Читать интересную книгу Бенефис двойников, или Хроника неудавшейся провокации - Виктор Фёдоров

Стадлер вкратце перевел Фрайеру суть дела. Свинья равнодушно пожал плечами.

- Ну, что ж, - заключил Стерлингов, когда все ушли, - все идет как нельзя лучше. Курите.

Он достал коробку с сигарами. Стадер взял одну, потом положил на место.

- А нельзя ли обойтись без крови? - робко спросил он.

- Можно, конечно, - Стерлингов закурил и откинулся на спинку стула. Крови не будет: Айвар задушит товарища его же галстуком.

- Я не это имел в виду, - советолог поморщился. - Может, вообще не стоит убивать? Он ведь обещал молчать.

- Вы плохо знаете людей, - усмехнулся Стерлингов. - Нельзя доверять никому. После "спектакля" в Мавзолее заработает громадный механизм под названьем КГБ. Они обязательно выйдут на парикмахера, а от него ниточка приведет к вам и ко мне. Лучший свидетеь - мертвый свидетель. Боже, кому я это объясняю!

Незаметно наступил вечер. Лупиньш принес кофе, на этот раз без коньяка. Стадлеру было не по себе, и хотелось выпить, но просить он не решился. Кофе не лез в горло, перед глазами стоял синий задушенный старомодным галстуком Вильковский с вывалившимся набок безвольным языком.

Внезапно сверху донесся какой-то подозрительный шум, заставивший обоих насторожиться. Затем раздались быстрые шаги по лестнице, распахнулась дверь, и перед ними предстал растерянный парикмахер. Он, как рыба, выброшенная на берег, хватал перекошенным ртом воздух и молчал.

- Что случилось?! -Стерлингов встал ему навстречу.

- Сбежал! - только и смог выдавить Вильковский.

- Кто сбежал?

- Ну этот ваш... Марафет!

- Что?! - Стерлингов пулей вылетел из гостинной, Стадлер - за ним.

В комнате на втором этаже царил настоящий бардак: окно распахнуто настержь, дверцы шкафа, где хранился кейс с препаратами доктора Кепарасика - тоже. Посреди комнаты лежал опрокинутый стул, вокруг него, среди локонов остриженных волос, валялись три пустые ампулы и шприц.

- Я только на минуту вниз спустился кисточку помыть, - стал рассказывать Вильковский. - Прихожу, а здесь...

Стерлингов подошел к окну, хрустнуло стекло под ногой. Он безуспешно пытался хоть что-нибудь разглядеть в темноте, потом крикнул:

- Айвар, живо на улицу! Найди эту скотину!

Стадлер, как завороженный, смотрел на опрокинутый стул, и тут его осенило. Ну конечно же! Странное поведение Свиньи в машине, бессвязный бред насчет марафету, слова Уорбикса насчет какоина... Какой же он осел! Советолог нагнулся и поднял ампулу: две красные поперечные полосы.

"Метапроптизол! - вспомнил он. - Лекарство против страха!"

Ему стало дурно.

- В каком он был виде? - выпытывал Стерлингов у парикмахера.

- Я... почти закончил... - збивчиво объяснял тот. - Осталось только виски подбрить.

- Ничего себе! - Стерлингов схватился за голову.

С улицы раздавался раздирающий душу треск. Это Лупиньш прокладывал себе дорогу сквозь кусты.

Вильковский испуганно собирал портфель.

- Я, пожалуй, пойду, - он боком выскользнул за дверь.

- И этот уйдет! - прохрипел Стадлер.

- Не уйдет, там Айвар. - Стерлингов был бледен, но спокоен. - То же мне парикмахер на букву "хер".

И действительно, через минуту из сада донесся сдавленный крик. Стадлер судорожно перекрестился.

ГЛАВА 18

Москва. Калининский проспект. 5 ноября. 21-00.

Вечер. Промозгло. Капитана Козлова познабливает в плаще. Время, отведенное на выполнение задания, истекло. Почти все двойники задержаны. Козлов решает ехать в Управление. Он стоит у кромки тротуара и голосует рукой с зажатой в ней сигаретой.

Такси остановилось сразу. На переднем сидении был пассажир. От витринных огней сияла его круглая лысина.

- Куда? - крикнул шофер.

Козлов понизил голос до шепота:

- На Лубянкку.

- А деньги есть? - пидирчиво оглядел его таксист.

"Так и знал, не внушают доверия эти усы", - пожаловался сам себе капитан и, стукнув кулаком в грудь, пообещал:

- Забашляю, шеф, два счетчика!

- Но-но! - встрял пассажир на переднем сидении и погрозил Козлову указательным пальцем.

- Да за мной не станет! - стал убеждать того капитан. - Сначала вы доберетесь, потом я.

- Но-но, - пассажир постучал по наручным часам. - Казино, скорость, спид, давай-давай, баранка!

- Я тебе не баранка! - огрызнулся таксист. - Садись, друг. - Он перегнулся через сидение и открыл заднюю дверь. Козлов сел.

