мы были женаты? Я этого уже и не помню.
Придурок! Вычеркнул нас из жизни, развлекался где-то столько лет, а теперь ещё имеет наглость вякать что-то про родственные связи! Лучше бы поинтересовался ребёнком и его здоровьем!
Не о чем нам с ним говорить! Общение – исключительно по работе.
- Будут ещё распоряжения? Или я могу идти? У меня операция через пятнадцать минут.
Лицо Павла по-прежнему остаётся каменным. Но глаза меняются. Он разглядывает меня как товар на рынке. Ненавижу такие взгляды!
- Иди…
Выскакиваю из кабинета, будто за мною гонится привидение. Вот же козёл – взбесил меня перед операцией и сбил весь настрой. Теперь попробуй успокойся…
Иду по больничному коридору, пытаясь вернуться к рабочему настроению. Заглядываю в ординаторскую. Ванюша рисует, высунув от усердия язык.
Как же он похож на своего папашу!
Теперь перспектива их встречи обретает совсем иной смысл… Хотелось бы, конечно, при ней присутствовать. Мало ли, что выкинет этот ненормальный! Но тут уж как бог на душу положит.
- Котёнок, я на операцию. Ты помнишь? В коридор не выходить. Если проголодаешься, яблочко и бутерброд возьми в сумке.
- Да, я всё знаю. Я не маленький!
- Хорошо, мой большой, я сейчас ещё чай тебе сделаю и пойду работать. Ты подожди немного, пока остынет. Хорошо?
- Мамочка, я всё знаю, – Ваня тянется ко мне ручками, чтобы обнять и чмокнуть в щёку. Он – очень ласковый ребёнок. Напрасно говорят, что только девочки любят ластиться к маме. Мой мальчишка наверняка любой из них даст фору. Может, он такой потому, что растёт без чурбана-отца и не знает, какими бесчувственными и бездушными могут быть мужчины?
Глава 13
Павел
Встреча с бывшей вызывает у меня неожиданную реакцию. В голове возникают цветные картинки из давно забытого прошлого.
Забавная симпатичная девчонка, склонившаяся в читальном зале над толстенным талмудом. Она старательно водит пальчиком по тексту и беззвучно шевелит губами. Вокруг – десятки других студенток, но залипаю я именно на ней.
Ночь. Полнолуние. Луна рябой полоской отражается в море.
- Смотри, вода светится, – шепчет девчонка, размахивая руками под водой.
Она выскакивает на берег и бежит вдоль кромки. Догоняю, мы падаем в воду, смеёмся. Утаскиваю её на глубину, и мы долго целуемся…
В смешных тапках, больше похожих на плюшевые игрушки, Лиза вытирает пыль с люстры в нашей квартире. Оступается, стул под ней шатается, девчонка визжит. Успеваю подхватить её на руки и спасти от неудачного приземления.
В каком году это было – вспомнить не могу. Когда-то давно. В том прошлом, которое теперь покрыто плотным смогом забвения. Будто и не было ничего. Война уничтожила в моей в памяти участок, отвечающий за воспоминания.
Но сейчас картинки не просто мельтешат перед глазами – они меня неожиданно волнуют. В груди становится больно. А я ведь уже забыл, когда что-то чувствовал…
Моя душа угасала постепенно. Долго корчилась в агонии, кричала и отчаянно царапалась, разрывая в клочья внутренности. И окончательно умерла в тот страшный день, когда мне пришлось паковать в чёрные пакеты десятки искалеченных тел женщин и детей. Хотел оградить от ужаса впечатлительных коллег, думая, что моя бронированная психика способна это выдержать…
Но она не справилась. Душа выгорела дотла. С тех пор по ночам вместо красочных видений из далёкой довоенной жизни раз за разом крутится один и тот же чёрно-белый видеоролик – мой самый страшный кошмар.
Я превратился в бездушного робота… С истерзанной и выжженной душой. Без прошлого, без ярких красок и воспоминаний. Вера называет меня “бессердечной скотиной”. И, наверное, она права. Где нет души, там и для сердца места не предусмотрено.
Чтобы встряхнуться, отправляюсь в палаты к прооперированным на днях пациентам. Ничто не лечит лучше, чем работа и осознание, что я помогаю людям, а иногда даже спасаю их жизни. Я навсегда обречён искупать вину перед теми, кого не смог спасти.
Следует отдать должное Миле – в отделении везде полный порядок. Недаром Львовский её хвалил. В коридорах – тишина, истории болезни заполнены и лежат на посту, вся документация ведётся как в аптеке. Справиться с бардаком, оказывается, вовсе не трудно, если есть желание и добросовестные подчинённые.
Обойдя палаты, заглядываю в ординаторскую. Пульс сразу учащается. Сколько раз замечал, что стоит мысленно чем-то похвалиться, как тут же происходит какая-то лажа.
В помещении, предназначенном исключительно для врачей, обнаруживаю мальчика. Первой в глаза бросается белобрысая макушка, затем перевожу взгляд на стол, где разложены какие-то бумаги, ручки, карандаши. И всё это в непосредственной близости от стопки с историями болезни! А если ребёнок от скуки решит порисовать на них?
Что за детский сад в моём отделении? Сколько можно объяснять подчинённым, что детям и посторонним в больнице не место? Нет, эти люди непробиваемы. Мало их Грымза терроризировала! Иначе с ними нельзя, не понимают они по-хорошему.
- Ты кто? – срывается с языка.
Стараюсь сдерживать эмоции, но меня распирает от внезапно накатившей злости.
- Иван, – бойко отвечает мальчик.
- И чей ты, Иван?
Мысленно уже готовлю его мамаше гильотину.
- Я – мамин!
Легче, конечно, от этого не становится ни на йоту.
- И как зовут твою маму?
- Елизавета Васильевна Пожарская, – выговаривает с трудом, запинаясь. – Она доктор, у неё сейчас операция. А я тут пока рисую.
Серьёзно? Это Лизин ребёнок? Впрочем, а почему нет? Если мне тридцать, то ей уже – двадцать девять. В этом возрасте у многих женщин есть семьи и дети. Наверное, это нормально. Не думал же я, что она до сих пор одна…
Пока размышляю над этим открытием, малыш расплывается в улыбке и заявляет:
- А я тебя помню! Ты – добрый ангел. Ты был там…
Мальчик тоже кажется мне знакомым, но как ни пытаюсь, не могу припомнить, где его встречал. Наверное, стоит расспросить, но не вести же светские беседы с нарушителем порядка на рабочем месте! Даже если он – ребёнок.
Развели в отделении детский сад! Совсем страх потеряли. Рано я обрадовался. Недаром Львовский предупреждал меня, что с дисциплиной тут полный швах…
А ведь только час назад я разговаривал с Пожарской. Мне показалось, она поняла, что ни на какое особое отношение и поблажки с моей стороны претендовать не может. И всё равно наплевала на запрет и притащила сюда мальчишку. И как с этим