две поэмы, которые надо срочно заканчивать: «Красная планета» и «Пленники Мавзолея».

— Буду ночь напролет работать над ними! — заявил Ипполитыч и хитро прищурился. — Потом можно и сто граммов для профилактики.

— О! — просиял Билли, желая блеснуть эрудицией. — Красная планета это есть Марс!

Поэт насупился.

— Нет! — сердито каркнул он. — Не о том речь!

Выяснилось, что в своем творении Алексей Ипполитович вознамерился очертить будущее Земли, где окончательно победит коммунизм — это состояние человечества он и назвал «Красной планетой». О содержании «Пленников Мавзолея» Билли спрашивать не стал.

Для ночевки пришлось сооружать импровизированные лежбища из матрасов, тюфяков и прочего, что подвернулось под руку. Американских гостей это ничуть не смущало, и Саша в очередной раз убедился, что его покровители — те, кто не просто умеет считать деньги, а как-то органически вписаны в мысль, что деньги есть основа не то, что жизни, а всего бытия. Примерно, как закон всемирного тяготения или таблица Менделеева. Жить надо так, чтобы у тебя были деньги, много денег, чтобы сегодня приносило больше денег, чем вчера, а завтра больше, чем сегодня. Тогда остальное, все вопросы смысла жизни решатся сами собой.

Наутро все понеслось в сумасшедшем темпе. Помимо посольства Билли успел вчера дозвониться в фирму проката автомобилей, заказав на весь день машину с водителем. В девять ноль-ноль из фирмы позвонили и сказали, что машина подана. «Мерседес!» — подчеркнули гордо.

Алексей Ипполитович, сраженный ночными бдениями, спал, чтобы к полудню ринуться на штурм «Нашего современника» с таранными орудиями в виде двух поэм. Потому будить его не стали, а наскоро перекусив, поспешили к авто.

В самом деле, их ожидал серебристый «Мерс», не сильно новый, но вполне приличный, с молодцеватым шофером, которому неведомо какой мудак внушил, что этикет и вежливость — это слащавые ужимки и словечки типа «непременно», «извольте» и «заранее благодарю», которыми он сыпал как из худого мешка.

— Рьязанский проспьект! — велел Билли, садясь на переднее сиденье, тогда как Саня и Джонни уместились на заднем.

— Извольте! — радостно пропел водила, и «Мерс» помчался на Рязанку.

По пути в районе Таганки подхватили Леню, подсевшего на заднее сиденье и сразу же начавшего трубить о своих «огонь-ребятах», то есть, пока не своих, он их высмотрел в разных спортивных залах у разных тренеров. Но уже успел перешепнуться с наставниками, раздразнив их воображение будущими золотыми горами, и теперь жарко рекламировал свой «товар».

— Первоклассный товар! — заключил он.

Первым делом проехали в самый конец Рязанского проспекта, в студенческий спортклуб, с тренером которого Леня был совсем запанибрата. Шла утренняя тренировка, парни отрабатывали спарринги. Разумеется, они знали или догадывались, кто такие незнакомцы, появившиеся с шустрым Леней, которого они видели не один раз, и ребята очень старались. В выкладывались на все сто, но взгляды профессионалов, и Саши в том числе, видели, кто чего стоит, хотя бы потенциально.

Взгляд Пельменя сразу же привлек парнишка среднего роста и самого заурядного телосложения, весом килограммов примерно 65. Вроде бы ничего особенного, но это глазами дилетанта. А четверо приезжих видели кошачью мягкость и скорость движений, словно перед ними был человек-гепард, способный к самым изящным, почти танцевальным па, в долю секунды сменявшимися молниеносными ударами. Ударам этим явно не хватало силы — и непонятно, можно ли прибавить: история знает имена боксеров, прекрасных во всем, кроме силы удара; такие хлопцы становились претендентами на чемпионский титул, случалось, и чемпионами, но… баксы такие «подушечники» не приносили. А профессиональный бокс имеет только одно мерило — бабки. Чем больше, тем лучше, естественно.

Примерно это и прочел Пельмень на лицах американцев: да, отличный парень, но сможет ли нормально бить?.. Да, подкачаться, прибавить массы — все это реально, но тогда могут исчезнуть грация и быстрота, составляющие главную «фишку» юноши. И он из «проспекта» превратится в пустое место, каковых в каждом клубе десятки. Вот ведь какое дело тонкое!

