Фирс открыл было рот, но тут же его закрыл. Немного подумав, он спросил:
— Разве маг в роду — это не статус?
— Статус, но у нас есть слабенький маг. Мой троюродный дядя. Если что-то серьезное требуется — тогда вызываем Захарченко. Смысла учиться на мага у меня нет.
Фирс хмыкнул и снова откусил свой сэндвич.
— Действительно вкусно, — задумчиво улыбнулся Вешкин, рассматривая парковку и машины, что ездили за ней. — Слушай, а что ты в детстве делал?
— В смысле что? — хмыкнул брат. — Ну, играл, бегал. Учился в школе. Еще с отцом на работу ездил.
— На работу?
— Он у Орловых водителем работает, — начал рассказывать Фирс. — Я когда мелкий еще был, в классе первом или втором начал к нему на работу ездить по выходным. Мать тогда подрабатывала, и мне одному дома было скучно. Вот с ним ездил.
— И… что ты там делал?
— Ну, по выходным обычно в гараже сидели. Поездок мало, поэтому обычно меняли расходники у рабочих машин. Ну, и мелкий ремонт, если его можно было сделать своими силами.
— Так, а ты там играл?
— Ну, для меня это была как игра. Отец гайки крутил, я ему ключи подавал. Кое-где у меня рука пролазила, а у него нет. Я ключ накидывал, а он тянул. Как-то так…
— А так, чтобы с другими детьми, не играл?
— Играл, почему же. Во дворе с пацанами мяч гоняли, в войнушки играли… Но если папа брал с собой, я всегда с ним ездил. Ну, и с Алисой тоже потом играли. Я по-моему в классе пятом был или шестом.
— Какой Алисой?
— Орловой. Помнишь историю с покушением на императора?
— Ну.
— Ну вот. Орловы под следствием были и от них все отвернулись, от греха подальше. У нее день рождения был, а на него никто не пришел. Вот ее отец и попросил работников, чтобы привели своих детей, чтобы она одна не была на своем празднике.
Вешкин хмыкнул.
— Там с ней и познакомился. Ну, и вроде как сдружились. До сих пор дружим, — задумчиво произнес Фирс, так же глядя на дорогу, по которой туда и сюда мотались автомобили. — Иногда встречаемся, гуляем. Она мне свои проблемы изливает.
— А ты ей?
— Я чаще слушаю, — качнул головой Неогранный. — А ты? С кем играл в детстве?
Вешкин горько усмехнулся и тяжело вздохнул. Секунд десять он молчал, затем откусил сэндвич и прожевав произнес:
— Да как бы тебе сказать… Учить меня начали, по-моему, лет с четырех. К пяти я читал и писал. А потом… потом частные учителя, учеба, учеба, снова учеба и редкие выходы в свет.
— Погоди, но друзья у тебя были?
— Леонид. Наш садовник. Забавный был мужичок. С чекушкой постоянно ходил. Когда на меня сильно наваливалось, я в сад выходил и забирался в кусты. Он меня пару раз видел. Я не помню, то ли мне за логарифмы, то ли за интегралы по рукам линейкой съездили. А мне обидно стало жуть. Я уже тогда волком выть готов был. Ну, он мне чекушку там в кустах цветущих и протянул.
Тут Вешкин по-доброму улыбнулся.
— Помню, он мне еще тогда сказал: «Держись, мелкий. Они умрут, ты сам решать будешь как жить». Я к нему ходил в кусты эти, года два, пока не спалили меня с перегаром…
— Его уволили?
— Ага. Мне по шее надавали, загрузили так, что в туалет некогда сходить было, а потом… потом в четырнадцать меня в лицей отправили. Типа не социализированный я, нужен коллектив, — с усмешкой произнес Кирилл. — Там-то я с привязи и сорвался.
— В смысле?
— Ну, пару раз сбегал. Один раз даже до Казахстана добрался.
— Зачем?
— Сам не знаю. Протестовал. Сбежать пытался. Мы там, кстати, с Соколовым были. Он тоже рванул со мной, но он просто натура такая. Взбредет что-то в голову — делает. Прямой как палка.
— И что ты там делал?
— Пил, курил, употреблял наркотики, трахался… При наличии денег — найти это не сложно. Сложнее сделать так, чтобы тебя сразу не нашли.
— Вас нашли?
— Конечно. Нам хватило мозгов пользоваться банковскими карточками, когда кончилась наличка, — усмехнулся Вешкин.
— И что потом? Скандал? Не выпороли хоть? — спросил Фирс и закинул последний кусочек сэндвича в рот.
— И скандал, и порка, — кивнул Кирилл. — Правда… Я не знаю, почему это произошло тогда… Я в общем не стал терпеть отца и его побоев.
— Сбежал?
— Нет. Начал драться… Как там у простолюдинов говорят? В отмах пошел?
Фирс задумчиво посмотрел на своего сводного брата.
— Ну и ляпнул тогда те слова садовника нашего. Подожду, пока вы все умрете и буду жить, как сам решу, — вздохнул Вешкин. — Отец отступил. Но с тех пор… мы с ним не общаемся. Только