меня снимают крест.
Она охуела? На святое позарилась, сука!
Мне стоило огромных усилий не вскочить с кровати в этот же момент. Внутри всё вскипело так, что я думал, взорвусь к хуям!
Даша затихла ненадолго, а я весь превратился в слух. Матрас рядом со мной прогнулся, послышалось звяканье металла, тихо открылась дверь, а потом закрылась.
Я вскочил, как ошпаренный, натянул штаны и схватился за телефон.
— Быстро в дом! — приказал я охране и бросился к двери. Взялся за ручку, выдохнул, чтобы хоть немного успокоиться, и только потом вышел в коридор.
Даша, выскочившая из соседней спальни, налетела на меня с разбегу. Она была одета в тот самый спортивный костюм, берцы на ногах, за спиной рюкзак.
Видели бы вы её лицо! Я видел. Всю гамму чувств! Потрясающий момент, ради которого я полдня на изжоге просидел! На миленьком личике девчонки отразилось удивление, следом появился испуг, а потом её моську перекосило от жгучей ненависти.
— Далеко собралась, Дашка Золотая Ручка? — нервно заржал я, хватая девчонку за шиворот, как напакостившую собачонку.
20. Виктор
20. Виктор
— Пусти! — трепыхалась коза, как будто её током колошматило, но я держал крепко. — Да пусти, ты! Блять!
Девчонка пнула меня по голени ботинком, так что нога подогнулась, а потом въебала мне со всей дури коленом в печень. Из меня весь дух выбило разом.
Я охнул, невольно разжимая пальцы, которыми держал Дашу за куртку, и схватился за отбитую бочину двумя руками. Почуяв свободу, девчонка прописала мне ещё раз с ноги в грудак, и я загремел об пол всей своей тушей.
Всё случилось в считаные секунды, я даже понять ничего не успел. Я же не думал, что мы драться будем. Да я вообще от неё такого не ожидал! Выходил на свою голову!
Последнее, что я увидел, это сверкающие пятки её ботинок, а потом она исчезла на лестнице. Вот же, сука такая! Да что же это делается?
С трудом, но я всё же поднялся на ноги и бросился следом. В гостиной послышались крики, маты и звон бьющегося стекла.
Преодолев лестницу в три прыжка, я застал такую картину — Даша лежала на полу лицом вниз, двое моих бойцов удерживали её, заломав руки за спину, а третий стоял, зажав нос окровавленной ладонью.
И столик журнальный вдребезги!
— Поднимите её! — приказал я, подходя ближе.
Дашу подняли с пола, и я заметил ссадину на её щеке и разбитую губу. Ну, как так-то?
— Вы чё её отпиздили? — разорался я с досады. — Вы чё охерели совсем?
— Шеф, да она бешеная! — гундосо протянул Мишаня, роняя кровавые сопли на ковёр. — Еле заломали!
Даша больше не трепыхалась. Смотрела затравленно, понимая, что ей пиздец.
— Крест зачем взяла? — наклонился я к ней, нос к носу.
— Я не брала!
— Вот чё ты пиздишь стоишь? — скривился я. Так противно стало, ужас!
— Он под подушкой. Я хотела сначала… Не по-людски это.
Почему-то я сразу ей поверил. Как позорный лох, каким Даша меня и считала. Но проверить всё равно нужно. Для порядка.
— Мишаня, метнись, под подушкой у меня шухерни! — не отрывая взгляда от козы, приказал я своему бойцу. — А сбегать по-людски? Что делать с тобой прикажешь? А, Даша?
— Да делай, что хочешь!
— Что хочу? Ладно!
Я прошёлся по гостиной, пытаясь рассуждать трезво. Насильно мил не будешь, я понял уже, только вот и козу отпустить я не мог. Не мог, и всё тут! Пусть предательница она неблагодарная, но я жизни своей без неё не представлял! Есть в ней что-то такое, чего у других нет. Говна полно, кто ж спорит? А в ком его нет? Вместе с тем и нежность в ней есть, и ранимость, а главное — стержень! Стержень какой!
Да, именно это! Если меня убьют, она наших детей будет защищать также бесстрашно и рьяно, до последнего вздоха! С такой мамкой они не пропадут!
— Я же просила по-хорошему взять меня на работу! — подала голос Даша. Ни капли раскаяния в голосе. Только ненависть, злость и упрёк мне. — Трудно тебе было? На хер я тебе нужна, здоровяк? Ты же меня не любить собрался, а играться. Тебе же вообще плевать, что на душе у меня! Когда любят, насильно не заставляют в койку ложиться. Думал, я за тряпки-брюлики тебя любить буду? Я — человек! Живой! Ясно тебе?
— Заткнись! — рявкнул я на девчонку.
— А то что? — с вызовом бросила мне в ответ. — Я северян не боялась, а тебя и подавно не боюсь!
— Шеф! — окликнул меня вернувшийся Мишаня, протягивая мой крест на цепочке.
Я был очень рад, что девочка не взяла его. Пусть собиралась, даже сняла его с меня, но это не преступление, раз оставила мне моё добро. Значит, не всё с ней худо. Остались в Даше правильные принципы.
— Не оценила ты меня курица безмозглая! Даже не попыталась! У меня тоже душа имеется, между прочим. И ты в неё семь куч навалила сдуру! Я мужик терпеливый, но обидчивый и за базар свой привык отвечать со всей ответственностью. Я обещал тебя наказать, Даша? Так вот послушай, что я решил… Завтра вечером продам тебя вместе с твоими землячками в шлюхи! И дело с концом! Есть, что сказать в оправдание? Может, прощения хочешь попросить? Будешь ласковой? Отсосёшь мне, как следует в знак примирения?
— Пф… Сам себе отсоси, козёл вонючий! — выплюнула Дашка. — В шлюхи, так в шлюхи! Там и пососу! Только не у тебя, урод!
Ничего другого я от козы и не ожидал. Грустно и предсказуемо в этом случае. Что я ей плохого сделал, что она меня так ненавидит? Хоть убейте, ничего не понимаю!
— Заприте её в подвале! Глаз с неё не спускать!
Дашу уволокли с моих глаз, а я присел на диван, устало опустив локти на колени. Все рёбра мне пересчитала, зараза такая!
Нет, ну надо же такому приключиться!
Долго я очухаться не мог, прокручивая в голове последние события. Охрана тоже эта… Зачем они ей всекли? Разве я приказ такой давал? Три здоровенных кабана не могли с бабёшкой сопливой справиться. Полдома разнесли и ковёр теперь в кровище.
А я? Огрёб от цибульки сисястой, как пацан. Дрожащими от адреналина руками я надел на шею крест, пригладил его рукой на груди, там, где подошва Дашиного ботинка отпечаталась. Больно было, пиздец, но сердце болело ещё сильнее.
Что этой козе нужно? Она же намекала мне, чего хочет, но я слушал только себя.
Все