- Ну и вредный тип попался, - покосился на пассажира шофер. - Весь вечер катаю, то доллары сует, то срамные картинки. Сутенер, небось.

Попутчик обернулся и подарил капитану полный презрения взгляд. Тот похолодел: открытый профиль, нос немного картошкой, огромный лоб, до боли человечий. Козлов украдкой достал из кармана железный рубль, сравнил, - ошибки быть не могло.

- И слова-то от него нормального не услышишь, - продолжал сетовать таксист. - Ни бельмеса не понимает по-русски. Всю смену молчу. Да еще пукает в салоне, видать к борщам нашим не привычен...

Но Козлов не слушал его. Голова работала на полную мощность: "Ильич, точно, то есть не Ильич, конечно, а двойник - Свинья. Розенблат и компания. Прав Евлампий, ох как прав!"- капитан притворился спящим, но лицо его было напряжено.

- Эй, стоп! - вдруг закричал пассажир. - Зе энд, финиш, доигрались, мать твою так!

От неожиданности шофер резко затормозил.

- Смотри-ка ты, по-русски заговорил, - удивленно протянул он.

Свинья открыл дверь и собрался выходить.

- А деньги?! - шофер схватил его за плечо. - Мани-мани, рубли давай! Семнадцать с полтиной. Кто платить будет, Рузвельт?

- Я заплачу, - шепнул водителю Козлов. Он боялся спугнуть двойника.

Таксист отпустил Свинью и, матерясь, захлопнул дверь.

- Друг, останови у следующего фонаря, - попросил капитан.

- Как это? - не понял шофер.

- Через 50 метров. - Козлов нервничал. - Я потом все объясню. Деньги завтра на Лубянке получишь. Спасибо, товарищ!

Капитан протянул квитанцию и выскочил в ночь. Вокруг ни души. Виднеются контуры Государственного университета. Промелькнл вдалеке "Ильич" под фанарем. Козлов припустил за ним, нащупав "макарова" в кармане штанов.

Шофер же плюнул в форточку, кинул туда же смятую квитанцию и тронулся в парк.

Минут десять двойник Ленина петлял переулками, низко нагнув голову, затем зашел в парадную дома с барельефом композитора Мусоргского. Козлов шмыгнул за ним и стал осторожно подниматься этаж за этажом, держа пистолет обеими руками. Так дошел он до чердака: пусто, лишь покачивается от ветра странное белье на веревке.

"Черт, проходной!" - понял Козлов и бросился вниз. Он пробегал между вторым и первым этажами, когда вдруг погас свет. Нога зацепилась за что-то твердое, и капитан полетел вниз. Он летел ровно семь ступенек и успел сделать семь выстрелов. Семь предупредительных выстрелов вверх. Сознание погасло.

* * *

Бытует расхожее мнение, что при потере сознания сновидений нет. Если бы Козлов знал об этом, то сильно удивился бы: ему снился сон.

Снилось Козлову, что он не капитан контразведки, а известный на всю страну фокусник-иллюзионист, заслуженный артист республики. Будто выходит он в свете прожектороов на театральную сцену и под восторженный рев многотысячной публики достает из черного крашенного цилиндра генерал-майора Скойбеду за уши. Достает и, пристально глядя в глаза, ласково так спрашивает:

- Ну что, Валерий Михалыч, сукин ты сын, будешь еще доя...ться до меня?

- Буду, - отвечает Скойбеда.

Тогда Козлов берет свободной рукой волшебную палочку и, стукнув ей Скойбеду по лбу, превращает того в свинью.

- А теперь будешь? - спрашивает.

- Буду! - визжит свинья.

Тогдв Козлов, еще раз взмахнув палочкой, превращает свинью в Ленина и сам пугается своего поступка. Стоит он, значит, а пот с него так и хлещет. Тут еще вскакивает с первого ряда полковник Семинард и, потрясая его, Колова, личным делом, кричит:

- Прекратить антиобщественное представление, я приказываю прекратить!

Козлов и рад бы, да вот только никак. Держит он Ленина за уши и ни во что превратить не может. А тут уже бегут к нему изо всех проходов мрачные люди с развитой мускулатурой и недоразвитыми головами, да старший прапорщик Плеханов, высунувшись из-за кулис, шепчет злорадно:

- Сдать на вещсклад немедля цилиндер крашеный - раз, палку волшебную - два, генерал-майора Скойбеду - три!

А Ленин тем временем вырывается и, оставив уши в руке Козлова, бежит, как есть, к авансцене, приговаривая: "Финансы - говно, кадры - говно, диктатура пролетариата - говно". И там, перепрыгнув оркестровую яму, скрываетя в зале. Его ищут, но тщетно

- Поймать его! кричит Козлов, задыхаясь. - Меня же прапорщик Плеханов убьет!

Козлов вздрогнул и открыл глаза: "Долго же я спал. Господи, как болит голова!"

Козлов попробовал привстать, что-то защелкало, забегали по экрану черные и белые полосы, пошла настройка, изображение стало проясняться. Стал виден Митька в сувороввской фуражке.

- Очухался? - спросил он грубо.