Дальше Леня провозил их еще по четырем разным клубам с короткими перерывами. От кружения по огромному городу у Саши в голове малость помутилось. Он потом не мог вспомнить адреса, по которым колесили, да это и неважно. Перед его глазами прошли десятки спортсменов, и те, которых предлагал Леня, конечно, заметно выделялись среди прочих. Но все-таки такого таланта, как тот парень с Рязанки, среди них не было. Кончилось это тем, что американцы еще не выбрали, но взяли на прицел его, и еще одного способного полутяжа из другого клуба. «Застолбили» их за собой, и вот тут-то, наконец, выдали задаток. Леня рассчитывал на большее… но видно было, что и это годится.

Распрощались с ним уже в пятом часу и срочно рванули в спортзал «Крылья Советов» на Ленинградском проспекте, где их ожидал Роберт Ильич.

Здесь зал бокса был, конечно, совсем иного ранга, и в целом состав спортсменов куда профессиональнее. Но опять же из всех явно выделялся один парень, очень рослый, худощавый, при росте около 190 тянувший килограммов на 77–78. Тоже в нем была видна феноменальная природная одаренность, дар Божий, и этот дар вполне можно было превратить в титул. Но сколько при этом должно выполниться условий, как эти условия собрать в один ударный кулак, пробьющий путь к чемпионскому поясу?.. И Пельмень, и все прочие прекрасно это понимали, а в Сане внезапно проснулся интерес к работе боксерского продюсера: раньше он как-то не задумывался об этом. Ну суета суетой, а вот теперь вдруг ощутил, насколько это интересно: выявлять таланты среди множества спортсменов, потом анализировать, кто из них что на способен, где их слабые, где сильные места. Следом из этих выбранных отбирать по сумме качеств самых подходящих, и уже из них лепить звезд… Мысль об этом крепко засела в голове, и Саня понимал, что теперь она уже не отстанет.

За высокого парня Роберт Ильич получил свои деньги, и по реакции янки Пельмень понял, что этого бармалея они воспринимают намного надежнее, чем проныру Леню. Можно не сомневаться, что боец из «Крыльев» уже в их орбите.

На Цветной бульвар возвращались усталые, но довольные: Джонни и Билли растрынделись по-английски без умолку, но и так ясно, что они увлеченно обсуждают достоинства ребят, то, как с ними работать, ставить им чемпионский стиль, вести по соперникам… В общем, день прошел не без золотых песчинок, и в целом амеры довольны визитом в Россию.

В коммунальной берлоге их ожидал морально расстрелянный Алексей Ипполитович: «Красная планета» и «Пленники Мавзолея» были отвергнуты наглухо. Правда пару небольших стихотворений «Наш современник» соглашался взять без гонорара.

— Денег нет!.. — гнусаво передразнивал поэт кого-то из редакторов. — Себе на зарплату у них деньги есть! Капиталисты! Эксплуататоры!..

Пришлось утешать сочинителя спиртным, чтобы он заткнулся. Товарищ Ипполитыч вновь ужрался с неимоверной быстротой, варежку захлопнул. И его перебазировали на родной страшный диван.

Следующий день промелькнул с калейдоскопической быстротой: посольство, виза, билеты, покупка некоторых вещей, обмен валюты… в общем, галимая суета. А еще через день американские промоутеры и русский боец попрощались с условно-протрезвевшим хозяином, и отбыли в аэропорт «Шереметьево-2».

— Давай Саня, дай просраться этим буржуям в их Америке!

Ипполитыч изобразил пару сокращений, в которых только самый извращенный взгляд мог разглядеть удары.

— Тебе тоже всего хорошего, дядь, — Саня подмигнул и сунул поэту клочок бумаги.

Ярый коммунист развернул лист, пробежался по строкам, шепча.

— С головы сорвал ветер мой колпак, я хотел любви, но вышло все не так. Знаю я ничего в жизни не вернуть. И теперь у меня один лишь только путь… — читал Ипполитыч, глаза которого округлялись и он добавил дрожащим голосом. — Э-это что?

— Это ты, Ипполитыч вчера по синей лавке голосил, а я записал, — Саня пожал плечами.

— Это… это… неужели правда я сочинил! Я ведь знал, что напишу бессмертный хит! — поэт потряс листком у себя над головой. — Дай я тебя расцелую, Саня!

— Обойдемся, — Пельмень мягко, но отстранил мужика, не дай бог своим прикосновением ему кости переломать.

— Найди в Питере паренька, зовут Михаил Горшенев, дай ему спеть, — сказал на прощание Саня.

Ну а че — Ипполитыч то хороший мужик, а по части синевы — кто не без греха. Пусть хоть