Читать интересную книгу Огни морского дьявола - Ольга Баскова

– Это почему? – удивился Колесов.

Бомжиха подмигнула ему. Она вообще заметно повеселела.

– Да потому, что Степка Филин с соседней дачи где-то пару бутылок водки раздобыл, – начала женщина. – Ну, закусон у нас нашелся, и мы с Генкой Косым составили ему компанию. Короче, четверо нас было. А бутылки – две. Ну, все мы люди закаленные, доза, считай, пустяковая. Да только после первого стакана всем нехорошо стало. Мы списали это на жару и допили бутылочку, а потом заснули мертвецким сном. Хорошо, баба Генки Косого, Люська, нас обнаружила. В тот день она в город выбиралась, по помойкам пошарить. Люська принялась нас трясти, всех по очереди. А мы не реагируем. Ну, она и побежала к дяде Феде, дачнику, он часто на участке ночует. Федька – человек душевный, и деньжат подбросит, и продуктов. Так вот, он по мобильнику «Скорую» вызвал. И было это, повторяю, третьего числа. Вы же проверить можете?

– Почему ты запомнила число? – поинтересовался Виталий.

– Да потому, что Федька каждый раз, когда кого-нибудь из нас видит, напоминает: «Третьего вы заново родились, ребята!» Где уж тут забудешь?

Коллеги переглянулись.

– Проверим? – спросил Василий.

– Это сделать легче легкого, – кивнул Колесов. – У врачей наверняка осталась запись.

Понурые, они сели в машину.

– С нами поедешь? – обратился Татаринов к Светину.

Тот махнул рукой:

– Нет, в прокуратуру. Я вас раньше высажу. Не возражаете?

– Как скажешь.

На поворотах автомобиль изрядно трясло. Майор задумчиво смотрел в окно.

– Как думаешь, почему Ломов взял убийство на себя? – спросил Василий.

Александр скривил губы:

– Мог бы и прочитать мои мысли. Нет, друг, думаю я не о Евгении. Тут как раз все понятно. Но если убийца – не он, выходит, это мой подопечный – Антон Петряков?

Услышав эту фамилию, оперативники вздрогнули.

* * *

Приехав в отделение, Колесов быстро позвонил на станцию «Скорой помощи» и получил подтверждение рассказа Надьки: действительно, третьего августа машина выезжала на вызов в дачный кооператив «Муссон». Четверо бомжей наглотались паленой водки и заснули бы вечным сном, если бы не бдительность одних людей и доброта других. Василий распорядился привести к нему Ломова. Тот вошел в его кабинет с наглой улыбкой на губах:

– И чего ты меня опять все допрашиваешь, начальник? Передавай дело в прокуратуру. Я сознался. Тебе что еще надо?

– Правду, – твердо сказал старший лейтенант.

Евгений усмехнулся:

– Какой правдолюбец! Или тебя моя кандидатура не устраивает? Обычно ваши к нам относятся благосклонно.

– Перестань паясничать! – прикрикнул на него Василий. – Нам стало известно: ты берешь на себя чужую вину. Третьего августа тебя откачивали после употребления отравленной водки. Это зафиксировано врачами. Ты никак не мог оказаться одновременно в двух местах.

Красное лицо перекосила злая гримаса:

– Мог! А ты не думал, начальник, что это я подмешал в водку отраву? Пока мои дружки спали, я и сбегал к Кудрявцевым, создав себе алиби.

– А пистолет ты где взял? – невозмутимо поинтересовался Колесов.

– А пистолет я уже давно украл у одного офицера, – отчеканил Ломов. – Стрелять меня учили в военном училище. Вот почему я не промахнулся.

Татаринов взял в руки чистый лист и принялся писать:

– Готовься на выход, – бросил он бомжу. – И впредь не делай глупостей. Кудрявцевых убили топором, и притом корабельным. Так что пошел вон отсюда! И чтобы возле Лилии ты больше не околачивался! Ты хотел разбить ей жизнь? Кто-то сделал это за тебя. По твоим понятиям, вы квиты. Вали к своей Наде и оставь в покое бывшую жену.

Евгений побледнел:

– Не боись, начальник, ее я не трону. Люблю я Лильку, хоть и много времени прошло. А насчет всего остального ты прав. Хотел на себя чужую вину повесить, чтобы женушка обо мне вспомнила, да ты мой замысел разгадал. Не я это. И не поднял бы я руку на ребенка. Все ты верно сказал.

Василий вручил ему пропуск:

– Катись колбасой и помни мои слова. Тошнит меня от тебя, брат, мочи нет!

Ломов взял листок и медленно вышел из кабинета. Колесов распахнул окно.

