Читать интересную книгу Взрыв на макаронной фабрике - Фаина Раевская

Родные стены встретили нас наличием Ромки, Веника и Вовки. Рома сидел на кухне и нервно курил одну сигарету за другой. Это меня насторожило. Насколько я помню, Алексеев бросил курить несколько месяцев назад, когда нас с Дуськой выпустили из тюрьмы, где мы провели целые сутки. Помню, Ромка тогда дал торжественное обещание завязать с пагубной привычкой, а с меня взял клятву никогда не влезать ни в какие авантюры. Лица присутствующих не предвещали ничего хорошего. За исключением, пожалуй, лица Вениамина. Он, памятуя о благом деле, которое я когда-то совершила, теперь считал себя моим пожизненным должником. Приготовившись к неприятностям, я глубоко вздохнула и принялась усердно ковырять ногой пол.

– Никак Евгения Андревна опять в музее были, – выдвинул версию следователь.

Ромка хмуро глянул в мою сторону, но промолчал.

– А может, и экскурсию по городу совершили. Пешеходную! – продолжал издеваться Ульянов.

Я девушка скромная и воспитанная, поэтому и слова, уже готовые сорваться с губ, удержала, хотя и с большим трудом. Единственное, о чем я жалела, так это о том, что позволила своей любимой Дусе выйти замуж за представителя наших очень внутренних органов! Уж лучше б она вышла замуж за пожарного, ей-богу! Те хоть спать любят…

– Нет, мы не ходить в экскурсию, – неожиданно заговорил американец. – Мы заниматься благотворительность!

Ульянов перевел на Доуэрти удивленный взгляд, Алексеев поперхнулся дымом и мучительно закашлялся. Мы с Венькой открыли рты и, не дыша, смотрели на немую сцену.

– Благотворительность? – зачем-то переспросил Вовка.

– Ну да, а что тут такого? – пожал плечами Рассел. – Мы с Женькой заниматься благотворительность! Правда, Женька?

Я захлопнула рот и кивком головы подтвердила сказанное. Однако следователь на то и следователь, чтобы задавать дурацкие вопросы. Вероятно, с первым удивлением он справился, потому что к нему вернулась его обычная подозрительность и ехидный тон.

– Хорошее дело! – похвалил Вовка. – И что же, позвольте узнать, вы делали в целях этой самой благотворительности?

Самостоятельно ответить на этот вопрос я не могла, потому как и сама не знала, как частное расследование связано с благотворительностью. Пока я мучительно соображала, Рассел вновь пришел мне на помощь.

– Мы помогать психологически ветерану война! – гордо заявил он и выпятил вперед грудь.

– Отечественной? – прошептал совсем обалдевший Веник.

– No, чьечьенская!

Веник громко сглотнул и часто-часто заморгал. Мое же сердце наполнилось законной гордостью за себя и за Рассела. Нет, ну каков американец! Вроде бы и не соврал, а так ловко выкрутился. Вон Ульянов стоит и таращится на него, словно рак на кильку! Наверное, и про вопросы свои думать забыл. Все испортил Алексеев.

– Ну, хватит! – рявкнул он и так хватил кулаком по столу, что тот жалобно скрипнул. – Или ты говоришь правду, или я отправлю тебя к деду в деревню. Пожизненно!

Ехать в деревню к Ромкиному деду совсем не хотелось. Я просто не представляла себя среди кур, коров и свиней. Ко всему прочему в той деревне не было ни света, ни горячей воды, ни молодежи. Деревенька умирала, и остались в ней только местные аксакалы. Единственным развлечением старичков был старый сломанный трактор, угнездившийся на краю поселения. Вечерами бабки и Ромкин дед собирались возле него, чтобы поделиться своими впечатлениями от прожитого дня. Но и рассказывать мужу о расследовании тоже не хотелось. Поэтому я молчала как партизанка. Однако Алексеев понял мое молчание по-своему:

– Ладно. Не хочешь говорить – не надо. Венька, веди!

Веня растворился в пространстве, но буквально через минуту материализовался вновь, и не один. Вместе с ним предстал пред мои светлые очи… Тимур. Второй глаз несчастного украшал свеженький фонарь. Судя по качеству и размеру приобретения, это постарался Ро-машка.

– Привет! – буркнул Тимур и отвернулся.

Мне оставалось только посочувствовать несчастному. Сначала Кузя со товарищи устроили бедняге допрос с пристрастием, теперь то же повторили мои родные и близкие. У Тимура появился прекрасный повод задуматься о значении слова «судьба».

– Ну? Что теперь скажешь? – прищурился Ромка.

А что я могла сказать? Не правду же, в самом-то деле! К тому же я не знала, о чем успел поведать Тимур, как долго и как настойчиво с ним беседовали.

– А что бы ты хотел услышать, Ромочка? – ласково спросила я. – Ты только скажи, родной! А уж я постараюсь! Как на духу, ей-богу. Ты мне веришь?