– Надо бы освежителем побрызгать. – Он повернулся к Василию. – Слушай, я одного не пойму: ну как человек может так низко пасть? Все же он не со дна в эту жизнь пришел, высшее образование получил в училище! А там всех к порядку и чистоте приучают. Ботинки нечищеные – это уже выговор. А теперь этот бывший офицер живет с бомжихой на заброшенной даче, носит обноски и никогда не моется. Как такое объяснить?!

– Наверное, кто низко падает, тому уже все равно, как он выглядит и пахнет, – задумчиво проговорил Татаринов. – Да и не по нашей это части – изучение психологии бомжей. Давай лучше о другом побеседуем. Выходит, у нас опять Петряков нарисовался?

Виталий смахнул со лба каплю пота:

– Как такое возможно?

– Возможно, – вздохнул Василий. – Возможно, что от всего пережитого у него поехала крыша и теперь он примется косить всех подряд. Не дай бог нам влипнуть в такое. И Светину зла я такого не желаю.

* * *

Лида Истомина шла с остановки автобуса на дачный участок. Полные авоськи оттягивали ей руки. Женщина думала о том, что сегодня ей придется много работать. Оболтус сын сбежал в самый последний момент, потому что дружки для него важнее родителей. Муж должен был вернуться из командировки только послезавтра. Если бы его могли подождать сохнувшие помидоры и огурцы! Лида недовольно поджала губы. Получается, помощников у нее кот наплакал, однако к первой ягоде руки-то у всех тянутся. А с каким удовольствием они лопают ее закрутки зимой и ранней весной! Зла на них не хватает! Она с завистью подумала о своей соседке по даче, Лайме Мирзаевой. Вот уж кому повезло так повезло! Муж ее, Никита, взял участок земли, приехавшие из-под Питера родители обосновались там и с удовольствием на грядках работают. Вон уже какой домище отгрохали! А в саду и огороде у них чего только нет! Сын и дочь Лаймы приезжали каждые выходные и помогали бабушке и деду. Лайма и Никита присоединялись к ним по мере возможности. В общем, не семья, а загляденье. И всегда такие дружные, счастливые. Правда, как-то раз Лайма рассказывала, что счастье пришло к ней не сразу…

Детства, можно сказать, у нее вообще не было. Это сейчас родители с охоткой им помогают. А еще совсем недавно они заставляли работать ее, старшую из пятерых детей. Они жили под Санкт-Петербургом, в Гатчине, отец трудился на заводе, мать мыла полы в школе. Семья не отличалась большим достатком, да и как с пятерыми детьми зашикуешь! Лайма улыбалась, вспоминая, как радовалась мама, когда ее взяли в школу техничкой. Это означало: ребята будут всегда сыты, школьная столовая бесплатно обеспечивала детей своих сотрудников обедами. В обязанности Лаймы входило накормить ненасытную ораву ужином, обстирать их всех и убраться в квартире. Единственным, за что мать никогда ее не ругала, были оценки. Женщина договорилась с директором, жалевшим многодетную семью, что старшая дочь получит сносный аттестат. Ну а о высшем образовании девушка и не мечтала. Для ее матери профессии парикмахера и швеи представлялись самыми денежными, и по окончании школы Лайма подала документы в бытовое училище, на парикмахера. Позже ей даже стала нравиться ее специальность, а преподаватели хвалили ее и предсказывали хорошее будущее: у девушки был вкус. Во время учебы Лайма познакомилась со своей первой любовью – курсантом Военно-морского училища Сергеем Хлебниковым. Он приметил симпатичную блондинку с большими голубыми глазами и стройной фигурой на танцах в Доме офицеров, пригласил ее на медленный танец и отправился провожать. Такого окончания вечера девушка и не ждала. В тот день она просто составила компанию подруге Варе и не планировала ни с кем знакомиться. Тем более с курсантом.

– Разве мы пара этим парням? – спросила она у Вари. – Им небось подавай интеллигентных и образованных.

– Им-то? – захохотала подруга. – Как бы не так! Если бы ты знала, на ком они женятся! Мы как раз кандидатуры для них вполне подходящие. Так что держи хвост пистолетом.

Именно Варвара снабдила Лайму подходящим для случая платьем. В гардеробе у девушки давно не было ничего приличного. И все же, стоя у колонны в большом зале ДОФа, она до последнего не верила, что к ней кто-нибудь подойдет. Когда перед ней появился высокий темноволосый красавец и осторожно взял ее за локоть, сердце Лаймы забилось.

– Танцуете? – поинтересовался курсант.

Щеки Лаймы пунцово покраснели:

– Да, – прошептала она.

– Тогда я вас приглашаю.

Он обнял ее за талию, и это все вышло так естественно, что ее страх и неуверенность почти прошли. Они закружились в медленном танце под красивую музыку.

– Вы очень скованны, – сказал ей кавалер. – Боитесь меня?

Она сделала усилие над собой и покачала головой:

– Нет, с чего вы взяли? Просто я здесь в первый раз.