Алексеев скептически ухмыльнулся:

– Ты сама-то себе веришь?

Я озадаченно поскребла затылок. Вопрос мне явно не нравился. Тут ведь вот какая петрушка получается: если я наедине с собой, тогда, конечно, верю. А если кто-то из посторонних рядом… Но с другой стороны, Ромка, Венька и даже Вовка мне совсем не посторонние. Зачем же тогда я их обманываю? Не-ет, ответила я сама себе, я никого не обманываю. Просто говорю не всю правду. Вернее, не совсем правду! А если быть более точной, то совсем не правду! Выходит, никому верить нельзя, даже самой себе! Вывод меня не утешил, и я глубоко вздохнула. Заметив это, Ромка еще раз ухмыльнулся и спросил, ткнув пальцем в Тимура:

– Это кто?

– Тимур, – честно ответила я.

– Я уже знаю, что не королева Англии. Почему этот тип приходит к нам домой и нагло спрашивает тебя?

– Почему это нагло? – проворчал Тимур. – Очень даже вежливо.

– Ага. Точно, – подтвердил Ромка. – Вежливо так спрашивает: «Где Женька?» Я его: «А ты кто?» А он мне: «Перец в пальто!» Ну, слово за слово… Так, может, хоть ты объяснишь, что происходит?

– А разве Тимур тебе еще не все объяснил? – со слабенькой надеждой подняла я глаза на мужа.

– Ну да, как же! Держи карман шире! Объяснит он. Заладил, как долдон, мол, только с Женькой буду разговаривать…

Огромная гора свалилась у меня с плеч, и я почувствовала несказанное облегчение. Значит, пока еще можно работать спокойно. Только впредь следует быть осторожнее.

– Э-э, понимаешь, милый, Тимур – автослесарь. Точнее, жестянщик. У него автомастерская. Так вот он как раз и ремонтирует мою машину… – радостно закончила я объяснения и открыто посмотрела в глаза мужу.

Веник присвистнул, а Вовка так просто захохотал безумным смехом.

– Машину? – не понял Алексеев. – Твою машину?

– Ну да… А чью же еще?

– Да, действительно, чью же еще. Так ты хочешь сказать, что разбила машину, которую я только-только тебе подарил?

– Я ее не разбила, – включила я задний ход. – Точнее, разбила, но не я. И, в общем-то, даже и не разбила, а так… слегка повредила. У нее подушка безопасности выскочила. Ну, и бампер сзади погнулся немножко. Да, и задняя фара тоже!

– Погнулась? – деревянным голосом уточнил Ромка.

– Не-е, разбилась! – радостно закончила я и широко улыбнулась, обводя взглядом всех присутствующих. – А Тимур как раз мимо проезжал. А потом оказалось, что он автослесарь, вернее, жестянщик. Он привез меня домой, а сам поехал за моей машиной на эвакуаторе. Между прочим, Тима – мастер высочайшего класса! Он бывший каскадер! Наверное, он уже починил мою машинку и теперь пригнал ее мамочке. Ведь правда, Тимур?

В подтверждение моих слов Тимка вытащил из кармана джинсов ключи и демонстративно положил их на журнальный столик:

– Машина на стоянке.

Я облегченно перевела дух: как все-таки приятно говорить правду! Теперь главное, чтобы Ульянов не вмешался и не начал задавать глупые вопросы. Впрочем, у меня же есть Рассел, пусть он и отвечает следователю. А я, пожалуй, пойду спать.

Тимур, получив порцию извинений от Алексеева, ушел. Спустя какое-то время распрощался с нами и Вовка. Уже возле самой двери он как-то странно посмотрел на меня, вздохнул и махнул рукой. Что бы это значило, интересно знать?

В кровати, когда сон постепенно заполнял мое сознание, Ромка неожиданно спросил:

– Интересно, а почему это каскадеры у нас машины ремонтируют?

– Ой, Рома, ну не все же! – сонно пролепетала я. – Некоторые в бандиты подаются…

Это были мои последние слова. В следующий миг окружающая действительность перестала для меня существовать.

Проснулась я очень рано. Настолько рано, что с удивлением обнаружила сопящего рядом Ромку. Часы показывали половину пятого утра. Стараясь не производить лишнего шума, я сползла с кровати и босиком прошлепала на кухню. Во всей квартире стояла сонная тишина. Нарушать ее не хотелось, поэтому я аккуратно закрыла все двери, которые попались на моем пути. На кухне обнаружился апельсиновый сок в холодильнике и несколько баранок с маком в хлебнице. Немного подкрепившись, я сняла трубку телефона и набрала номер эксперта-криминалиста Тенгиза. После восьмого гудка трубку подняли и что-то пробормотали на грузинском языке.

– Тенгизик, это ты? – вполголоса уточнила я.

– Зайцева, я тебя убью! – вполне серьезно сообщил Гогочия. – Знаешь, сколько сейчас времени?